Также хотим вас проинформировать, что на этой неделе мы провели продуктивную дискуссию на заседании коллегии Минобрнауки. Самый больной вопрос, который мы обсуждали, касался возможностей дальнейшей поддержки лабораторий после окончания гранта, минимизации препятствий, задерживающих текущее финансирование и упрощение отчетности. Кроме этого, некоторые иностранные ученые сталкиваются с визовыми проблемами - если конкретно кого-то из вас они также коснулись, просим проинформировать об этом.
Чтобы вы все были в полной мере осведомлены о происходящем, прилагаю к письму презентацию на коллегии Сергея Салихова, нового координатора Программы от министерства, а также сводный лист комментариев ВУ, формирующий перечень наших текущих проблем.
С наилучшими пожеланиями,
Sasha Kabanov.
А.В. Кабанов, д.х.н. / Alexander Kabanov, Ph.D., Dr.Sc.
Заведующий лабораторией «Химический дизайн бионаноматериалов» МГУ им М.В. Ломоносова».
В комментариях ведущих ученых, которые были присоединены к письму, содержались в общем-то одни и те же проблемы, только с разной степенью тяжести. Кроме того, было очевидно, что большинство этих вопросов так и не удалось решить с того момента, когда мы с Паоло впервые просматривали отзывы ВУ в самом начале нашей работы в 2011 году.
«Это иллюзия, что такие крупные программы, как Мегагрант, способны сделать российскую науку конкурентоспособной, - до тех пор, пока не произойдут изменения в других сферах. По моему мнению, это:
- таможенные правила вкупе с запретом для университетов иметь валютные счета и расплачиваться с зарубежными производителями напрямую. Эти ограничения уничтожают российскую экспериментальную науку и исключают ее из международного соревнования;
- жизненно необходимо открытие outlets ведущих поставщиков оборудования и пунктов обслуживания. Ближайший офис Sigma находится в Турции!
- нужно организовать зеленый визовый коридор для зарубежных молодых специалистов - не только для профессоров. Россия отчаянно нуждается в молодых постдоках из-за рубежа. На Западе работают сотни и тысячи молодых ученых, уехавших из России, которые могли бы принести здесь огромную пользу, но в данных условиях об их возвращении не может быть и речи»
«Мне так и не удалось послать ни одного члена нашей группы на конференции за деньги гранта. Хуже того, я пригласил нескольких ученых в мой институт на тот семестр, когда сам отсутствовал в Москве. Я платил за них из моего собственного, другого гранта. Ни одна из моих поездок в Москву не была оплачена из Мегагранта. Когда наконец-то удалось пригласить приехать троих коллег, мне самому пришлось оплатить их дорожные расходы, правда, проживание было оплачено из средств Мегагранта. Короче говоря, большая часть средств, за исключением зарплаты, так и не была потрачена по назначению - командировки, организация конференций. Я организовал совместную конференцию в Математическом институте имени Стеклова в Москве в 2012 году и получил все подписи и разрешения, но в конце апреля 2013 стекловскому институту так и не заплатили. Я чувствую себя ужасно и испытываю глубочайший стыд перед директором института, признанным математиком, которого очень уважаю...»
Анализируя эти отзывы с позиций собственного двухлетнего опыта, мы поняли, что нам еще крупно повезло, поскольку удалось преодолеть многие препятствия относительно безболезненно. Но главная проблема затрагивала всех без исключения - программа во многом вступила в противоречие с российскими законами, которых никто не отменял и которыми руководствовалось большинство университетов, принимающих ведущих ученых.
Каждый ВУ пытался найти «лазейку», свой выход из положения, но это означало потерю части денег Так, дорожные расходы Паоло тоже не оплачивались по графе «командировки», поскольку его маршрут был в Краснодар, а не из Краснодара, да еще, учитывая сложную логистику его перемещений, это могли быть самые разные места - Америка, Стокгольм, Флоренция, Барселона, другие страны, где проходили конференции, в которых он участвовал. Все эти расходы были заложены ему в зарплату, но это приводило к существенным потерям на налогах.
То же самое и с закупками - невозможность напрямую закупать у иностранного производителя за валюту привела к тому, что мы заплатили за биореакторы в среднем на 40% дороже их изначальной стоимости. Мало того, когда компания «Harvard Bioscience» предложила подарить университету дополнительные камеры, это оказалось невозможным, поскольку закон запрещает российским учебным заведениям принимать подарки. В общей сложности, мы «потеряли» около 30-40% средств гранта, которые могли бы потратить с пользой - на реактивы или купить еще один-два дорогих прибора. И это, судя по отзывам коллег; был еще не самый худший показатель.
Бытовые вопросы тоже требовали индивидуального подхода и не укладывались в наши, предусмотренные законом, стандарты. К примеру, жилье. Так называемые «зарубежные ученые российского происхождения» были в лучшем положении, поскольку у большинства оставались в России родители, кроме того, они, как правило, работали в своих бывших институтах и существовали в привычной среде. Но как быть иностранцу? Паоло никогда раньше не был не только в Краснодаре, но и в России. Проживание в «Интуристе» годилось лишь в качестве временного пристанища - там было очень шумно и дорого. Бизнесмены из разных городов России развлекались до поздней ночи, и такой стиль никак не подходил для иностранного профессора на долгий срок. По условиям гранта Паоло должен был проводить в России сто двадцать дней в году, распределяя их по своему усмотрению.
Квартиру он снимать отказывался.
- Я все время работаю и не могу тратить время на быт -покупать продукты, готовить завтрак, стирать. Я и так большую часть жизни провожу в чужих городах и гостиницах, - сокрушался он. - И потом, представь себе, как можно прожить четыре месяца одному в квартире в Краснодаре! Эх, если бы это был Петербург или Москва...
Стирка была его пунктиком. Он каждый раз привозил с собой набор белоснежных рубашек и хотел, чтобы они всегда были белоснежными. (Помню, в его первый приезд в Москву нас с Мишей больше всего поразил его счет в отеле, где на стирку было потрачено примерно 20 % от общей суммы.)
Но надо сказать, Паоло довольно быстро ориентировался в окружающем его пространстве, и однажды, будучи в очередной раз в Краснодаре, радостно объявил:
- Я сам нашел себе подходящее место для жизни. Неделю назад здесь открылся «Хилтон», небольшой, уютный, без музыки, как раз для тех, кто приезжает работать. И с фитнесом! Вот ты этого еще не знаешь, а я знаю!
Расходы на «Хилтон» могли сильно потрепать наш бюджет - не бюджет Мегагранта, конечно, поскольку долгосрочная оплата такой гостиницы, в принципе, была невозможна, а зарплату ВУ, в которую были заложены эти расходы. Однако
Паоло не хотел ничего слушать («Это твоя проблема, ты и решай») и уже на следующий день переехал в новую гостиницу Еще через два дня его знали там все - от главного администратора до официанта, горничной. Однажды вечером я застала его за ужином: он, как всегда, сидел за столом один, но долго говорил с официанткой, молодой девушкой, одетой в униформу в шведском стиле (владельцы, видимо, учитывая географию, хотели добиться того, чтобы их сотрудницы не выглядели вызывающе). Со стороны могло показаться, что Паоло флиртует, но, когда он позвал меня и пригласил присесть, я услышала окончание беседы:
- Вы неплохо говорите по-английски, но надо практиковаться. Сейчас, принимая у меня заказ, вы сделали две ошибки, - он говорил крайне деликатным тоном, стараясь не обидеть девушку (вот бы с постдоками в лаборатории так!).
Она радостно поблагодарила его и принесла гору салата:
- Как вы любите.
Наблюдая эту сцену, я решила написать письмо Генеральному менеджеру отеля г-ну Томасу Вернаду. Описала заслуги Паоло, его работу в Краснодаре, немного поразмыслив, добавила фразу: «Этот постоялец, сделает краснодарский "Хилтон Гарден Инн" знаменитым на весь мир». В итоге мы получили хорошую скидку, «постоянный номер для профессора в любой момент, когда он пожелает приехать» обошелся ему по цене трехзвездочной гостиницы.
