Возвращались мы как-то на свой аэродром, горючего в баках почти не осталось - всю округу обшарили, нет никакого аэростата, ничего не нашли. Вдруг смотрим вдаль - а "колбаса" опять в воздухе!..
В полет была отправлена очередная пара. И снова поиск впустую. Уже вылетали в паре со своими ведомыми Н. Трофимов, А. Федоров, В. Березкин, П. Еремин. Но все безрезультатно.
И тогда мы применили хитрость: стали перелетать линию фронта далеко в стороне, затем уходили в глубину вражеской обороны и со снижением, на большой скорости выходили на аэростат с тыла, стремительно атаковали его уверенно и неотразимо. Истребитель уходил, вдогонку ему открывали пальбу зенитки, но было поздно: аэростат, сморщившись, падал вниз.
Так было уничтожено два аэростата. Один сбили капитан Старчиков в паре с лейтенантом Торбеевым, а второй - лейтенанты Березкин и Руденко.
АТАКУЕТ "АЛЬБАТРОС"
Есть люди, рожденные для полета. С первых же дней в аэроклубе Саша Клубов понял, что до конца жизни останется верным небу. Шли годы учебы и становления. И вот:
- "Альбатрос!" Справа "мессеры"!..
В безбрежной выси почти ежедневно происходят упорные воздушные бои. Клубов вылетает то на разведку, то на штурмовку, то он дерется с численно превосходящими группами истребителей, то валит вниз одного за другим крестатые бомбардировщики.
...Ранним ноябрьским утром 1944 года, когда наш полк базировался на прифронтовом аэродроме на территории Польши, мы, используя наступившее затишье, совершали тренировочные полеты. Руководил ими командир полка майор Речкалов.
Самолет за самолетом взлетали ввысь и уходили на учебные задания. Летчики отрабатывали технику пилотирования в зоне, групповую слетанность в боевом порядке пары, а руководящий состав полка осваивал полеты на только что поступившей в истребительную авиацию новинке - самолете Ла-7 конструкции Лавочкина.
Четвертым на Ла-7 выруливал на старт командир эскадрильи капитан А. Клубов. Истребитель легко катился по полю, и за ним тянулся полосой широкий след - примятая воздушной струей трава.
У исполнительного старта машина застыла, постояла с минуту.
- "Весна"! Я - "сорок пятый". Разрешите взлет, дайте зону, - раздался в динамике голос летчика.
- "Сорок пятый"! - ответили ему с командного пункта. - Зона три. Взлет разрешаю!
На старте послышался характерный нарастающий гул мотора, и самолет Клубова тронулся с места, побежал все быстрее и быстрее. Вот он оторвался от земли, низко прошел метров двести - триста, а потом, резко перейдя в угол набора, стремительно стал набирать высоту. За машиной тянулась небольшая сизая полоса дыма.
Находившиеся у линии старта летчики и техники внимательно следили за взлетом. За отличным взлетом мастера боя и пилотажа.
Прошло минуты три-четыре, и в динамике снова послышался голос Клубова.
- "Весна"! Я - "Сорок пятый". Третью зону занял.
- "Сорок пятый"! Я - "Весна"! В воздухе спокойно. Выполняйте задание!
- Вас понял! - ив динамике раздался характерный щелчок.
Зона номер три - это воздушное пространство над северной окраиной аэродрома. Нам хорошо был виден самолет Клубова. Летчик пилотировал вдохновенно, энергично. Каскад фигур высшего пилотажа буквально лился безостановочно, непрерывно.
Я понимал, что Клубов сейчас "выжимает" все, на что способен новый самолет известного советского конструктора.
Все, кто наблюдал сейчас за полетом Клубова, восхищались мастерством летчика. Да и о машине авиаторы отзывались высоко, с похвалой: на таком истребителе, мол, можно колотить "мессеров" и "фоккеров" за мое почтение!
Отпилотировав, Клубов вошел в крутую спираль и стал снижаться.
- "Весна"! Я - "Сорок пятый". Задание закончил, разрешите вход в круг.
- Разрешаю! Я - "Весна", - ответил руководитель полетов.
Клубов вошел в круг, после четвертого разворота выпустил шасси и посадочные щитки и доложил:
- "Весна"! Я - "Сорок пятый". Разрешите посадку...
Это были последние слова, которые я слышал от моего боевого товарища в его жизни.
Дальше произошло невероятное и непредвиденное.
Самолет Клубова коснулся грунтовой взлетно-посадочной полосы и побежал по ней. Под воздействием бокового ветра самолет почти незаметно стал уклоняться вправо, выкатился за пределы полосы и уже на малой скорости на глазах у всех словно бы споткнулся и... скапотировал. Вначале самолет стал на нос, задрав высоко кверху хвостовое оперение, мгновение постоял, словно раздумывая, в строго вертикальном положении, и как бы нехотя, медленно стал валиться на спину.
Вначале мы не понимали, что случилось. Все происходящее казалось видением, миражом. Но чей-то встревоженный голос вывел всех из состояния оцепенения. Мы видели истребитель, лежащий кверху колесами, мы знали: там, в кабине, в опасности наш друг и боевой товарищ. И стремглав помчались ему на помощь. Нас обгоняют какие-то автомашины, промчалась санитарная, гудит пожарная.
Когда мы прибежали, было уже поздно. То, что мы увидели, отказывалось воспринимать наше сознание: голова Клубова была придавлена к земле левым бортом истребителя. Небольшая лужица крови...
Где только взялись силы! Сбивая руки, торопясь, приподнимаем тяжелый груз, высвобождаем летчика, относим его в сторону. Врач говорит, что сердце бьется. Мы надеемся на чудо, ждем. Клубов лежит на руках у своего учителя и командира - Александра Ивановича Покрышкина. Бесстрашный ас страны сейчас бледен и ошеломлен. Он тоже ждет чуда. Ждет десять минут, двадцать, сорок. И низко опускает голову. Мы никогда не видели у этого человека влажных глаз. Теперь он прячет их от нас. Мы тоже плачем: Саша Клубов скончался...
Тяжела была эта утрата для всех. Не хотелось верить, что не взлетит больше ввысь на своем истребителе крылатый витязь, Герой Советского Союза капитан Александр Федорович Клубов, что не услышим мы в шлемофоне знакомого, с хрипотцой голоса "сорок пятого", что навеки остановилось горячее сердце бойца. Не хотел, не мог я поверить в это. Но пришлось подчиниться суровой, горькой истине.
Причиной гибели капитана Клубова оказалась... небольшая канава, размытая ливневым дождем. Была она немного в стороне от взлетно-посадочной полосы, справа, скрытая травой. И надо было случиться такому, что одно из колес самолета Клубова на пробеге угодило именно в эту канаву...
Нелепая случайность, которая обернулась трагедией. Она дорого обошлась нам. До сих пор сердцу больно от той тяжелой утраты. На боевом счету А. Клубова было уже более 40 сбитых самолетов противника!
Вскоре после случившегося был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым Александр Федорович Клубов награждался второй медалью "Золотая Звезда". Посмертно. И во Львове, на Холме Славы, на его гранитном надгробии камнерез поверх слов "Герой Советского Союза" высек еще одно слово: "дважды".
И когда полк снова начал интенсивные боевые действия, где-то рядом был Саша Клубов. Он тоже летал, он тоже дрался. И даже порой слуховые галлюцинации заставляли сердце встрепенуться: в шлемофоне вдруг слышался знакомый тембр, знакомая фраза. Но разум тут же гасил радость: "Нет, это только показалось!.."
Трудно было привыкнуть к мысли, что его, Клубова, нет более с нами. Сколько раз я летал с ним в паре! Не раз прикрывал его в бою.
Вылетая с Клубовым на выполнение боевого задания, я всегда был уверен в успехе. Руководил он воздушным боем твердо, спокойно, тактически грамотно, вел его в высоком темпе. Атаки Клубова были дерзкими, стремительными, неотразимыми. Он обладал высокой физической выносливостью, крепкой волей, уравновешенностью. Он не знал страха в бою, никогда не пасовал перед численно превосходящими силами противника. Ведет восьмерку, а навстречу порой двадцать, а однажды даже полсотни вражеских самолетов. Атакует! Смело, решительно. И сбивает врага. И снова ищет его. Нет врага в воздухе штурмовыми действиями громит наземного противника.
