– Он плачет, потому что его дом сгорел.

– Бедный Оливер, – ответила Грейс, а потом посмотрела куда-то в сторону. – Мам, – торопливо и взволнованно проговорила она. – Вон идет противный Майкл Поттс из нашего класса.

И точно: чуть поодаль на тротуаре стоял человеческий котенок мужского пола.

– Что, твоя сестрица завела теперь другую кошку?! – выкрикнул он, обращаясь к Грейс. – Она и ее убьет? – И он рассмеялся ужасным грубым смехом. Не знаю, что тут было смешного – я лично не понял. Но при мысли, что Роуз сейчас снова заплачет, я пришел в такую ярость, что бросился к нему, зашипел и стал злобно плеваться, даже не задумываясь о том, что передо мной другой самец. Шерсть у меня встала дыбом, я прижал уши и угрожающе распушил хвост. Еще я выпустил когти и уже готов был напасть и оцарапать поганцу ногу, но тут к нам подбежала Сара.

– Хватит, Оливер! – воскликнула она, но я видел, что она совсем не сердится. Голос у нее был почему-то довольный.

– Ваш кот опасен для окружающих, – процедил противный мальчишка, пятясь и глядя на меня большими испуганными глазами. – Вы бы его дома заперли.

– Кошки гуляют сами по себе, – спокойно проговорила Сара. – Именно поэтому, к сожалению, их иногда сбивают машины. Наверняка ты слышал, что случилось с нашим Угольком.

Она пригвоздила его суровым взглядом, и он еще сильнее выпучил глаза.

– Д-да, я слышал, – с перепугу он запищал, как котенок.

– Значит, ты, наверное, слышал и о том, что Роуз выбежала на дорогу, чтобы его спасти? – продолжала Сара. – Сделала это, не раздумывая, но было уже поздно. Она и сама пострадала. Такая храбрая девочка!

Мальчик стоял, потупившись, и переминался с лапы на лапу. Сара взяла дочерей за руки и произнесла:

– Пойдемте, дети. Вы опоздаете на автобус. – И они ушли.

А я? Я попытался смерить мальца таким же суровым взглядом, как Сара. Любому коту известно, что это враждебный сигнал. Но моя храбрость куда-то улетучилась, и, кажется, получилось не очень.

– Тупой рыжий кот! – зашипел на меня пацан, как только Сара отошла на достаточно большое расстояние.

Рыже-белый, вообще-то. И белые пятна, между прочим, – предмет моей особой гордости.

Все, хватит на сегодня стрессов. Я проводил Сару и девочек взглядом, а когда они завернули за угол, потрусил к дому тем же путем. Только на этот раз, проходя мимо паба, не смог даже посмотреть в его сторону.

Сара долго не возвращалась. Я вышел в сад и огляделся. На лужайке сидели два жирных вяхиря – эти тупые неповоротливые птицы отлично подходят для игр в догонялки. Я немного поразвлекся с ними, но мне быстро наскучило. Потом я забрался на забор со стороны соседей: оттуда открывался прекрасный вид на небольшой кусочек тротуара у дома Ники и Дэниела. Отсюда их жилище казалось еще меньше и напоминало кукольный домик, который я видел у девочек в комнате: всего одно окошко на первом этаже и одно на втором. Наклонная крыша поросла мхом, да и весь домишко выглядел каким-то шатким. Он походил на старого бродячего кота, с трудом волочащего ноги. Вот дом Мартина и Сары хоть и был меньше паба, напоминал ухоженного, откормленного котяру с блестящей шерстью. Котяру вроде меня. Нечего смеяться, мой котенок. Может, я уже не юн, но еще в самом расцвете сил, хочешь верь, хочешь нет. Да я таким котятам, как ты, сто очков вперед дам!

Кстати, тебе имя еще не придумали? Не могу же я век звать тебя котенком. Что говоришь? Тебя называют Кисенышем? Ну и имечко для парня! Кто до такого додумался? Ах, ясно – это до тех пор, пока тебе не подберут нормальную кличку. Что ж, пусть поспешат. Не стану же я называть тебя Кисенышем перед другими кошками. Засмеют ведь.

Так вот, я спрыгнул во дворик к Ники и Дэниелу и хорошенько все обнюхал. Но ничего интересного там не оказалось, и кошачьей дверцы тоже не было, поэтому в дом я проникнуть не смог. Я вспомнил, они говорили, что весь день работают – значит, придется заглянуть к ним позже. День стоял холодный; я с радостью вернулся на теплую уютную кухню и вздремнул в старой корзинке Уголька.

Через какое-то время в гостиной послышались голоса. Они принадлежали Саре и незнакомой женщине. Они с гостьей издавали какие-то странные звуки. У меня даже шерсть встала дыбом от испуга.

– Ути-пути-пу! – ворковала Сара. – Ути-путетьки-пупу!

Зачем она подражает голубю? Я сел в корзинке и склонил голову, обдумывая, безопасно ли выйти в гостиную посмотреть, что там происходит.

– Ах, какие щечки! – продолжала она. – Хочешь свою пустышечку, мой пути-пути-пу?

Пути-пути-пу? Может, это иностранный язык, с которым мне раньше не приходилось сталкиваться? Один из наших завсегдатаев в пабе говорил на языке, который люди называли «испанским», а еще один – вроде как на обычном английском, но со странным акцентом. Этот язык был мне совершенно незнаком.

– Он, наверное, проголодался, – произнесла незнакомая женщина нормальным, немного усталым тоном. – Правда, малыш? Хочешь нямнямки?

Нямнямки? Это что еще за зверь? Я тихонько, по стеночке, пробрался к двери в гостиную и заглянул туда. На диване сидела Сара, а рядом с ней – женщина, на коленях у которой лежал маленький, совсем крошечный человеческий котенок.

Да он был меньше меня! Я, конечно, знал о том, что у людей тоже бывают котята, но никогда не думал, что они рождаются такими крохами. А теперь он еще и замяукал, совсем как наши, кошачьи котята! Это сбило меня с толку. Тут незнакомая женщина подняла его, расстегнула блузку и начала кормить грудью. Вот это было уже более привычно. Я вспомнил, как мама-кошка кормила меня, моих братьев и сестер до того… до того, как начался этот кошмар, случившийся много лет назад. От теплых и горестных воспоминаний я печально замяукал, и обе женщины посмотрели в мою сторону.

– А вот и он! – воскликнула Сара. – Оливер гостит у нас. Но ты его, наверное, знаешь.

Знает?

– Ах да. – Женщина улыбнулась. Она казалась милой, чуть моложе Сары, но темные волосы были стянуты в небрежный хвост, как будто у нее не нашлось времени толком причесаться, а уставшие глаза свидетельствовали о том, что ей не мешало бы хорошенько выспаться. – Наш маленький герой!

Герой? О чем это она? Верно, перепутала меня с каким-то другим импозантным рыже-белым котом.

– Я видела его в пабе, – продолжала женщина. – Мы каждую пятницу туда заглядывали на кружечку с пирогом…

Тут ее лицо приняло какое-то странное выражение, словно она силилась не заплакать.

– Когда я еще работала, – поспешно добавила она. – До рождения малыша.

– Ты скоро снова сможешь куда-нибудь выходить, Хейли. Джеку всего два месяца – увидишь, станет легче. А когда он откажется от ночных кормлений, сможешь нанять няню.

– Правда? – Хейли, кажется, с трудом в это верила. – Том забронировал нам столик на Рождество – особый вечер для нас двоих. Сказал, что к тому времени малыш немного подрастет, а я могла бы попросить мамочку из нашей детской группы порекомендовать няню… Но теперь паб сгорел.

– А вы куда-нибудь еще пойдите! Если найдете няню на вечер. Могли бы съездить в город, в итальянский ресторан – у Тома же есть машина. Или в городской паб. Там вкусно кормят и недорого.

– Но ведь мамам с малышами теперь тоже негде встречаться! Я очень расстроена! Только сходила на несколько встреч, и мне так хотелось познакомиться с другими мамами, у которых маленькие дети. Ведь у нас в группе были не только девочки из Литтл-Брумфорда. Из Грейт-Брумфорда приезжали мамы, и из других деревень. Где еще общаться с людьми, если мы живем в таком захолустье? – Голос Хейли стал похож на горестное мяуканье. Может, стоило подойти к ней и потереться о ее задние лапы? – А как мне не хватает общения с коллегами! Привыкла видеть много людей вокруг. Я даже по чертовой электричке скучаю!

– Конечно, дорогая, – успокоила ее Сара. – Твоя жизнь так резко изменилась – сидишь дома с маленьким ребенком, а раньше целыми днями крутилась на работе. Но скоро привыкнешь, обещаю. А если вы с Томом все-таки решите пойти куда-нибудь на Рождество, я могу присмотреть за малышом.