– Привет, привет, привет! – громко сказал круглый эльф. – Джентльмены, джентльмены, джентльмены! А? Да, да!

Джонатан шепнул Профессору, что этот веселый эльф как будто пытается играть словами, и Профессор с ним согласился. Их окружили эльфы, и все принялись обмениваться рукопожатиями. Но рук было так много, что Джонатан растерялся и не знал, кому же он пожимал руку. Эльфы протягивали руки от чистого сердца, но вдруг Джонатан осознал, что пожал, наверное, руки каждому не менее трех-четырех раз, и понял, что над ним сыграли шутку.

Толстый эльф громко рассмеялся, когда Джонатан наконец сообразил, и с важностью пожал его руку в последний раз, покачивая своей рукой так, как обычно покачивается студень. Джонатан подумал, что в целом этот ритуал производит довольно странное впечатление, но шутка ему понравилась, и поэтому он повел себя очень любезно, когда круглый эльф объяснил, что таким образом он просто демонстрировал свое теплое отношение к нему. Эльфы вновь расхохотались, так им понравилась эта шутка. Взрывы смеха без конца прерывались громкими восклицаниями:

– По двадцать рук на каждого!

– А он и попался!

– Сколько можно было жать руки!

Твикенгем улыбался лишь краешком рта, хотя при этом у него был такой вид, словно шутка на самом деле его нисколько не интересовала.

– Твики, Твики, Твики, – произнес толстый эльф, которого, как выяснилось, звали господин Бламп. – Там, во дворце, еда, сэр. Еда и питье для Солнечных эльфов с крылатого корабля. Птичка, машущая крыльями, да?

Его последнее замечание, очевидно, показалось эльфам очередной шуткой, и они опять расхохотались.

– Привет, старина Бламп,– сказал Твикенгем. – Это, как тебе известно, Джонатан Бинг из городка Твомбли, Профессор истории Вурцл и Дули-внук.

– Ловкие, ловкие, ловкие ребята! – воскликнул Бламп, опять протягивая Джонатану свою руку. Но когда тот очень вежливо протянул ему свою, Бламп резко отдернул руку назад и вытянутым большим пальцем пару раз толкнул самого себя в плечо, при этом смеясь как сумасшедший. Джонатан усмехнулся, тем самым показывая, что он свой парень, но Профессор бросил на Твикенгема взгляд, в котором читалось, что он устал от этих нескончаемых острот.

– Где Его Величество? – спросил Твикенгем загадочным тоном. – У нас есть новости.

– А, новости, – сказал господин Бламп. – Только новости ли? Его Величество на канале охотится со своими утконосками.

– Утконосами, – вежливо поправил его Профессор.

– Ну конечно, – сказал Бламп. – Несомненно, он скоро будет.

Внезапно открылась большая дверь, и из дворца вышли Буфо, Сквайр, Ветка и Желтая Шляпа. Ветка из-за чего-то ругал Сквайра, а тот запихивал себе в рот кусок пирога или хлеба, очевидно уговорив кого-то отыскать ему немного еды, чтобы помочь справиться с голодом до того, как будут поданы пироги Экройда. Из кучки эльфов послышались возгласы: “Ба, да это же Сквайр!” и “Там Сквайр Меркл!” – когда тот, широко улыбаясь, попал в их поле зрения. После завершения церемонии приветствия, сопровождающейся пиханием, толканием и рукопожиманием, эльф в остроконечной шляпе преподнес Сквайру кожаный мешочек, стянутый вверху шнурком.

– Шарики! – шепнул Буфо Желтой Шляпе, а Дули стал пробиваться сквозь толпу эльфов, чтобы убедиться в этом. И действительно, Сквайр тут же уселся на траву и высыпал из мешка шары. Звон маленьких блестящих шариков, казалось, раздавался повсюду, и шары сыпались и сыпались из мешка, превращаясь в настоящий ручей. Очень быстро этот ручей превратился в реку, затем в лужу, а потом в озеро – сотни шариков выкатывались из мешка, сверкая всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца.

Стало ясно, что этот мешок с шариками – не совсем обычный. Даже у Сквайра Меркла хватило ума завязать наконец мешок, чтобы не потерять столько шаров, сколько все коротышки могли бы унести в обоих корзинах. Мешок, казалось, не имел дна, и Джонатану тожезахотелось иметь такую вещь. Его всегда привлекала идея чего-то нескончаемого – натолкнуться, например, на бесконечные полки, уставленные книгами Дж. Смитерса из Бромптона, или найти комнату, а за ней – другую, а еще дальше – третью, и так без конца, и чтобы все они были набиты драгоценными камнями и золотыми монетами, и чтобы в них можно было рыться, как кроту. Здесь, правда, были лишь мраморные шарики эльфов. Джонатан решил, что, когда путешествие закончится и наступит весна, он вновь отправится на юг, в страну коротышек, чтобы навестить Сквайра и еще раз взглянуть на его мраморное сокровище.

А тот сидел на траве, пристально глядя на темно-красный шар размером со сливу, украшенный цветными разводами, так, словно смотрел сквозь какую-то волшебную дырку в самый центр Земли.

Только тут Джонатан заметил, что к ним по тропинке через луг кто-то поднимается. После всех этих разговоров о Его Величестве он подумал, что это, наверное, король гномов. Но когда показалась его голова, а затем и туловище, стало ясно, что это никакой не гном, а некто, лицом удивительно похожий на человека, изображенного на борту воздушного корабля эльфов и на карманных часах Дули.

Человек этот неторопливо шагал к ним по тропинке, идущей вдоль живой изгороди, заросшей кизилом, и казалось, у него не было никаких забот и хлопот, – так лениво он шел. Правда, когда он подошел ближе, Джонатан увидел, что незнакомец сутулился, словно нес на своих плечах тяжелый груз. Ему, очевидно, было жарко, – наверное, он разгорячился от ходьбы, но все же это было довольно странно, поскольку день был весьма холодный.

На нем был надет пиджак из твида, а из-под него виднелся жилет, украшенный вышивкой в виде луны, звезд и планет. Подойдя достаточно близко, он поприветствовал эльфов и путешественников и, прищурившись, стал разглядывать компанию сквозь очки, как сквозь стекло телескопа. Его брюки были словно сотканы из золотых ниток, и, вполне вероятно, так оно и было. Человек был почти лыс, если не считать густых волос, росших над ушами, – прическа была почти как у мэра Бэстейбла, только незнакомец не был таким растрепанным.

Лунный Человек – а Джонатан подумал, что это именно он, – без сомнения, выглядел немного необычно, и его тоже легко было принять за какого-нибудь короля. Глаза за очками казались у него очень веселыми, но Джонатан заметил, что он был как будто чем-то озабочен. Однако Джонатан понял, что Лунному Человеку нравятся все хорошие вещи: есть на завтрак яблочный пирог и мороженое, дурачиться на берегу реки вместе с утконосами, прогуливаться по тропинке между двумя живыми изгородями, любоваться мраморными шариками вместе со Сквайром и в то же самое время исследовать тайны калейдоскопов и стеклянных пресс-папье.

Он пожал Джонатану руку, обратившись к нему при этом “Сыровар”, и поздоровался, а затем отметил, что он тоже немного знаком с искусством сыроварения.

– Нет ничего удивительнее сыра с изюмом, – сказал он, – разве что самый лучший зеленый сыр.

Джонатан пожалел, что с собой у него нет ни кусочка сыра с изюмом, но его привлекла возможность более подробно изучить местные способы сыроварения и, как говорится, поболтать на профессиональные темы. Но он решил дождаться более подходящего момента. Ему никогда не нравилось устраивать дискуссии, если в компании не было никого, кто мог бы так же полноценно участвовать в них. Это было небольшим проявлением эгоизма с его стороны, который в целом ему был чужд.

Сквайр собрал все свои шарики и положил их обратно в мешок, который удивительным образом вырос настолько, чтобы спокойно вместить их все. Затем он встал, закинул мешок за плечи и кивнул Лунному Человеку.

– А где господин Экройд? Нам нужно видеть господина Экройда. У Сквайра к нему дело. Важное дело, связанное с пирогами.

– Господин Экройд во дворце, – сказал Буфо. – И как раз сейчас он раскладывает пироги.

– Пойду поговорю с Экройдом, – сказал в ответ Сквайр.

Лунный Человек, оказывается, был его хорошим другом, поэтому он радостно взял его под руку и они вдвоем направились к дверям дворца.