====== Somebody I used to know ======
POV Я
Может быть, все не так уж и плохо? Я хотела бы верить, что все будет хорошо. Я не особо верующая, в смысле, в церковь хожу только по большим праздникам, но за этот час я, наверное, наверстала упущенное, беспрерывно молясь. Меня отвели в задымленную комнату. Здесь не было практически ничего нормального, из мебели. Одно небольшое окно в деревянной раме, голые стены, прикрытые огромной пурпурной шалью, на полу двуспальный матрас с помятой окровавленной белой простынью, на середине комнаты старый выцветший бабушкин ковер со свежей рвотой. В углу справа от двери стояло что-то, похожее на кальян, а рядом куча окурков. По комнате расходился дым, как туман. Странный, едкий, мне сразу стало трудно дышать.
- Надеюсь, ты со всеми попрощалась, – прошептал рядом со мной Кирилл.
Я пошатнулась и отодвинулась от него. Скользкий взгляд его ярко-зеленых кошачьих глаз прошелся по мне, задерживаясь на груди, что так часто вздымалась от сбитого дыхания. Что бы он не собирался со мной сделать, я так просто не сдамся. И… Почему мне так страшно? Руки трясутся, приходится убрать их за спину. Кирилл подошел ко мне, склоняясь и положив широкие ладони на бедра, спускаясь ниже и назад. Дыхание перехватило. Меня утешали только слова Вики, повторяясь как в плохой записи снова эхом в сознании. «Мы спасем тебя…» А кто это – мы? Она и Стальцев? Она и Андрей? Слабо верится, что Стальцев поможет мне. И как же может помочь Андрей, если он сам в заточении?
- Ты обещал, что отпустишь…
- Фейта? – закончил за меня Кирилл, гадко улыбаясь. – И ты в это поверила?! Какая же ты все-таки глупая…
- Ты обещал!
Я со злостью оттолкнула его и отступила на пару шагов назад, боясь его действий. И право, не без причин. Лицо парня озарила до ужаса довольная улыбка, он плавно приблизился, словно подплыл, и приподнял мое лицо за подбородок. Я не могла смотреть ему в глаза, но и не смотреть было невозможно тоже, его глаза завораживали, затягивали. Яркий зеленый омут в обрамлении тяжелых век пергаментной кожи, а рядом, до самой брови идет рваный шрам, который, видимо, не заживет никогда. Шрам тянется от угла глаза до подбородка, ровный и глубокий, наверняка, получен в драке или каком-то бою. И хочется даже узнать, откуда эта отметина, чтобы потешить самолюбие, чтобы знать, что этот гад получил по заслугам.
- Помнишь, что я говорил тебе тогда? – блуждая взглядом по моему лицу, выдыхает он.
В нос ударяет ядреный, острый запах табака и водки. Мое отвращение видно предостаточно, чтобы разозлить его. Улыбка спадает с его лица, и я уверена, что эта улыбка упала на пол и разбилась. Мой мозг говорит метафорами, это ненормально. Это пугает меня ещё больше.
- Ты о том, что убьешь меня? – с легкой иронией в голосе уточняю я.
- Да-да, – снова улыбается он, злобно скалясь. – Я говорил, что твоя смерть будет медленной. Что я выверну все твои внутренности наружу, что я выебу тебя так, как никто не подумает даже…
- Прости, я не запоминала, что ты точно говорил, – я уперлась руками ему в грудь, бросив рюкзачок с вещами на пол.
- Многие уже были бы мертвы даже за такую малую дерзость.
- Многие… А что не так со мной?
- Ты особенная, – прямо в губы шепчет Кирилл.
И в этот момент мне должно быть противно до рвоты. Смешно было бы, если бы меня вырвало прямо на него. То, как он трахал меня через трусы, как ударил, как говорил мне эти вещи… Этого отвращения практически нет. Мне надо возразить сейчас, но чувство страха сковало всё внутри. И что-то новое, я не испытывала такого к Кириллу прежде. Сожаление? Не знаю. Но я не могу сопротивляться, мне как будто не оставляли выбора, когда он подается вперед и накрывает мои губы своими, толкая сильными руками к стене. Крик, похожий на стон, вырывается из гортани и угасает на его губах. Он не удерживает меня насильно, как может показаться со стороны, но тяжелое мужское тело надо мной, и практически не осталось воздуха в этой закуренной каморке. По спине пробежали мурашки, когда его рука коснулась моего подбородка снова, и затем медленно сухие пальцы прочертили дорожку до виска, зарываясь в волосы и притягивая к себе. Сначала робко и с долей ужаса я едва приоткрыла рот, делая вид, что отвечаю на поцелуй. Но потом что-то внутри щелкнуло, и вот я отвечаю на эти прикосновения на самом деле. Обездвиженная, с сжатыми за спиной руками, я быстро, зло, отчаянно отвечаю на поцелуй, прикусывая обветренные губы и позволяя его языку проникать в рот, сталкиваясь с моим. Вторая его рука ложится на талию, и тепло, как электрический разряд, проходится по телу. По щеке предательски скатывается слеза. Я не хочу этого, я никогда ничего подобного не хотела, не просила. Кирилл глухо рычит и слизывает соленую каплю с кожи, возвращая свои губы к моим, потом опускаясь ниже, к шее. Я закусываю губу, чтобы боль хоть как-то притупила остальные эмоции. Потому что я не смогу, я не выдержу. Я лучше буду вагоны разгружать за свободу своего парня, чем это. Но выбора у меня…выбора у нас… Его нет.
- Отпусти Андрея, – с горечью прошептала я.
Кирилл отодвинулся и посмотрел на меня с такой злостью, что сердце замедлило свой ход. Он убрал руки, сжимая пальцы в кулаки, и тут же придавил меня снова, наваливаясь сверху так, что дышать сразу стало невозможно. Его руки по обе стороны от головы, его взгляд прожигает, его дыхание опаляет кожу.
- И всё? – прорычал он, ища в моем взгляде хотя бы намек на другой ответ.
- Ты обещал, что отпустишь его в обмен на меня. Выполняй обещание.
- Таким, как я, милая моя, нельзя верить, – с легким разочарованием сказал он.
Кирилл цокнул языком и потянулся за новым поцелуем, но я с явным отвращением отвернулась. Он злобно ухмыльнулся и насильно заставил посмотреть на него, схватив за подбородок и развернув мое лицо к себе.
- Если хочешь остаться в живых, будешь делать то, что я скажу. Ослушаешься – и я пущу тебя по кругу, каждому моему клиенту минет будешь делать, пока у них члены не заблестят, поняла?
Я слабо кивнула, задыхаясь от едкого дыма. Ненавижу запах спирта и сигарет, и это тот запах, которым с ног до головы провонял Кирилл. От его довольной улыбки – сколько уже раз эта улыбка скользнула на его губах за сегодня – мне не по себе, но я не могу отвернуться, не могу воротить нос от этой вони, потому что он хочет по-другому. Кирилл сломал меня, заставил подчиниться, и счастлив из-за этого. Гадкий, ужасный. Я снова чувствую привычное отвращение, наконец-то. Он приближает свое лицо ко мне и проводит языком по плотно сжатым губам. Теперь я сопротивляюсь, после старых добрых оскорблений я снова способна дать хоть какой-то отпор.
- Не слушаешься, – с лживой печалью прошептал Кирилл, сделав шаг назад.
Он рьяно, резко и сильно бьет меня по щеке, по скуле, и от боли, от силы удара я пошатываюсь и ударяюсь головой о стену. От виска к носу, а там ещё одна дорожка, кровь стекает к шее. Противно, хлипко, внутри все пульсирует, словно кто-то точно и четко долбит молотком по затылку.
- Тебе не спасти его, – устало бросает Кирилл.
Он утешительно гладит меня по голове, пока я пытаюсь понять, где я и что со мной происходит. Дезориентированная, я чувствую горячий язык на губах, которых собирает маленькие капли крови, обжигающее, колючее прикосновение. Меня тошнит от этого. В сознании опять проплывают воспоминания о том, как эта скотина швыряла меня в грязь, в блевотину, всё в том подвале, как он тянул ко мне свои мерзкие руки. Его шрам через всю щеку. Его движения во мне, его огромные грязные пальцы внутри меня. Я падаю на колени, одновременно захлебываясь кровью, потому что пытаюсь дышать носом, и кровяные сгустки засасываются в глотку. Меня рвет. Жаль, что мой завтрак сейчас на полу этой каморки. А потом желчь. Кислый привкус во рту, перемешанный с металлическим привкусом крови. Нутро как будто обожгли. По скуле все ещё стекает кровь. Я дрожу от боли, от страха, от отчаяния. Слезы и кровь смешиваются на щеках и стекают вниз, ко рту, от чего меня снова и снова рвет. Руки трясутся, я сейчас выблюю все кишки к чертям. Сил нет. Когда темные круги перед глазами расходятся, я вижу, что я осталась одна. Наверное, Кирилл не выдержал смотреть на меня такую, не смущенную, не сексуальную, не желанную. Чего же ты не ударил меня снова, гнида? Посмотрел бы, как я тут умираю в собственной желчи, а что такого? Ты же у нас главный извращенец века! Долбанная тварь.
