Гарри, если ты ко мне придешь в гости, я даже дам тебе покататься на моей метле, хотя никогда ее никому не даю. А тебе дам, потому что очень хочу, чтобы ты был моим лучшим другом. Приезжай ко мне летом в гости, я буду тебя очень ждать. У нас в ущелье есть гоблинский мост, я жду тебя там каждый год, но ты не приходишь. Давай встретимся там! Пожалуйста, приходи ко мне в гости. Пока! Драко.

P.S. Поздравляю тебя с днем рождения. Надеюсь, тебе понравится мой подарок, я нашел его для тебя в Дэрвиш и Бэнгз”.

Большой сверток зашелестел бумагой, разворачиваясь сам собой, и Гарри, уже не пытаясь скрыть свои чувства, принялся восторженно разглядывать миниатюрную копию Хогвартса: островерхие башни с флагами факультетов, ров, кольцом обегающий замок, мелких сов, мельтешащих вокруг. Если бы он получил это в десять лет, он бы умер от счастья. Проклятые совы!

Гарри коротко шмыгнул носом и поспешно вытер глаза рукавом. Ну и пусть он не получил этого подарка в тот день. То, что в этом возрасте он был кому-то так нужен, был нужен Драко Малфою, как будто окутало Гарри мягким коконом, соткало невидимую защиту. Его вечное одиночество отступало, растворялось там, в прошлом, и Гарри больше не надо было сражаться один на один с холодным злым миром. Оказывается, рядом с его плечом всегда стоял друг. Это было упоительное чувство. Драко думал о нем, искал для него подарки. Вот только… Гарри почему-то совсем не получал его писем.

Следующий сверток сам прыгнул к нему в руки, но Гарри придержал его, отсылая обратно и пытаясь перевести дух. Прошлое подошло к нему слишком близко, втянуло в себя так, что Гарри уже с трудом соображал где находится. Он поднялся с колен, разминая затекшие ноги и побрел по проходу к главной аллее, решив узнать, как дела у подруги. Но куда бы Гарри ни шел, он видел перед глазами десятилетнего Малфоя, летающего на метле, соревнующегося с Блейзом или уворачивающегося от Паркинсон. Малфоя, одиноко ждущего его на каком-то мосту.

Гарри вывернул на главную аллею и увидел растерянно стоящую там Гермиону.

Глаза ее были подернуты дымкой, и Гарри понимал ее как никто другой.

— Письма? — спросил он, чтобы что-то сказать. Гермиона молча кивнула, скользя по нему рассеянным взглядом.

— А у тебя?

— Тоже. Старые письма, — добавил он, чтобы хоть что-нибудь уточнить.

Они замолчали, задрав головы вверх и рассеянно глядя, как под потолком куда-то спешат энергичные совы. Наконец, Гермиона нехотя шевельнулась:

— Ну, я пойду?

— И я тоже.

Гарри кивнул ей — наверное, это был самый короткий, но самый искренний разговор за всю их жизнь — и двинулся к своему отделению, ускоряя шаг все больше и больше, ему уже нестерпимо хотелось схватить новый пергамент.

Словно прочитав его мысли, сверток с зеленой ленточкой вспорхнул с полки и, подобравшись поближе, призывно завис перед ним. Гарри рванул его на себя с жадным нетерпением, выискивая глазами письмо.

“Гарри, привет! Поздравляю тебя с днем рождения! Тебе 11 лет, а значит, что в этом году ты пойдешь в школу вместе со мной! Наконец-то я иду в Хогвартс! И Блейз, и Грег, и Винс, и даже Панси. Ты ведь тоже идешь, правда? Я так этого жду! Я тебя с ними со всеми познакомлю! Они нормальные, хоть и тупые какие-то. Еще только середина лета, а они меня ужасно достали! Грег с Винсом постоянно молчат или жуют, говорить с ними не о чем. А Блейз с Панси теперь все время целуются в дальних кустах. Два придурка. Что в этом может быть интересного? В кустах мокро и грязно. Но Блейз даже летать со мной почти перестал. Они теперь постоянно сидят в кустах и лижутся в губы. Панси мне предлагала, но я с ней совсем не хочу целоваться. Фу. Мне кажется, это должно быть противно. Они все совсем идиоты, и мне с ними скучно. Родители считают, что у меня есть друзья, а на самом деле я все время один. Поэтому я только и делаю, что летаю на метле и читаю. Я больше всего люблю “Магические ритуалы” и легенды про рыцарей. Мне кажется, тебе это тоже должно понравиться. А еще я все время думаю о тебе и пытаюсь представить, какой ты на самом деле. Я почти ничего о тебе не знаю, но мы с тобой скоро встретимся в Хогвартсе! Я так этого жду! Надеюсь, что мы с тобой оба попадем на Слизерин и будем учиться вместе. Если ты вырос у магглов, то, наверное, ничего не знаешь о нашем мире. Но не бойся, я тебе все покажу. Тебе здесь понравится! Мы будем с тобой дружить и будем все время вместе. А летом можно будет ездить ко мне домой на каникулы. Тебе понравится мэнор, вот увидишь! Или можно будет поехать к тебе, если захочешь. Потому что вряд ли я захочу расставаться с тобой после школы на целое лето!

Пока, Гарри. Скоро увидимся! Наверное, ты и правда не получаешь моих писем, но я все равно буду ждать тебя на мосту. Если получится, приходи!

С нетерпением жду нашей встречи в школе. Драко Малфой.”

Письмо дрогнуло в его руке, и Гарри зажмурился. Драко в этом письме был таким… Таким, каким Гарри его никогда в жизни не видел. И не предполагал, что он так умеет. Пусть он был самодовольным и обласканным жизнью. Но вместе с тем он был таким искренним и открытым. А еще одиноким. Полным надежд и уверенным в том, что у него тоже есть друг, которому он нужен. “Вряд ли я захочу расставаться с тобой на целое лето”. При мысли о том, что было дальше, захотелось убежать далеко-далеко и как страусу спрятать голову в песок. Потому что то, что было дальше, Гарри помнил слишком четко. Он оттолкнул руку дружбы, протянутую ему Малфоем, и они возненавидели друг друга на долгие годы.

Но была ли это действительно ненависть? Сейчас, сидя в окружении подарков и писем, Гарри смог признаться себе, что Малфой всегда его привлекал. Гарри всегда видел его. Отовсюду. Из любой точки Большого зала ему был виден Малфой. И если раньше Гарри считал, что это из-за необычного цвета волос, которые выделялись на темном фоне светлым пятном, то сейчас понял, что даже если бы Малфой решил стать брюнетом, это бы ничего не изменило. Гарри бы продолжил искать его глазами, где бы он ни был.

Гарри медлил, отгоняя от себя новое письмо, которое уже само прыгало в руки. Он представлял, что может написать ему Драко. А ему так не хотелось терять его настоящего. Но письмо, словно устав ждать, зашелестев, развернулось, и Гарри опасливо заскользил глазами по строчкам, чувствуя горечь, сквозящую в каждой букве.

“Знаешь, Поттер, весь год я хотел сказать тебе, что ты просто полный кретин. Ты такое ничтожество! Я поверить не могу, что я предлагал тебе свою дружбу, а ты предпочел мне рыжего нищеброда и грязнокровку. Отец говорит, что я давно должен забыть о тебе. Что ж, пожалуй, он прав, и я так и сделаю. Вокруг тебя и так слишком много народу. Ты же у нас герой! Победитель самого Того-кого-нельзя-называть, и все от тебя без ума. Но знаешь что, мне плевать! Я думал, ты настоящий, что ты разбираешься в людях, а ты повелся с каким-то отребьем. Что в них хорошего? Неужели ты не понимаешь, что им всем от тебя нужно только одно! Наверное, тебе нужны другие очки, чтобы ты смог наконец-то увидеть, кто есть кто в магическом мире, и с кем нужно дружить.

Чтобы до тебя дошло, как ты ошибся, я отправляю тебе на день рождения этот подарок. Скажи “акцио”, и она будет твоя”.

П.С. Я просто уверен, что ты скоро во всем разберешься и поймешь, с кем тебе нужно дружить. Я подожду, когда ты одумаешься, Гарри Поттер.”

Гарри читал эти злые строки, такие привычные, за которыми стоял уже знакомый Малфой, но теперь они его больше не раздражали, потому что за ними он видел обиженного мальчишку, чью мечту он так грубо разрушил, даже не потрудившись его узнать. Видел воодушевленные глаза мальчишки в магазине мадам Малкин, когда тот заговорил с ним, еще не зная, кто он и что собой представляет в магическом мире, заговорил, несмотря на маггловскую одежду. Видел боль в глазах, смешанную с горькой обидой, когда Драко отдергивал ладонь от неслучившегося рукопожатия. В груди больно кольнуло, и Гарри шумно втянул в себя воздух.