<Уродцы> открыли огонь по <Соколу>, хотя угол был намного острее, дистанция — в двадцать раз больше, чем при максимальном сближении, элемент неожиданности отсутствовал начисто, а почетная охрана — если это была охрана — могла в любой момент атаковать. Но почему? Почему? Мимо пронеслась очередь из наземного орудия <бритвы>, заряды отскакивали от щитов и заставляли корабль содрогаться. Очень близко. По идее, должно было быть еще ближе.

Снова раздался рев Чуй. Хэн оборвал его.

— Нет! Не вздумай маневрировать! — сказал он. — Они специально стреляют мимо. Даже <уродцы> не промазали бы с такой дистанции, разве что умышленно. Если ты сдвинешься с места, мы можем поймать залп, который нам не предназначался. Не дергайся. Я не уверен, но мне кажется, что я начинаю понимать.

Вслед за тем три корабля почетной охраны атаковали <уродцев>, которые, похоже, не собирались достойно отвечать на агрессию. <Бритва> вообще никак не отреагировала, продолжая класть выстрелы вокруг <Сокола> и иногда для разнообразия проверяя его щиты. <ДИ-кресты> повернулись к обидчикам и попробовали огрызнуться, но без заметного эффекта. Опытным взглядом Хэн определил, что либо лазеры <ДИ-крестов> практически на нуле, либо ПМК почетной охраны оборудованы какими-то баснословно мощными дефлекторами — неправдоподобно мощными для корабликов такого размера. Потому что если бы у них действительно были такие чудо-щиты, то на лазерные пушки просто ничего бы не осталось. Тем не менее передовому ПМК хватило всего пяти-шести не слишком прицельных выстрелов, чтобы подбить один из <ДИ-крестов>. Двигатели и оружие <уродца> отключились, и он мертвым грузом поплыл в пространстве. Трое ПМК проделали какой-то невероятно сложный синхронный маневр и сели на хвост второму <ДИ-кресту>, который продолжал отстреливаться. Тот развернулся и даже успел несколько раз попасть в передовой ПМК, после чего его левое крыло отправилось в свободный полет.

Лишившись прикрытия, <бритва> наконец прекратила бесполезный обстрел <Сокола> и неуклюже развернулась. Она навела орудие на один из ПМК, не успевший даже испугаться, и крохотный истребитель взорвался с первого выстрела. Пять оставшихся окружили <уродца> со всех сторон и накрыли концентрированным огнем. <Бритва> получила несколько серьезных попаданий, внутри ее прогремел небольшой взрыв, и кораблик завалился в штопор. ПМК продолжали поливать врага огнем со всех возможных углов. После еще одного взрыва в кормовой секции <бритва> закувыркалась еще неистовее. Затем сквозь обшивку начали пробиваться языки пламени, и небо осветилось огненной вспышкой, на пару секунд ослепившей Хэна. Когда облако рассеялось, технического гибрида больше не было.

Хэн смотрел, как пять оставшихся ПМК синхронно выписывают победную <бочку>.

— Очень мило, — сказал он. — Очень мило. Я почти поверил. Интересно, хватит у них нервов, чтобы доиграть спектакль до конца?

- <Тысячелетний сокол>, говорит капитан Талпрон, лидер Второй эскадрильи, космофлот Кореллианских сил самообороны. Вы в порядке?

— Э… да, — ответил Хэн, делая вид, что искренне благодарен за спасение.

— Спасибо, все просто великолепно. Спасибо, что выручили.

— Всегда пожалуйста, <Тысячелетний сокол>.

Загодя было условлено, что кореллианские корабли будут во время переговоров обращаться к <Соколу>, не упоминая имен экипажа и пассажиров, чтобы обеспечить хотя бы подобие конфиденциальности на время частного визита главы государства. Судя по всему, Талпрон был настроен соблюдать эту договоренность, даже когда ему наглядно продемонстрировали, что конфиденциальность отправилась ранкору под хвост.

Что же, если Талпрон делал вид, будто все в норме, то у Хэна имелись свои причины ему подыгрывать.

— Что это были за корабли? — спросил он будничным тоном, как будто еще не знал.

— Неизвестная группа, <Тысячелетний сокол>, - отвечал Талпрон. — Это мог быть любой из кореллианских пиратов, которым несть числа. Или даже гости из Окраинных систем.

— Тяжеловато будет найти их след, — сочувственно сказал Хэн.

— Тяжеловато, <Тысячелетний сокол>, - устало согласился Талпрон. — Тяжеловато.

— Ладно, даже если вы их не найдете, я все равно не могу передать, как мы вам благодарны за помощь, — продолжал Хэн. — Нам очень жаль, что вы потеряли один из истребителей. Позвольте выразить соболезнования вам и семье погибшего пилота.

— Что-что? — удивился Талпрон. — А, да. Конечно. Мы примем меры.

— Готов поспорить, что примешь, — тихо пробормотал Хэн, чтобы никто не расслышал, а в микрофон произнес: — Капитан Талпрон, еще раз спасибо вам за помощь. Однако мне нужно отогнать корабль в какое-нибудь уединенное место и проверить системы. Вы не против?

— Разумеется, сэр. Мы подождем, пока вы сможете продолжать путь. Дайте нам знать, когда будете готовы лететь на Кореллию.

— Обязательно, капитан. Конец связи.

Хэн отключил переговорное устройство, снял гарнитуру, отстегнул ремни, но остался сидеть в кресле стрелка, размышляя.

В сабакке правила могут меняться посреди партии, и тогда лучшие карты способны преподнести неприятный сюрприз. Но справедливо и обратное. Безнадежный расклад может обернуться удачей, позволяя вам выиграть ставку. Фокус состоит в том, чтобы всегда знать, когда именно, как скоро и каким образом произойдет смена правил. Тогда можно к ней подготовиться — решить заранее, как действовать в новой ситуации.

Соперник может в любой момент ошибиться, показать карту, которую не должен был показывать, и вы узнаете больше, чем положено. Честные игроки в сабакк ведут себя по-спортивному и всегда предупреждают об этом соперника. Но те игроки, которые хотят победить, ведут себя не столь щепетильно.

Соперник, кем бы он ни был, только что показал Хэну несколько своих карт. И Хэн не собирался ему сообщать, что он что-то видел.

Однако он все равно не имел понятия, по каким правилам ведется игра.

* * *

Хэн вошел в кабину и не слишком удивился, обнаружив там Лейю, которая сидела в кресле пилота и смотрела в лобовой иллюминатор. Вообще-то он и не ожидал, что она будет сидеть на месте, когда по кораблю стреляют. Вот и хорошо. Если она рассадила детей в салоне, то и впрямь ей было лучше всего занять место второго пилота.

— Ну что, поболтал с нашими новыми друзьями? — обернувшись, спросила Лейя. Отключение связи ее явно не обрадовало.

— А то! — сказал Хэн. — Ребята — просто душки. Дети в порядке?

Лейя кивком показала на маленький экранчик, на который выводилась картинка из салона. Хэн увидел три маленькие фигурки, сидевшие с очень серьезными и строгими лицами.

— Я сказала им, что, если кого-то перестану видеть, все трое на неделю останутся без обеда, — сказала Лейя. — Похоже, до них в первый раз дошло, что нужно слушаться. Силы ради, Хэн, что происходит?

— Извини, что отключил интерком, — молвил Хэн, отвечая не на вопрос, а скорее на боль в ее словах. — Просто мне надо было сосредоточиться. Если бы дело пошло худо, у нас были бы неприятности, — Хэн сам не слышал, что говорит; его разум был занят насущной проблемой, а не правилами вежливости. — Слушай, пусти меня в это кресло, а? Надо кое-что проверить.

Лейя уступила ему кресло, но его объяснения ее явно не удовлетворили.

- <Были бы неприятности?> — переспросила она. — <Были бы?> А как же пираты, которые в нас стреляли?

— Никакие это были не пираты, и никто в нас не стрелял, — хмуро и устало ответил Хэн. — Потому я и запретил Чуй маневрировать. Я боялся, что мы поймаем разряд, посланный мимо. — Хэн уселся в кресло пилота. — Чуй, прокрути мне запись с тактического дисплея, ладно? На главном экране.

Чуй бросил на него странный взгляд, но повиновался. На экране появилась картинка с тактического дисплея — схематическая диаграмма недавней стычки.