Джонатан оглянулся вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было бы огреть безголового лодочника. И в это время Гамп и Буфо почти поравнялись с ним. Он решил подождать, пока коротышки пробегут мимо, а потом ударить демона и сбросить его за борт. Поворачиваясь, чтобы осмотреть палубу, он услышал первый из трех оглушительных взрывов и увидел обломки лодки, взлетающие к небу в столбе огня. Затем он почувствовал, что летит спиной вперед на гору свернутых кольцами веревок. Судно накренилось на левый борт. Вокруг Джонатана дождем посыпался всякий мусор, и тут прогремел второй взрыв. Он в последний раз увидел во вспышке пламени Буфо, Гампа, Ахава и безголового человека, которые стремительно падали в темную реку. Прозвучал третий взрыв, и пароход зарылся носом в воду, еще сильнее накренился на левый борт и развернулся боком по течению. Над головой Джонатана, как стена, нависал правый борт, а вокруг водоворотом закручивалась речная вода.
Ему ничего не оставалось, кроме как плыть. Он как-то слышал, что тонущие суда увлекают пловцов за собой на дно, хотя у него не было реального опыта по этой части, поэтому ничего сказать наверняка было нельзя. Ему придется спросить Профессора, когда они встретятся у почты в Лэндсенде. В данных же обстоятельствах Джонатану казалось разумным оставаться оптимистом.
Он сделал около тридцати сильных взмахов руками, не дыша и не оглядываясь назад. Когда он поднял голову над водой, чтобы сделать вдох, то увидел позади себя днище судна, стоящее почти перпендикулярно поверхности реки. Огромное гребное колесо висело вертикально, наполовину погруженное в воду со стороны кормы. Впереди у Джонатана была завеса тумана. Ему оставалось полагаться только на провидение. Он был уверен, что до обоих берегов не больше мили, так что вновь двинулся вперед, на этот раз, правда, не так быстро. Вскоре его окутал туман.
Он плыл в течение нескольких минут, а потом, когда начал уставать, приостановился и, выпрямившись в воде, сорвал с себя ботинки, связал их вместе и привязал шнурками к ремню. Затем нащупал у себя на поясе сумку и убедился, что не потерял ее. Он был очень рад, что не оставил ее в каюте вместе с одеждой. Деньги в данных обстоятельствах были важнее, чем носильные вещи.
Его начал беспокоить тот факт, что он понятия не имел, в каком направлении плывет. Сначала это не имело значения, но теперь, когда Джонатан благополучно отплыл от парохода, это стало важно. У него не было желания посетить заросшие лесом склоны южного берега. Абсолютно никакого желания. Его нерешительность длилась около тридцати секунд. Откуда-то из тумана донесся знакомый звук-плеск и скрип весел – и Джонатан увидел, как у него за спиной начинают смутно вырисовываться очертания носового украшения лодки, которая плясала на волнах, направляясь в его сторону. У него оставалась еще тень шанса, что это не та лодка, которую он ожидал увидеть. Он затаился в воде, перебирая ногами, чтобы удержаться на достаточном расстоянии от лодки и не быть замеченным ее пассажирами. Но еще до того, как он разглядел их, Джонатан услышал шепот. Он отплыл дальше в туман и подождал, пока они исчезнут, а потом опять двинулся в путь, на этот раз в противоположном направлении.
Когда, как ему казалось, его отделяло от лодки уже четверть мили, он несколько раз крикнул и посвистел, и хотя один раз ему показалось, что слышен ответный свист, больше он его не услышал. Ему ничего не оставалось, кроме как плыть дальше, отдыхать и плыть опять.
Вода была ужасно темной. Он мог с тем же успехом плыть по черному чаю. Поверхность реки была маслянисто-гладкой. Джонатан не чувствовал ни малейшего дуновения ветерка. Тишина была почти абсолютной. Не было ничего, что могло бы придать ей объем: ни паровых машин, ни ревущих туманных горнов – только безбрежная, однообразная, зловещая тишина. Джонатан начал прислушиваться к звукам, производимым его попеременно опускающимися в воду руками. Ему казалось, что он может слышать «кап-кап» каждой падающей капли, шелест воды, отрываемой его руками от поверхности.
Ему пришло в голову – не внезапно, но так, словно эта мысль вроде как поднялась из глубин его сознания и осталась висеть в воздухе, – что если он слышит этот плеск так отчетливо, то его может услышать и кто-нибудь другой. Или что-нибудь другое. Он остановился и выпрямился в воде, чтобы немного отдохнуть. Ему казалось, что он припоминает, как Профессор говорил, что вода усиливает звук. Но он мог и ошибаться. Возможно, вода усиливает изображение. Возможно, те чудовища, что всплывали рядом с пароходом, были наполовину меньше, чем казалось с виду. Джонатан не мог вспомнить, что сказал Профессор, – и, пока все эти мысли проносились в его голове, он ощутил, что не хочет это вспоминать. Он вообще не хотел об этом думать.
Может быть, вода уменьшала зрительно вещи в размерах. Может быть, то существо, которое он видел в реке, было еще больше, чем ему показалось. Но это было невозможно. Он понятия не имел, насколько большим оно было. Это была просто огромная поблескивающая горбатая черная спина, часть какого-то существа размером с сам пароход. А может, и еще больше.
Джонатан какое-то мгновение отдыхал, делая медленные гребки руками. Его по-прежнему окутывал густой туман. Он был рад, что не разделяет страх Дули перед закрытыми помещениями, потому что у него создавалось впечатление, что он занимает крошечную нишу в непроницаемом сером мраке, малюсенькую комнатку с туманным потолком и стенами, обрывающимися у черной воды.
Он начал задумываться над тем, на каком расстоянии от его ног в действительности лежит покрытое водорослями речное дно. Кок говорил, что пароход идет по глубокому фарватеру. Но насколько он был глубок? Тридцать или сорок футов? Сто футов? Возможно, тысяча футов? Джонатан начал представлять себе, что плывет по поверхности, а под ним уходит вглубь тысяча футов холодной, населенной тенями реки. Он знал, что такие фантазии до добра не доводят, но, похоже, мало что мог с ними поделать. На самом деле эта мысль внушала ему примерно столько же восхищения, сколько и ужаса.
Он вытащил руку из воды, чтобы убрать с глаз волосы, прислушался к стуку падающих вокруг капель и спросил себя, могут ли твари, затаившиеся у него под ногами в речных глубинах, слышать эти раздающиеся на поверхности звуки.
Как раз в это время он с ужасом осознал, что реку в конце концов нельзя назвать совершенно темной. Справа от него послышался слабый всплеск – что-то всплыло на поверхность воды. Внутри расходящихся кругов река всего на какое-то мгновение показалась еще более темной, словно над ней прошла тень облака, словно огромная черепаха или гигантский скат на миг появился над водой, а потом вновь погрузился в пучину. Окружающий Джонатана туман поредел, и когда он поднял голову, то увидел – кто бы мог подумать – луну, плывущую наверху, над просветом в клубящемся тумане. Просвет закрылся, туман сгустился, и Джонатан сказал себе, что та тень на реке была отброшена луной. Но от лунного света, разумеется, не бывает воронок и расходящихся кругов. Джонатану явно пора двигаться дальше – что толку висеть в воде, словно наживка
В тот самый момент, когда Джонатан подался и отвел руку назад, чтобы грести дальше, он почувствовал, как что-то очень гладкое и скользкое проехало сверху по его ступне. Он отдернул ногу и замолотил руками по воде, чтобы повернуться лицом к тому, что всплыло из глубины, и увидел почти на самой поверхности угловатую черную тень огромного треугольного плавника. Эта тень очень-очень медленно колыхалась, удаляясь от него и исчезая во мраке.
Джонатан с громким плеском поплыл прочь. Он отталкивался ногами примерно в десять раз сильнее, чем было необходимо, охваченный одновременно чуть ли не дюжиной страхов. Самым сильным был тот, что он плывет бесцельно, кругами. Что он, описав дугу, вернулся к южному берегу. Что река заботится о том, чтобы любой, кто окажется на ней ночью, был выброшен там, среди темных лесов, зомби и гоблинов. Что в любой момент он может почувствовать скользкое прикосновение какого-нибудь глубоководного существа. Что та тварь, кем бы она ни была – возможно, чудовищным скатом, – просто знакомилась с ним и что через секунду, двигаясь вот так в никуда, он увидит всплывающую на поверхность огромную тень, почувствует, как чудовище врезается в него и увлекает его вниз, на покрытое водорослями дно реки. К этим темным страхам примешивалась безумная мысль, что если он когда-нибудь достигнет берега, если доберется до Лэндсенда и найдет Профессора, то заставит старину Вурцла изготовить ему костюм из резинового сыра, чтобы плавать в нем в реке Твит. Но потом до него дошло, что это будет напрасной тратой времени. Не существовало и одного шанса из пяти миллионов, что он будет когда-либо опять плавать в реке Твит – это, так или иначе, было его последнее подобное купание.
