– Но она ведь не одна, – возразила я. – Вы ведь в замке… и остальные слуги тоже.

Теодор усмехнулся.

– Фрейлейн слишком добра, – промолвил он серьезно. – Какая из нас компания фрау Креслер? – Он выколотил свою трубку и доверительно наклонился ко мне. – Хорошенько проверьте запоры на дверях, фрейлейн. Лично я не ложусь спать, пока не запру свою комнату крепко-накрепко.

– Вы тоже верите в эти толки о привидениях? – не удержалась я. Лицо Теодора омрачилось.

– Как же мне не верить? Ведь моя жена…

Он замолчал.

– Но я слышала, что она болела, прежде чем ее парализовало, – сказала я.

– А заболела она после того, как увидела Белую даму, – тихо ответил Теодор. – Но я ей не поверил, понимаете? Я решил, что она выдумывает… а потом… Вам известно, что предыдущий управляющий тоже заболел после того, как встретил Белую даму? Воспаление легких прикончило его за несколько дней… Не хотел говорить об этом, но в Фирвиндене такое творится, такое…

Он отвернулся, не договорив.

– Почему бы вам не найти другое место, если вы боитесь оставаться в замке? – спросила я.

Теодор живо повернулся ко мне.

– А вы думаете, я не пытался? Но у меня ничего не вышло. – Он посмотрел на отмеченную крестом башню, и на его лице появилось странное выражение. – Можно подумать, что замок не хочет меня отпускать.

У меня мороз по коже пробежал от его слов. Теодор заметил это и усмехнулся.

– Да, – продолжал он, – я ведь служу здесь уже много лет, фрейлейн. Дольше, чем остальные слуги.

– Значит, вы еще помните прежнего графа Рейтерна? – спросила я.

Теодор покачал головой.

– Нет. Меня взял на службу господин Блуменау уже после того, как граф умер и графиня с сыновьями уехала отсюда. Дворецкий рассказывал, что при старом графе замок был очень веселым местом: охоты, званые вечера, даже, бывало, фейерверки устраивали. Сейчас, конечно, ничего этого больше нет, хотя земля приносит хороший доход. Нынешний управляющий почти все деньги отсылает вдовствующей госпоже графине, а на содержание замка оставляет ровно столько, сколько необходимо.

Я расспросила Теодора о дворецком, действительно ли тот умер после того, как увидел привидение графини Рейтерн. Теодор оживился и рассказал, что графиня была исчадьем ада не только при жизни, но и после смерти, и все в округе знали, что она была ведьмой.

– А ксендз говорил мне, – заметила я, – что он не нашел документального подтверждения тому, что говорится о ней в легенде. Ну, что она притесняла окрестных жителей… и что после ее смерти муж убил множество людей.

– Не знаю, что он там нашел, – проворчал Теодор, – но старый могильщик из Шёнберга рассказал мне, что он как-то копал могилу и наткнулся на огромное количество костей. Это и были те, кого убили по приказу графа Рейтерна, и поэтому душа графини до сих пор не знает покоя.

Он поглядел на Ружку, которая, казалось, внимательно слушает его рассказ, и добавил:

– Главное, фрейлейн, не забудьте на ночь помолиться и запереться покрепче. Тогда, даст бог, привидения не появятся.

Легко себе представить, с какими мыслями я в тот вечер ложилась спать. В двери моей спальни был замок, но ключ от него я не отыскала; впрочем, замок уже отчасти проржавел, и я сомневалась, что ключ мог мне помочь. Зато выходившая в коридор дверь кабинета, который примыкал к спальне, была снабжена такими засовами, словно жители замка приготовились обороняться от внешнего врага и не собирались сдавать без боя ни одну из комнат. Ружка с любопытством смотрела, как я запираю дверь; лязг засовов ей не понравился, и она недовольно прижала уши.

Я вошла в спальню и поставила лампу на стол. Комната казалась огромной; ее углы тонули во мраке, а потолок словно утекал куда-то в бесконечность. На меня нахлынули странные мысли: я спрашивала себя, правильно ли мы с отцом сделали, что согласились жить в старинном замке, о котором ходило столько жутких слухов. Тут до моего слуха донесся стук в дверь, которая выходила в коридор.

«Что бы это могло быть?» – тревожно подумала я. Но на пороге обнаружился всего лишь мой отец.

– Зашел пожелать тебе доброй ночи, – сказал он, – и заодно спросить, как ты устроилась.

Тут мне стало стыдно своих страхов, и вполне непринужденно я ответила:

– Ну, привидений я еще не видела, если ты об этом.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись; но смех умолк через несколько секунд.

– С одной стороны, я рад, что Креслер предложил нам жить в замке, – произнес отец. – Серафимы – прекрасные люди, но если бы мы остались в том домике, мы бы непременно под конец поссорились. Не знаю, замечала ли ты, но теснота обостряет всякую пустячную размолвку. С другой стороны…

Он замялся.

– Конечно, нам было бы проще, если бы о замке не ходило столько мрачных легенд, – пришла я ему на помощь. – Но тогда Креслеры не пригласили бы нас тут жить.

– Понимаешь ли, в чем дело, – проговорил отец, тщательно выбирая слова, – если бы речь шла только о фрау Креслер, я бы сказал, что она чрезмерно впечатлительна, и более ничего. Но в том-то и дело, что все боятся этого замка. Я говорил со слугами, и кучер сказал мне, что он счастлив, потому что живет с женой не в замке, а в домике при конюшне. То же самое заявил мне сторож, у которого своя сторожка. Еще он рассказал мне, что до нас Креслеры пытались убедить пастора, чтобы он с семьей перебрался в замок, но он отказался. Такое же предложение сделали доктору Мюллеру и даже пообещали ему, что разрешат охотиться на графских землях, сколько ему захочется. Мюллер – страстный охотник, он заколебался, но его жена узнала о планах мужа и устроила скандал, так что он тоже был вынужден отказаться.

– И только мы согласились, – произнесла я.

– Может быть, нам не стоило этого делать, учитывая все обстоятельства, – заметил мой рассудительный отец. – С другой стороны, на дворе двадцатый век. С какой стати я должен бояться привидений, которым самое место в сказках?

– Послушай, – сказала я, – мы ведь здесь не одни. Креслеры не просто так выделили нам комнаты в этом крыле, рядом с их спальнями. И потом, если вдруг что-то окажется не так, мы не привязаны к этому замку. Мы в любой момент можем уехать в Шёнберг и поселиться там. Хотя, – добавила я, – мне не очень хочется туда возвращаться, потому что, по правде говоря, замок мне нравится.

– По крайней мере, – проговорил отец, глядя на Ружку, которая вертелась возле нас, – пока тебя охраняет такой зверь, я спокоен…

– Ружка вовсе не собака, – возразила я, – и она не обязана меня охранять. А что касается замка, поживем – увидим.

По законам повествования после столь внушительного вступления мне в ту же ночь должны были явиться все замковые привидения разом. Но ничего, ровным счетом ничего не произошло. Я прекрасно выспалась в роскошной кровати под балдахином, с аппетитом позавтракала (причем завтрак был много лучше того, который обычно готовили в доме Эвелины) и вместе с отцом и Ружкой уехала в Шёнберг.

На почте сослуживцы засыпали меня градом вопросов, а я смущалась, не зная, как на них ответить.

– Ну, замок… в плане похож на квадрат, с внутренним двором. Вокруг сад, позади замка пруд, а в нем чудесные кувшинки…

– Подводя итоги: кувшинки Анастасия Михайловна заметила, а призраков – нет, – объявил Гофман, улыбаясь во весь рот.

Я не стала рассказывать ни про то, как тщательно запирала засовы на двери, ни про кровать под балдахином. Первое выглядело бы глупо, второе звучало бы неуместным хвастовством среди людей, которые с трудом сводили концы с концами.

Во второй половине дня на почту пришла Эвелина.

– А я все глаз не могла сомкнуть, все думала, как вы там! – сказала она. – Ужасно обидно, что наш новый дом такой маленький. Я себя чувствую так, словно выжила вас оттуда…

Она пожелала в подробностях узнать, как я устроилась, а потом, улучив момент, когда ее никто не видел, сунула мне в руку какую-то тряпочку. Развернув ее, я увидела нечто вроде фигурки, сделанной из янтаря.