Драко слегка напрягся и чуть отстранился.

— Хвост мне отрезал. Любить не будешь, — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал он.

— Малфой, иногда ты бываешь таким придурком, — Гарри улыбнулся и снова притянул парня к себе. — Неужели ты думаешь, я способен разлюбить тебя из-за каких-то волос?

Он снова поцеловал Драко, но на этот раз более страстно, вздрогнул и поморщился.

— Все-таки некоторые мои органы еще не готовы к активности. Жжется. Наверное, последствия обморожения, — усмехнулся он в ответ на немой вопрос.

Драко засмеялся и отодвинулся:

— Тогда лежи просто так. Будем разговаривать.

Но не удержался и снова поцеловал Гарри в висок. Поттер положил голову ему на плечо:

— Драко, расскажи мне, что случилось?

— Подводный вулкан. Сейчас вся школа говорит о том, какие все были идиоты, что не слушали тебя. Благодаря тебе и твоим жаброслям мы успели спасти почти всех. Только Нотт… — Драко вздрогнул и поежился. — Я сам этого не видел, мне парни рассказали, что ты все силы на меня потратил и ушел под воду, — Драко судорожно сжал его руку. — Они смотрели с берега и не знали, что им делать. Палочек-то ни у кого не осталось. Это потом их выловили из озера. И твою тоже нашли.

Драко указал глазами на тумбочку, и Гарри с облегчением увидел свою палочку и, как ни странно, очки.

— А тебя вытащили тритоны и передали на руки МакГонагалл.

— Они ведь не хотели помогать? И откуда там взялась МакГонагалл? — Гарри даже не успел толком удивиться, как дверь открылась, и в комнату ворвалась сияющая Гермиона:

— Гарри!

— Грейнджер, — скривился Малфой, еще теснее прижимаясь к Поттеру. — Извини, но я не встану.

— А я тебя и не отпущу, — прошептал Гарри, прижимая его к себе одной рукой, а другой потянулся обнять подругу.

— Гарри, мы все так за тебя переживали! Когда мы утащили всех слизеринцев в больничное крыло, нам сказали, что ты так и не пришел в себя… — Гермиона упала на стул рядом с кроватью.

— Герм, я думаю, что ты мне и дорасскажешь недостающую часть истории. Откуда вы там все взялись?

— Гарри, ты же сам подсказал мне, как себя вести, когда я услышу толчки. На самом деле профессор МакГонагалл поверила тебе. Она вызвала меня в тот же день и расспросила про все твои видения. Профессор уверила меня, что, скорее всего, это обычные кошмары, но, на всякий случай, обещала за тобой присмотреть. Поэтому, когда началось наводнение, МакГонагалл уже бежала к вам в подземелья и вела с собой других учителей. Они подоспели как раз вовремя, чтобы забрать тебя у тритонов и вытащить из воды.

— Но почему тритоны вдруг решили мне помочь?

— Они сказали, что ты пытался спасти русалку, несмотря на то, что другие люди были еще в воде. Они не верили, что маг будет спасать любое существо, рискуя собой и не разделяя пострадавших на первый и второй сорт. Но ты доказал им, что это не так. Поэтому они вынесли тебя на поверхность и передали на руки МакГонагалл. Нам повезло, что она была там. Никто другой бы с этим не справился, Гарри. Ты пробыл в воде полчаса и уже почти умер от переохлаждения, — Гермиона всхлипнула и взяла его за руку. — Ты мог погибнуть. Ведь это был Самайн! Ты спас Малфоя и вместо него духи должны были забрать твою жизнь!

— Ты же знаешь, что я был к этому готов, Гермиона.

— А я нет! — вдруг взвился Драко, про которого, казалось, все забыли. — А то, что я не хотел, чтобы ты отдавал за меня свою жизнь, Поттер, тебя, конечно, не волновало?!

— Конечно, нет, — спокойно улыбнулся ему Гарри и снова притянул к себе вырывающегося, злющего Драко, — я готов был отдать свою жизнь за спасение любого слизеринца, так же, как и ты чуть не пожертвовал собой ради Нотта. Так неужели ты думаешь, что я не отдал бы ее за мою единственную любовь?

Скулы Малфоя порозовели:

— За любовь?

— Драко, ты же сам не любишь называть вещи своими именами и говорить об этом вслух. Но неужели ты правда до сих пор можешь сомневаться в том, что я люблю тебя?

Гермиона посмотрела на взъерошенных, напряженных парней и тактично заторопилась:

— Гарри, мне пора. Завтра я к тебе еще зайду. Выздоравливай, — она быстро поцеловала его в щеку и ринулась вон из палаты.

*

— Драко, а что теперь с нашей спальней? — примерно через час умопомрачительных поцелуев вперемешку с жалобами на жжение и онемение внизу Гарри снова был способен задавать внятные вопросы.

— Она полностью разрушена, — Драко нежно водил пальцами по его лицу, очерчивая линию подбородка. — Мы сейчас спим в Большом зале. Но завтра нас планируют переселять в башню к гриффиндорцам.

Гарри изумленно посмотрел на него:

— Могу себе представить. И как реагируют наши?

— Ммм, Поттер, я, конечно, все понимаю, но кто в данный момент для тебя “наши”?

Гарри рассмеялся, с трудом сдерживая болезненные ощущения в ребрах, и с удивлением сказал:

— Можешь себе представить? Я имел в виду слизеринцев.

— В таком случае “наши”, Поттер, чувствуют себя вполне сносно. Они живы, и это главное. Первым делом они уточнили у меня, к кому из гриффиндорцев хорошо относится их драгоценный Гарри Поттер, и теперь Грейнджер и Лонгботтом их любимчики. С остальными они налаживают отношения по мере необходимости. Ты снова герой, и ты снова всем нужен, Поттер, — в голосе Драко послышалось явное неодобрение.

— Драко, ты ревнуешь? — Гарри снова удивился.

— Да, Поттер, представь себе, ничто человеческое мне не чуждо.

Гарри обнял своего капризного слизеринца и тихо спросил:

— Ты любишь меня, Драко? Ты никогда не говорил мне об этом.

— Поттер, ты же знаешь, я верю не в любовь, а в расчет, — стандартно отговорился тот, потом посмотрел в нахмуренное лицо Гарри и исправился. — Но вообще-то ты ничего. Ты мне нравишься, Поттер.

========== - Глава 18 - ==========

Спальня Слизерина была разрушена полностью. В Хогвартс летели косяки тяжело нагруженных сов. Родители срочно слали детям новые вещи и одежду.

Благодаря Драко, успевшему побывать в Хогсмите и закупить все необходимое для них обоих, у Гарри теперь, по крайней мере, было, во что переодеться. Особенно жаль было альбом с родительскими фотографиями и любимую метлу, которые теперь наверняка покоились где-то на дне озера, но он старался об этом не думать. Главное, что Драко остался цел и невредим, а вещи - это всего лишь вещи. Пусть даже и самые дорогие.

Гарри наконец-то выписали из больничного крыла, и он уже пару дней жил в Большом зале вместе с другими слизеринцами. Конечно, спать на полу было неудобно и холодно, зато за это время ему удалось узнать своих новых сокурсников, как никогда раньше. То, что они все вместе спали вповалку на полу, а не уединялись под своими пологами, позволяло им с наступлением темноты вести долгие откровенные разговоры. Парни рассказывали друг другу истории, заново переживали страшные часы наводнения, вспоминали войну и опасались за судьбы родителей и свое будущее. Гарри слушал их исповеди, затаив дыхание, и, кажется, впервые в жизни задумывался, как бы поступил сам, если бы его собственные родители настаивали на получении Темной Метки и служении Волдеморту. Поэтому Блейз и Гойл, которые пошли наперекор своим семьям и отказались принимать “почетный знак”, сейчас выглядели в его глазах настоящими героями. А Драко… С меткой или без метки, Драко просто был для него самым лучшим. Вот и всё. И каждый вечер, засыпая с ним на соседних матрасах, он удерживал теплую малфоевскую руку в своей и был счастлив, как никогда в жизни.

***

В воскресное утро, впервые после Самайна, в окна школы заглянуло солнце. В этот же день было принято решение переселить слизеринцев в спальню Гриффиндора и совместными усилиями разгрести завалы, чтобы подготовить руины к восстановлению. Гарри поднимался по винтовой лестнице своего старого факультета, показывая остальным дорогу. Его новые однокурсники шутили, посмеивались и заваливали Блейза ставками на потенциальные спальные места и “теплый” прием гриффиндорцев, но Гарри, познакомившись с ними поближе, видел, как они на самом деле напряжены и встревожены.