Дануха взяла со стола ту самую деревянную миску, что швыряла на стол и вышла из шатра первой, сразу окрикнув Воровайку, но ту кричать и не надо было. Она сидела прямо на верхушке дерева у самого шатра, с которого тут же спикировала на плечо хозяйки.

- Да тише, ты, дрянь, - пробурчала Дануха, - руку так когда-нибудь от сушишь.

Тут прибежала Елейка, гости завернулись в меховые одеяла и последовали за злобной ведьмой в неизвестность.

Поход на змеиный источник для обоих завершился удачно. Первой, вода приняла Хохотушку, а вот когда воду подала Голубава, Дануха впервые в жизни отошла от привычного ритуала. Начала она как обычно. Закрыла глаза, принюхалась. Затем открыла и с каким-то хитрым прищуром покосилась на стоявшую на коленях бабу. Опять закрыла, второй раз, шмыгнула носом. Удовлетворённо хмыкнула. Потёрла воду пальцами. Совсем повеселела. А когда попробовала на вкус и выплеснула содержимое, подняла Голубаву за плечи и обняла, расцеловав.

- Ну, чё, - проговорила она ласково, как-то по-старчески, - в нашей семье прибавление. Вы уж простите меня вековуху за несдержанность.

И при этих словах Дануха низко поклонилась бабам в пояс. Это растрогало обоих и они, что-то защебетали смущённо.

- Отныне, - продолжала Дануха, - вы мои сёстры и моим сёстрам, сёстры. Но всё ж помните, я здесь сестра старшая, - съехидничала под конец вековуха, поднимая вверх указательный палец, отправляясь в обратный путь.

Вернулись они обратно, не проронив не слова. Вновь все собрались в Данухином шатре. Неважна добыла целую гору белок, лис и зайцев. Данава по локти в крови всё это хозяйство потрошил. Елейка помогала шкуры скрести и в рассоле замачивать. Дануха принялась за готовку этих же добытых зайцев. Только новенькие сидели без дела. На все их порывы помочь, им отказывали, пока Дануха не предложила им лучше рассказать о себе. Вот на пару они этим и занялись. В прочем ничего особенного не прозвучало в их рассказе. Они были такими же жертвами, как и все. Только Голубаве досталось по более. Её как в куте поймали да повязали, прямо на глазах детей поубивали. Подробности она рассказывать отказалась на отрез. Нет в всё. Притом, самое интересное, на что все бабы обратили внимание, она, рассказывая всё это, даже слезинки не проронила, даже глаза не намокли. После чего вообще замолчала, вновь озлобившись и тут Дануха вдруг неожиданно спросила:

- Голубав, а ты куманилась?

Та замялась, пряча глаза от Данухи, видимо соображая врать или признаваться, вместе с тем понимая, что большуха этот вопрос не просто так задала, к тому же она, как будто её мысли прочла:

- Толь за раз давай по-честному. Петь мне тут не надо.

Глубава прикусила губу, ещё поразмыслив о чём-то и решительно призналась, видимо понимая, что перед этой ведьмой таиться не имеет смысла.

- Куманилась, а как же.

- Ну и как? - спросила Дануха напирая, выделяя каждое слово отдельно.

- Никак, - выдала Голубава и поникла.

- Я так и думала, - спокойно подытожила вековуха, говоря уже как бы сама с собой, - вот только не пойму никак, зачем тебя такую ко мне прислали. Не спорь, - тут же остановила она Голубаву, которая уже хотела было огрызнуться, - прислали, притом сознательно.

На что в итоге Голубава просто пожала плечами, но на словах ничего не сказала.

- А что не так? - неожиданно подал голос любопытный Данава.

Дануха обернулась и только сейчас заметила, что все дружно прекратили работать и уставились на неё, ожидая раскрытия страшной тайны.

- Понимаешь, непутёвый, ты мой колдунок, - начала она, - вот ты с виду мужик мужиком, а по мозгам-то чистой воды баба.

- Ну, началось опять.

- Так вот она как раз наоборот, - прервала его недовольное ворчание Дануха, - она с виду баба, а по мозгам-то мужик.

Наступила полная тишина, притом затянулась она на долго. Каждый что-то про себя соображал, уставившись всем скопом на Голубаву, что-то переваривал. Похоже, что с подобным чудачеством природы все сталкивались впервые и не знали, что делать и как себя вести. Голубава тоже чувствовала себя как не в своей шкуре. Она всю жизнь всячески скрывала от всех свой "бабий дефект", а тут вдруг взяла и призналась. Она мысленно проклинала себя, обзывая самыми последними словами, из которых "дура", было самым ласковым. Ситуация складывалась безвыходная, но её с лёгкостью разрядил самый неразумный:

- А что, - промямлил Данава, - мужицкий ум разве плохо? Если голова варит, то всяко полезна будет. Нам же мужиков бить, а кто как не мужик мужика поймёт да заранее предвидит?

У Данухи словно солнечный зайчик в голове промелькнул.

- А скажи-ка нам Голубав, как ты побег сотворила? Ведь это ты всё сделала?

Голубава встрепенулась. Внимательно посмотрела на Дануху, перевела взгляд на Данаву, расправила плечи, как мужик, выпрямилась, лицо её приняло некою задумчивость. Она вдруг и сама поняла, что этот проклятый её недостаток, который всю жизнь поперёк горла стоял, вдруг действительно мог сослужить на её благо, притом, наконец-то, можно не прятать саму себя, наоборот, освободиться и просто, быть такой, какая есть. Она вдруг поняла, что здесь была не изгоем, а особенной, ведь Данава всю дорогу трепался по пути сюда, что здесь собираются все необычные, даром одарённые и что она не урод, а такая же, как и все "особенная".

- Я, - ответила она уже уверенно и даже впервые улыбнулась свободно, - это было не сложно, просто потребовало какое-то время на подготовку. Для начала я нашла слабину каждого, кто меня окружал, в том числе надсмотрщиков и их жён. Они тоже люди и тоже не без греха. На кого наехала, к кому подъехала, кого лестью подсластила, кому секретом его пригрозила. В общем я сними договорилась. Собак подпоила. Ну в общем, если б не она, - Голубава указала на Хохотушку, - ушла бы без шума. И не понятно, когда б хватились.

Теперь глазки потупила Хохотушка.

- Я должна была уплыть по реке, там у меня и плотик был припрятан, но Хохотушка догнала меня, когда я уже грузилась. Она оказывается за мной сразу пошла, а я дура даже не подумала, что какая-то безголовая решится на такое. Плотик маленький был и двоих бы не выдержал. Пришлось менять планы. Коль одна бы ушла, охрана бы тревогу не подняла. Они собак спустили именно за ней. Они ж не знали, что она за мной увяжется. Видимо посчитали, что просто воспользовалась, что собаки спали. Правда пока собак раскачали, мы уж до лесов добрались. Ну, а дальше вы знаете.

- Ладно, - подытожила Дануха, - поживём увидим. А ты чё побежала? - обратилась она уже к Хохотушке. - ведь как я понимаю у тебя ж ребёнок то от ара.

Молодая баба как-то разом раскраснелась, глазками стрельнула и гордо насупилась.

- Это мой сын, а не ара.

- Ну так чё бежать-то. Растила бы себе на здоровье, у тебя кто отбирал чё ли? А настигли бы собаки и тебя б порвали и сына с тобой вместе.

Хохотушка, как-то сразу поникла, обвисла в плечах и только и выдавила из себя:

- Не знаю. Просто увидела, как Голубава уходит и будто кто под зад пнул. Бежать и всё. Даже не думала куда, зачем... Не знаю.

После небольшой паузы все опять принялись за работу.

- А я? - неожиданно для всех спросила Хохотушка, - я ведь тоже, получается, не случайно сюда попала? А во мне какая особенность?

Она смотрела на Дануху буквально выпрашивая ответ. Вековуха тоже была удивлена, что в первые за всё время сбора, к ней прибилась абсолютно обычная, ничем не примечательная баба, ничего с собой не принеся, кроме ребёнка, ничем себя не проявив, но чтоб не обижать, ласково успокоила:

- А пока не знаю. Вот как откроется, тогда и поговорим. Она у тебя скрыта до поры до времени. Не спеши...

Половая девиация в те времена тоже имела место, но по ряду причин она была крайне низка. Половое воспитание подрастающего поколения, начиная с выхода из разряда поссыкух являлось жёстко раздельным. Мальчики одевались только как мужчины, девочки, только как женщины. Любая попытка нарушить это правило жестоко наказывалась. Мальчики играли в мальчишеские игры, девочки в девичьи. Нарушение этого правила так же наказывалось. Даже если на девичьих праздниках подразумевалось присутствие ватаги, то участие в совместных играх строго регламентировалось половыми рамками. Мальчики вели себя как подобает мальчика, девочки, как девочкам. Хотя, к сожалению, надо отметить, что некоторые мужицкие артели, а подражая им и ватаги, культивировали мужеложство, как некую санкцию, наказание за особые нарушения правил половой группы, что влекло за собой унижение (понижение) в ранге. Часто под эту экзекуцию попадали молодые члены сообщества, попытавшиеся сразу подняться вверх по иерархической лестнице, или продемонстрировать свою независимость и силу. Ситуация в женской половине сообщества была не сколько не лучше, а порой и значительно хуже. В бабняке, в отличии от артели, допускалось кроме носильного полового надругательства над нижестоящей за какие-либо прегрешения, так же и сожительство по согласию. Препятствий сожительству женщин с женщиной не чинились и вообще на лесбийские отношения смотрели обыденно, если это не выходило за определённые пределы. Не смотря на все лесбийские наклонности беременеть и рожать обязаны были все. Вот если только кто-то начинал артачиться по этому поводу, тогда большуха принимала меры, иногда настолько кардинальные, что забивала бабу на смерть. Особую роль занимали гермафродиты, которых называли двуснасными. В принципе в обществе это явление не осуждались. Считалось, что их природа наказала, поэтому относились с сочувствием, как к несчастным и убогим людям. Они содержались в бабняке и частенько сожительствовали с бабами, но этих большуха не трогала, как убогих и безвредных. Так же особую группу составляли мужчины нетрадиционной ориентации. Если такая особь выявлялась, то она тут же изымалась из мужского общества и передавалась на воспитание и обучение колдунам. Как бы это не звучало парадоксально, но все речные колдуны были именно мужчины - геи. Связанно это было с "технологическими" особенностями вероисповедания. Культ Святой Троицы сформировался, а главное развивался исключительно в женской составляющей общества. Поэтому ему были присуще исключительно женские психотехники, базирующие на физиологических особенностях женского организма, главенствующей особенностью которых являлось необъяснимое до сих пор способность женщин синхронизировать генераторы люцеинизирующего релизинг гормона, дирижирующих балансом половых гормонов в организме. Для простоты понимания приведу пример. Если собрать несколько женщин в месте в одном помещении, будь то комната в общежитии или кабинет офиса, то, не смотря на их различные исходные данные, через некоторое время их месячный цикл синхронизируется и станет для всех одинаков. Именно на этой особенности у женщин возникает такое явление как кликушество, некое психическое состояние, имеющее свойство передаваться от одной особи к другой необъяснимым передаточным агентом, порождая иногда очаги пандемии на отдельно взятой территории. На этом же явлении базируется и главное ритуальное единение бабняка - кумление. Мужчины этой психической заразе не поддаются. Исключение как раз составляют только особи нетрадиционной ориентации. То есть геи легко вписываются в религиозные "технологии" культа Троицы, мало того, они иногда оказываются более восприимчивы к ним, чем женщины бабняка. Эта особенность мужчин нетрадиционной половой ориентации была замечена изначально и использовалась в культуре жителей Страны Рек, а далее и пра-русской культуре вплоть до перехода её к православию.