На занятия заявились с опозданием. Я все еще была “на взводе”, но хоть кому-то есть до этого дело?

Мальчишки сразу побежали “в строй”, а меня, наоборот, вытолкали на улицу любопытные кумушки, жаждущие сплетен, как вампир крови.

Тьфу-тьфу! С моей жизнью, не накаркать бы!

- Ах, дорогая Петуния! Мы обязательно должны поговорить. Что это за люди у вас гостят? Расскажите нам все, – щебетали кумушки, не реагируя на мое демонстративное удивление спонтанно образующимися долгами.

Как же злят меня иногда люди! Им это даже представить сложно!

- Сектанты, Пет, это точно сектанты! Пикнуть не успеешь, как уже так же нарядишься и волосы в рыжий выкрасишь!

Вот людям в душу запало!

Среди “сектантов”, между прочим, и брюнетов есть парочка...

Правда, у одного волосы такие грязные, что точно и не скажешь. Может, он рыжий и кудрявый, когда голову вымоет?

А Блэк – просто по жизни клоун. Он себе, наверное, волосы басмой красит, чтобы фамилии соответствовать.

- Петуния, ты должна быть сильной! Ради сына! – вещала бездетная Дорис Линсди. – Не допускай эту заразу в свою жизнь! Каленым железом! Каленым железом выжигать! – Толстуха патетично вздымала руки к небесам, а я представляла себе уютное костровище на заднем дворе, с элегантным столбом инквизиторов в центре.

С некоторым удовольствием представляла.

Бородатого бы мне кто привел в оковах, я б запалила, честно!

Мистер Фадж, кажется, слегка переоценил свои силы. И вот сейчас, на политической арене они с Дамблдором сцепились рогами, как два могучих оленя. Кто кого сломит? Кто кого пересилит?

А дед со стороны отца (заядлый охотник, мир его праху) рассказывал, что бывает и так: олени так сильно переплетаются рогами, что потом никак не могут разъединится. И погибают, навечно сцепленные с недругом. Особенно если их браконьер в этот момент находит.

Интересно, неужели на весь магический мир ни одного браконьера? Я бы сейчас непатриотично согласилась даже на иностранное вмешательство. Да вот беда – никто и не думает спрашивать моего согласия.

Когда меня окончательно утомили этим бредом про секты и каленое железо, занятия, наконец, закончились, и дети высыпали наружу, как горох из худого мешка.

Следующий урок я упросила Чарли пропустить, потом, через один – снова. Сын мгновенно убедил Вернона заменить эти часы занятиями в секции бокса.

Я сидела дома одна, запершись от сплетниц.

Ну, как одна? Без своих мальчишек.

А чужих – метлой поганой не выметешь. Уже на следующий день Сириус ломился, как к себе домой, через камин от авроров, а Нюниус звонил в дверь.

Еще дважды я звала ребят из домика Фигг растаскивать этих буйных. Потом поставила Блэку условие: либо он втягивает язык в зад и не нарывается, либо видится с крестником раз в месяц в присутствии Министра Магии или его полномочного представителя. В тот момент я настолько верила, что у меня все выйдет, как хочу, что Блэк тоже поверил. И... нет, не смирился, не научился сдерживаться, что вы? Горбатого исправит только могила, я в курсе... просто перестал появляться у меня одновременно со своим... кто он ему? все так непонятно и зыбко, что я просто не знаю – где правда, а где криво срежиссированная постановка любительского театра. И не прикрывает ли эта кривизна другие перекосы, которых я не заметила, пока рассуждала о никак меня не касающихся взаимоотношениях взрослых самостоятельных людей, так или иначе относящихся к одному Ордену (учитывая, что Нюниус состоит сразу в двух, то уже не важно в каком ордене Сириус – все равно в одном получаются)? Папки в подвальном архиве росли вширь. Вход туда зачаровал на крови аврор Сандерс (попросив по возможности сохранить волшбу в тайне от начальства). Теперь я снова отправляла ребятам пироги и салаты, приходила в гости, но чаще звала к себе – как собеседники авроры и невыразимцы были мне гораздо приятнее, чем шебутные слуги бородатого Дамблдора. Еще эти нескончаемые проблемы с вазочками! Представьте только: этот придурок и впрямь приволок алмазную! То есть цельным куском из алмаза! Я-то понимаю, что она трансфигурированная из какой-то керамики, но, блин, узнай о моей собственности какой вор из обычного мира, и... А, нет, если кто возникнет – я авроров успею вызвать. Пойду, фиалки в вазочку поставлю!

Вернулась с закусками, забралась в кресло с ногами, сбросив домашние туфли. Авроры и примкнувший к ним Сириус таскали канапе с блюда при помощи заклятия левитации, Джонни-невыразимец примостился рядом со мной, в соседнем кресле. Кушал степенно, пищу брал руками, как нормальный человек, палочку держал наготове, но так, что видеть ее могла только я. Я уже говорила, что обожаю невыразимцев? А вот в аврорате, как мне кажется, не все работают только на Министерство. Просматриваю я свои папочки, да нет-нет возникают вопросы. Кое-кто очень уж яро отстаивает честное имя Директора. Прям хоть к лику святых дедулю причисляй. Даже и вазочку же не директор украл, корыстная я женщина! Вот только я спорить не стала, конечно, но когда человек Дамблдора, не стесняясь его же присутствия, совершает гнусные поступки, в первую очередь это погано характеризует бородача. Как человека, руководителя, как англичанина. Это попросту не крикет, вот что я вам скажу!

Сириус меж тем что-то рассказывал. О своих приключениях в школе. Или не в школе. Или не своих. Я, признаться, не слушала. Я любовалась.

Хорош мужик!

Вот интересно, аврор Хиггс рассказывал, что Азкабан – это фактически концлагерь волшебников. Адские условия существования. А Блэк – как после курорта. Все-таки, ресурсы восстановления организма волшебника по-настоящему бесконечны. Это завораживает.

Как и уверенные движения, дерзкая линия губ, разворот плеч, мышцы, скрывающие силу, но не перекачанные вульгарно и напоказ.

Длинные ноги, вполне ничего такая себе задница.

Чуть больше пяти лет разницы.

Эх, искушение мое!

Мистер Снейп (по имени я к нему старалась не обращаться) был и вполовину не столь хорош внешне.

Вот как раз он выглядел, как настоящий узник какого-нибудь замка Иф – бледная нездоровая кожа человека, давно забывшего, что значит понятие “солнечный свет”, желтые кривые зубы, волосы, поникшие паклей, вымазанной в дегте, нереальная худоба, больной, смертельно усталый взгляд загнанной лошади, которой кто-то могучий не дает просто упасть и сдохнуть.

Хотелось дать ему совочек и отправить к Дадли в песочницу, напомнив, что чем больше мудрствования, тем больше скорби.

- Петуния, я сделал для тебя духи. Идеально-твой аромат. Я составлял его почти месяц. Предлагаю забыть то, что было в детстве.

- Хм. Учитывая, что я и так ничего не помню...

- Директор сказал, что вскоре воспоминания начнут к тебе возвращаться – слишком много общаешься с магами, эффект заклинания скоро спадет. Я думал, ты уже все вспомнила. К тому же, Лили никогда не была мастером Обливейта.

- Ну, как вернутся, тогда я и подумаю – мириться или нет. Спасибо за подарок, поставь на каминную полочку.

- Не хочешь принимать из рук? Напрасно. Я бы никогда не причинил тебе вреда. Хотя бы ради памяти о Лили.

- Ага. Угу. – Я подошла к камину и, не прикасаясь, провела рукой у хрустальных граней фиала. Жидкость в нем была нежно-лиловой, с серебристо-холодными звездочками. Красиво. Но ни брать в руки, ни – тем более – нюхать я это была не намерена.

Вечером с работы пришел Вернон. Выслушал рассказ, посмотрел несколько секунд на бутылек, пришел в раздражение от мерцающих звездочек, вспомнил про гипноз, аккуратно смел фиал в мусорку каминными щипцами и тут же вынес в бак. Я постаралась как можно незаметнее смахнуть слезинку – волшебные духи, запах, созданный только для меня... Эх, разумеется, муж прав. Это с гарантией был кусок сыра в мышеловке. Причем, скорее всего учитывающий, что я не возьму флакон в руки, но по нескольку раз за день буду подходить и любоваться цветом и мерцанием.

Пока я играла с огнем и избегала появляться на занятиях хора, Чарли отчебучил.