АСКАНИЯ-НОВА
Остались позади Большой Токмак, Скелеватая, Гоголевка, где мы базировались, ведя бои на подступах к Крыму.
Ноябрь на юге еще теплый. Поражает бездонная синева неба. Где-то вдали, у горизонта, виднеется белесая дымка. За ней - море. Это я знаю точно: на моих коленях лежит планшет, а сквозь его целлулоид просвечивает карта - мой верный путеводитель.
Летим четверкой. Ее ведет Покрышкин. Курс - в район Сиваша, к новому месту базирования. Строй, близкий к "фронту" с небольшим превышением второй пары, то и дело маневрирует: Жердев и Сухов, выполняя небольшие отвороты влево-вправо, то удаляются от нас, то приближаются, да так, что я отчетливо вижу спокойные, сосредоточенные лица своих товарищей. Понять их нетрудно: подходим к заданному району. Ведущий внимательно всматривается в переднюю полусферу воздушного пространства. Во фронтовом небе могут быть всякие неожиданности.
Вот впереди, немного правее, сквозь серую дымку ело заметно проступают очертания береговой линии. Сиваш! Где-то здесь должна находиться наша "точка". Расчетное время полета подходит к концу. Командир немного подвернул свой самолет влево, затем переложил его с крыла на крыло, просматривая землю под собой и подал нам по радио команду:
- Я - "сотый". Точка впереди слева. Снижаемся.
С высоты 3000 метров А. И. Покрышкин перевел машину в пикирование. Мы незамедлительно повторили его маневр. Нам виден небольшой населенный пункт, такой же маленький лесок, а несколько озер вокруг них казались оазисом в Приазовской равнине. Аскания-Нова! Знаменитый заповедник, о котором я впервые услышал еще в школе на уроке географии...
Выйдя из пикирования метрах в пятистах от земли, мы прошли по большому кругу, осмотрели площадку, приметили характерные ориентиры. Посадочное "Т" уже было выложено, и один за другим мы произвели посадку. Подрулив поближе к знаку, Покрышкин не выключая мотора и, не покидая кабины, стал руководить посадкой следовавших за нами экипажей.
К исходу дня воздушный и наземный эшелоны нашего полка полностью перебазировались в Аскания-Нова.
Частые "переезды" с места на место были для нас делом привычным. Порой долго засиживаться в одном пункте не хотелось: тянуло дальше в новые города и села. И вряд ли это было обыкновенное любопытство. Просто, мы сознательно чувствовали, что быстро меняющаяся фронтовая обстановка неизбежно требует этого неуклонного движения, этого боевого ритма наступления. И мысли наши опережали события, спешили вдаль, будоражили сердце. И чувства тоже торопили нас: вперед, вперед!..
К заповеднику все мы проявили большой интерес. Место было уютное, красивое и довольно оживленное: над головами то и дело носились большие птичьи стаи, с утра и до вечера в воздухе стоял разноголосый гам. Гуси, утки и даже лебеди то улетали на озера, то снимались с них "и летели на Сиваш, на Азовское море.
В парке мы увидели уникальные деревья, привезенные сюда из разных стран, из разных уголков Земли.
Тишина... Благодать... Словно и нет войны!
Все это объяснялось тем, что на нашем участке фронта на некоторое время снизилась активность боевых действий. Фронт как бы стабилизировался. Враг оказался в "мышеловке" - в Крыму. Фашистские войска с суши полностью отрезаны. Снабжать блокированную группировку противник мог только по морю или по воздуху:
С утра следующего дня мы прибыли на аэродром. Техники готовили матчасть к полетам. Летчики третьей эскадрильи заступили на дежурство, а второй и первой готовились к облету района боевых действий.
Осень уже добралась и до этих мест: с каждым днем становилось прохладней. По утрам над землей долго плавали туманы. И лишь к полудню они взбирались повыше, образуя невысокую сплошную облачность. Видимость, конечно, была плохая.
Мы готовились к боям за освобождение Крыма. Район предстоящих действий имел свои особенности: бои придется вести над Сивашем и Черным морем. "Сухопутные" летчики над водной поверхностью чувствуют себя несколько необычно. Объясняется это, по-видимому, тем, что кругом, куда ни глянешь вода; нет ни площадных ни линейных ориентиров - глазу не за что "зацепиться". Так что надежда только на компас. Кроме этого, над морем появляются большие трудности в определении и Сохранении пространственного положения. Нам надо изучить эти особенности, преодолеть "водобоязнь", подготовить себя к любым неожиданностям, чтобы успешно бить врага и над морем.
Погода в этом районе была неустойчивая, по утрам стояли туманы, дымка и нижняя облачность. Чувствовалось море.
Два дня спустя к нам прилетел командующий армией генерал Т. Т. Хрюкин, прославившийся своим героизмом еще в небе Испании.
Минут через сорок после посадки он зашел в землянку, где уже собрался весь личный состав полка, и подробно обрисовал сложившуюся на нашем участке наземную и воздушную обстановку, поставил задачу: прикрывать с воздуха наши наземные войска в районе Перекопа и переправу на Сиваше. И подчеркнул:
- Ни одна бомба не должна упасть на переправу! Надеюсь, гвардейцы не подведут.
- Не подведем! - дружно ответили мы.
- Какие вопросы есть ко мне? - спросил командующий.
Все притихли.
- Товарищ командующий! - обратился к генералу А. И. Покрышкин. - Дайте нам радиолокатор и хорошую радиостанцию. Здесь они нам крайне необходимы.
- Хорошо, подумаю! - Командующий обвел взглядом сидящих перед ним летчиков. - Вы хотели что-то спросить? - обратился он к офицеру, поднявшему руку.
- Майор Еремин! - быстро встал офицер. - Сколько мы будем здесь находиться?
- Пока не очистим от фашистов Крым!..
- Товарищ командующий, - снова обратился к генералу Покрышкин. Помогите заменить летчикам сапоги. Вон как истоптались, совсем обносились! Александр Иванович показал на чьи-то ноги. - Погода-то какая!..
- А в чем дело? - строго спросил генерал.
- В БАО несколько раз ходили. Срок носки, отвечают, не вышел...
- Сапоги вы получите! - коротко, как о деле решенном, сказал генерал.
Дальнейший разговор шел на будничные фронтовые темы. Кто-то рассказал забавную историю, другой отпустил шутку. Тут уж "мастеров" было немало: Крюков, Жердев, Труд, Клубов, Еремин. Не оставался в долгу и сам Хрюкин. Землянка наполнилась задорным, веселым смехом.
Когда все вдоволь насмеялись, командующий поднялся с табурета, стал прощаться.
- Да, чуть было не забыл! - остановился он. - Вы будете жить в заповеднике. Берегите растительность и все живое. Помните: это государственная ценность.
- Все будет в порядке, товарищ командующий! - заверил генерала подполковник Погребной, заместитель командира нашего полка по политчасти.
- До свидания, товарищи! Желаю вам всего наилучшего! Пойдем, Александр Иванович, на КП. Кое о чем нужно посоветоваться.
Мы уже успели облетать район предполагаемых боевых действий, хорошо изучили береговую черту Сиваша, Азовского и Черного морей, прошлись над линией фронта. Бои шли только на некоторых участках фронта, да и то местного значения. Воздушная обстановка характеризовалась незначительными боями и полетами разведчиков с обеих сторон.
В свободное от полетов и занятий время мы бродили по заповедникупрекрасному уголку Причерноморья. Прихватывали с собой кусочки хлеба и подкармливали птиц.
Однажды утром, когда я находился на стоянке, меня вдруг позвали к телефону. Звонили из штаба: вызывает Покрышкин. Оставив свои дела, я прихватил планшет с картой и поспешил к командиру. Александр Иванович сидел в кабинете за столом и что-то читал.
Я доложил.
- Чем занимаешься? - спросил он.
- На матчасти работаю.
- Сейчас подойдет машина, и мы поедем смотреть радиолокатор.
- А что это такое?
- Очень интересная и ценная для нас штука! - многозначительно произнес Александр Иванович.
Вскоре мы на "газике" поехали на северо-западную часть заповедника Аскания-Нова. Вдали показался одиноко стоящий домик. Подъехали ближе, и я увидел рядом с домом автомашину с возвышающейся над ней конструкцией из металлических трубок..
