— Ну вот, вся власть в наших руках.

— А на хрена она нам нужна, и своей хватало. Скорее бы всё кончилось. Где же Горбачев? Что Ельцин медлит? — ответил Синегоров.

В это время, постучавшись, в кабинет вошли начальник отделения КГБ Лисицын и его заместитель Захарчук, поздоровавшись, сели за приставной стол и повели беседу о политической обстановке в стране, оперативной обстановке в области и районе. И постепенно перешли к РОВД, осторожно выясняя его позицию. Выслушав, Равиль открыл папку, взял телеграммы и зачитал их. Вопросительно посмотрел на гостей, мол, все понятно? Добавил внушительно:

— Мы всецело поддерживаем правительство России и выполним все указания МВД России.

Лисицын заерзал на своем стуле.

— Мужики, надо осторожнее, как бы дров не наломать.

— Дрова уже наломали, да не мы, а в Москве Пуго, Крючков и иже с ними! — вскипел Синегоров.

— Да вы неправильно поняли, мы тоже не против, но все-таки это центральная власть, вице-президент, наши руководители, — продолжал Лисицын.

Валиулин незаметно показал Матвеичу четыре скрещенных пальца, тот отрицательно покачал головой. Гости и так поняли, что здесь их не поймут, и поспешно покинули отдел. Следом ушел Синегоров, отдохнуть немного дома. По телевизору все так же бесконечно звучала музыка Чайковского. К вечеру его разбудила жена:

— Вставай, ребята пришли.

Первое, что бросилось в глаза Синегорову, это сине-красно-белый флаг России на экране телевизора. Все завороженно смотрели на него, и потом Гена заорал:

— Ура, мы победили!

Багулин хлопнул его мощной ладонью по спине:

— Не ори, победитель, давай в магазин.

Но никто не отрывался от экрана. А там мелькали российские флаги, танки, демонстранты.

Матвеич тут же позвонил Валиулину, поздравил его, обсудили ситуацию и решили вторую смену отменить и вернуться к нормальной работе.

Надежда, уже, кстати, приготовила свой знаменитый плов, и, не отрываясь от телевизора, отпраздновали победу и бесславный конец ГКЧП.

В это время Валиулин уже поставил охрану к дверям райкома КПСС и приказал никого туда не пускать. Утром по пути в РОВД Синегоров с Багулиным опечатали все двери кабинетов райкома и еще раз приказали никого в них не пускать.

Через час Багулин с комиссией начали инвентаризацию имущества райкома, разрешив сотрудникам вынести только личные вещи. Под шумок некоторые из них пытались вынести телефоны, калькуляторы, ковровые дорожки, но Багулин все эти попытки пресекал и на их истерические выкрики, что они вернутся и все вспомнят, только усмехался. Он вместе с Синегоровым и Дьячковым еще год назад сдали свои партийные билеты, когда это еще чревато было неприятными последствиями, а начальник РОВД Ершов оставался в рядах КПСС.

Через некоторое время, когда уже Горбачев сдал власть Ельцину, в райцентре объявились свои герои сопротивления ГКЧП. Они публиковали в местной газете «Заря Севера» (которую народ ехидно называл «Зря на Севере») воспоминания о своем героизме: начальник узла связи героически не задержал телеграммы Баранникова, начальник отделения КГБ не допустил массовых выступлений (непонятно кого и против кого). Валиулин с Синегоровым только смеялись, читая весь этот бред. Матвеич на всю жизнь возненавидел «Лебединое озеро».

— Открывай, Иса, дело есть!

— Какое дело в час ночи? Приходи утром, дорогой.

— Я по-хорошему прошу, Иса, открывай, поговорим, — настаивал Захарченко, пробуя дверь на крепость. Дверь так себе, деревянная, замок тоже хлипкий. Он махнул рукой операм, чтобы подтянулись поближе. Андрей молча приподнял правую ногу, демонстрируя готовность вышибить дверь, но Захарченко отрицательно покачал головой. И в этот момент по радиостанции раздалось: «Штурм!».

Команду отдал Синегоров, находившийся с двумя понятыми и внештатником Мишей на улице под окнами квартиры Исы. Квартира располагалась на пятом этаже блочного дома почти в центре поселка. Все не спускали глаз с окон квартиры, и не зря — открылась форточка, и вниз полетели какие-то предметы. Миша вовремя начал съемку, а Синегоров тут же скомандовал по рации: «Штурм!».

Услышав команду, Захарченко махнул рукой Андрею:

— Давай!

Дверь вылетела мгновенно, и Андрей с Пашей, а следом Виктор с понятыми вошли в квартиру.

Побледневший Иса, подняв руки, отступал в комнату.

Отбросив его в сторону, Паша ринулся на кухню, но опоздал.

Жена Исы уже закрывала форточку.

— Ну, Иса, все равно докажем, никуда не денешься, — повернулся к хозяину Захарченко.

— А у тебя ордер есть?

— Есть, есть, — успокоил его Паша и, зачитав вслух, продемонстрировал ему ордер, а затем заставил расписаться на постановлении. Покочевряжившись для приличия, Иса расписался. Затем приступили к обыску.

Обыск проводили сверхтщательно, знали, что золото и наркотики можно спрятать в самых неожиданных местах. Поэтому проверяли все банки, кастрюли на кухне, раскручивали приемник и магнитофон, осмотрели люстру и плафоны. Понятые добросовестно следили за процессом. Иса нервно посмеивался:

— Нет у меня ничего. Ответите за незаконный обыск.

— Обыск как раз законный, а то, что ты выкинул в форточку, сейчас принесут, — успокоил его Паша.

К концу обыска в квартиру вошел Синегоров в сопровождении Миши и понятых. Он вопросительно посмотрел на Пашу, тот отрицательно покачал головой.

В это время Иса сорвался с места и начал кричать, обращаясь к понятым:

— Смотрите, смотрите, они мне сейчас подкинут что-нибудь!

Все замерли, и Синегоров успокаивающе поднял руку:

— Внимание понятым, следите за всем, что происходит, а вы, гражданин, успокойтесь: то, что вылетело из окна этой квартиры, уже упаковано и опечатано в присутствии понятых.

Побледневший еще больше, Иса сел на диван и закрыл лицо руками. Изъяв изоленту, бумагу и тряпки из мусорного ведра, обыск закончили.

— Что, Иса, за наркоту взялся? — спросил Синегоров.

— Ошибаешься, начальник, — процедил тот в ответ.

— Может, и ошибаюсь, экспертиза покажет, а вот металл-то твой, и вес приличный, килограмм, наверное, будет.

Иса заскрежетал зубами и замотал головой.

— Да он же пьяный, — присмотрелся Синегоров.

— Вроде трезвый был, — удивился Паша.

В это время Иса налил в стакан из трехлитровой банки какой-то красной жидкости и залпом выпил.

Андрей молча взял банку, понюхал — вино! Попробовал на вкус:

— Да еще крепкое.

— Он же полбанки выпил, — вспомнил Витек.

— А ты куда смотрел? — накинулся на него Захарченко.

— Да я думал — компот, — оправдывался Виктор.

— Ты бы еще вместе с ним накомпотился, — злился Паша.

— Всё, хорош, мужики. Давайте на выход. Иса, с нами пойдешь, — распорядился Синегоров.

Опустив голову, Иса молча пошел вслед за ними к выходу. И никто не обратил внимания, как в тесной прихожей он мимоходом прихватил с тумбочки свернутую газету. В подъезде было темно, как в шахте, только снизу поступало немного света. Синегоров почти на ощупь спускался по ступенькам, внимательно вглядываясь вперед, и вдруг сзади раздался крик Виктора и тут же глухой удар, затем еще один и стон. Синегоров мгновенно обернулся назад: чуть выше на площадке Андрей прижал к стене Ису и выкручивал ему руку.

— Что такое? Что он сделал? — крикнул Синегоров.

— Матвеич, он вас чуть не убил, нож у него в газете был, — возбужденно заговорил Витек, — а я сзади шел и вовремя увидел, крикнул, а Андрюха тут же уложил его.

— Спасибо вам, мужики, и всем наука, не хрен их жалеть, давай наручники.

— Да уже, — пробурчал Андрей, поднимая Ису.

Витек поднял с пола небольшой нож:

— Смотрите, какой острый, вот гад, убить же мог!

— Еще раз рыпнешься, застрелим, — пообещал подошедший Захарченко.

Иса только постанывал в ответ, пытаясь вызвать к себе жалость.

Выйдя на улицу, быстро уселись в «уазик», Ису усадили сзади возле левой, никогда не открывавшейся дверцы. Паша прогрел машину, и помчались в город. Километров через 30 Иса попросил остановиться. Но Паша его не слушал и гнал машину дальше. Иса уже чуть не плакал, умолял остановиться на пару минут, мол, совсем невтерпеж.