И еще рассказал нам экскурсовод: когда начиналась экзекуция над узниками, включалась музыка. Мощные динамики заглушали вопли и стоны истязаемых. Под звуки чарующих мелодий фашисты истребляли людей: расстреливали, вешали, сжигали. Это был сущий ад.

Я подробно воспроизвожу все, что увидел, что узнал от нашего экскурсовода потому, что хочу поведать о чувствах и мыслях, которые овладели тогда нами. Гнев, ярость, желание немедленно отправиться в бой, чтобы мстить фашистам за их черные дела. И виделись нам наши люди, в том числе и летчики, и среди них Михаил Девятаев - которые волею случая оказались в плену: их самолеты были сбиты над захваченной врагом территорией. Где они, что с ними? Быть может, сюда, в Майданек, доставили их с той, очередной группой обреченных? А может...

Не знали мы еще тогда, что Михаил Девятаев жив, что вырвался он из плена на вражеском самолете. Себя спас и еще несколько товарищей уберег от верной гибели.

Позднее, в марте 1945 года, вражеской зениткой был подбит самолет Ивана Бабака. Мы уже имели представление о гитлеровских лагерях, и с горечью думали о судьбе своего товарища. Герой Советского Союза Иван Ильич Бабак все же остался жить. Он многое перенес. Полуобожженный, измученный пытками "следователей" другого фашистского застенка, расположенного в предгорьях Альп, он уже не думал, что увидит солнце. И только случайность спасла его.

Мы встретились уже после войны. И с Михаилом Девятаевым, и с Иваном Бабаком.

Возвращались мы из Майданека, мысленно торопя шофера: скорее в полк!

СОКОЛ УМИРАЕТ В НЕБЕ

Из Макшишува наш 16-й авиаполк перебазировался в Скотники - на Сандомирский плацдарм. До переднего края - рукой подать. Только взлетишь, наберешь высоту - и вот он, фронт!

Скотники встретили нас неприветливо. Плохая погода - это еще полбеды. А вот то, что потеряли мы здесь своего боевого товарища, бесстрашного аса, командира первой эскадрильи капитана Виктора Жердева - это уже была беда.

...Шел январь 1945 года. Войска 1-го Украинского фронта готовились к одному из решающих ударов с Сандомирского плацдарма в общем направлении на Бреслау.

Операция готовилась быстро и скрытно. Войска пополнялись людскими резервами, боевой техникой, вооружением. В очень короткий срок сюда было подано 2500 железнодорожных эшелонов. Из тыла к линии фронта доставлялись различные военные грузы, необходимые для питания и успешного проведения операции.

Миллионы артиллерийских снарядов, мин, гранат, ящиков с патронами подвозились автомобильным транспортом непосредственно на передний край, к огневым позициям.

В штабах всех степеней шла упорная подготовка, отрабатывалась организация боевых действий, связи, взаимодействия между родами войск, тактических приемов боевых действий непосредственно при прорыве обороны противника. С этой целью группа руководящего состава нашей дивизии и входящих в нее полков выезжала на передний край - на рекогносцировку.

16-й истребительный авиаполк, как и многие другие полки истребительной авиации, сосредоточенной на Сандомирском плацдарме и вблизи его, имел задачу прикрыть с воздуха боевые порядки наших наземных войск от ударов вражеской авиации в период операции.

Погода в это время стояла пасмурная, сплошная облачность свисала "лохмотьями" почти до самой земли. Часто моросил дождь, временами переходивший в мокрый снег. Дул пронизывающий холодный ветер. Кругом сырость, грязь. Из-за такой погоды авиация вынуждена была резко сократить свои действия. Мы сидели на земле, ждали погоды. С каждым днем напряжение росло: все ждали сигнала, чувствуя, что наступление вот-вот начнется.

11 января. Всю ночь по заданным рубежам ведется методический артиллерийский огонь. Пружина взведена, палец лежит на спуске. Но сигнала все еще нет.

12 января. В 5.00 по московскому времени на вражеский передний край и глубину его обороны по всему фронту обрушился первый залп. За ним последовал второй, третий... пятый... десятый. Сотни тысяч снарядов, мин, ракет полетели на головы фашистов. Земля дрожала от взрывов, весь фронт полыхал в огне. Все смешалось в дыму и пламени.

Но вот орудийный грохот стих. Наступила немая гнетущая тишина. Ошеломленный противник ждал, что же будет дальше. Так продолжалось несколько часов. И вдруг снова по всему фронту прокатился гром. Три часа подряд длился несмолкаемый грохот второго, решающего артиллерийского налета на вражеские позиции.

И снова стало тихо. Но только ненадолго. Откуда-то поплыл, нарастая, мощный рокот. Из укрытий выползли танки, самоходные орудия, бронетранспортеры и ринулись вперед. В рост поднялась пехота, и морским прибоем покатилось на врага многоголосое "Ура-а!".

Подмяв под себя противника, сбив его с занимаемых позиций, войска 1-го Украинского фронта продвигались в направлении Кельце, Ченстохов и далее - к границам фашистской Германии, нацелившись острием наступательного клина на Бреслау.

Наступление развивалось успешно, и к вечеру фронт отодвинулся на запад. Грохот канонады постепенно затих.

А погоды по-прежнему нет. Ни наша, ни вражеская авиация не действует. Самолеты "привязаны" к земле. Боевые действия ведут лишь наземные войска.

13 января с рассвета весь личный состав полка находится на аэродроме. Мы готовы к вылетам на боевое задание. Погодные условия над местом нашего базирования несколько улучшились. Хотя облачность все та же, 10 баллов, но нижний край ее немного приподнялся и стал ровнее. Туман начал рассеиваться. Видимость стала 1,5- 2 километра.

В 9 часов 40 минут первым на боевое задание вылетел комэск 1-й эскадрильи капитан Виктор Жердев. Он отправился во главе четверки. Его ведомый - В. Березкин. Вторая пара - К. Сухов и И. Руденко.

Не успела четверка собраться в боевой порядок, встать на заданный курс к линии фронта, как очертания машин растаяли в густой дымке.

На КП от Жердева получен доклад: высота нижнего края облаков - 200 метров.

По мере приближения к линии фронта облачность все больше и больше понижалась. Над передним краем, как сообщил Жердев, нижний край ее простирался на высоте 100-150 метров. Таким образом, четверка наших истребителей была буквально прижата облачностью к земле.

Жердев перестроил группу в правый пеленг и стал патрулировать вдоль переднего края в районе Кельце - Сташев. Летчикам видно было, как наши танковые части, вклинившись в боевые порядки отступающих войск противника, стремительно идут вперед, а пехота уже выбила фашистов из ряда опорных пунктов и расширяет прорыв.

И вдруг по самолетам ударили "эрликоны". Жердев резким маневром ушел от огненных трасс вправо. Но тут вновь вспыхнули разрывы - уже вступила в действие зенитная артиллерия более крупного калибра. Но тщетно стараются расчеты вражеских орудий, тщетно целятся пулеметчики, тщетно палят в воздух из винтовок гитлеровские солдаты. Советские истребители уже скрылись в толще тумана.

Жердев бросает взгляд на часы: времени осталось очень мало, скоро пора возвращаться. Надо еще доразведать, где же наши передовые части вступили в соприкосновение с отступающим противником и ведут с ним бой, на какой рубеж они вышли...

Жердев приказывает паре Сухова следовать прямо, а сам с Березкиным отвернул влево, направляясь на северо-запад.

Снизился. Внимательно смотрит вниз. Показались отступающие колонны фашистов. Впереди по курсу - длинная вереница автомашин. Справа и слева ползут по полю танки, ведут огонь. Снизу потянулись к самолетам огненные нити...

- Разворот вправо! - скомандовал Жердев и добавил: - Видишь, как фрицы драпают?!

И вдруг яркая вспышка огня ослепила летчика. Он ощутил резкий удар по корпусу машины. Самолет вздрогнул, подброшенный силой взрывной волны - и тут же запылал.

Березкин видел все: и то, как самолет его ведущего буквально облепили шапки разрывов, и то, как один из снарядов, угодив в истребитель, брызнул уже изнутри его пламенем и дымом.

- Виктор! Виктор! - звал Березкин своего командира. - Ты жив?