Литмир - Электронная Библиотека

– Куда ехать? – спросил шофер.

Рожа его показалась Марку подозрительной. Безглазый квадратный амбал, нос пуговка, шеи нет. Такой скрутит в минуту, пикнуть не успеешь, даст по башке или ножичком пырнет.

Парочка между тем медленно приближалась. Ни о чем больше не думая, Марк побежал. Амбал в «Фольксвагене» просигналил. Конечно, он был один из них.

Марк знал этот район и наметил себе безопасный маршрут. Ближайший переулок, потом сразу проходной двор. Еще переулок. Проспект. Метро. Чтобы догнать его, «Фольксваген» должен был развернуться и ехать против движения. Девица вряд ли сумеет быстро бежать на своих высоких шпильках. Оставался молодой человек. Он честно бросился вслед за Марком, но, добежав до угла, остановился, растерянно вглядываясь в темноту.

В тот вечер Марку удалось оторваться от слежки. Выйдя из метро, он для верности еще пару часов петлял по окрестным переулкам и проходным дворам и, только убедившись, что никого подозрительного поблизости нет, вошел в подъезд, поднялся в квартиру.

Это была одна из трех съемных квартир. Здесь он жил. Имелась еще студия, где он снимал свое альтернативное кино, и «гостиница», где встречались с мальчиками и девочками клиенты, не имеющие собственных помещений для интимных забав.

На следующий день все повторилось. Уже не в ресторане, на улице, у метро. Ему опять удалось уйти, но встреча с клиентом сорвалась. Тем же вечером он заметил крашеную блондинку с носом-сердечком в супермаркете, неподалеку от дома. Удирал сложно, на такси, потом на метро, проехал все Садовое кольцо и, только оторвавшись, решился вернуться домой.

Никаких сомнений не осталось.

За ним правда следили, причем нагло, открыто. Значит, главная их цель – напугать. Не убить – они давно бы могли это сделать, – а именно напугать, показать зубы. Хорошо. Он испугался. Что дальше? Дальше, вероятно, с ним, присмиревшим и робким, будут говорить. Ставить свои условия. Кто? Конечно, конкуренты. В общем, Марк ждал этого. Нельзя оставаться независимым успешным одиночкой. Не дадут. Не позволят.

Сосед Никонов продолжал свое унылое «не могу, не могу!». Но вдруг тряхнул головой, облизнулся и деловито спросил:

– У тебя случайно сладенького нет?

– Нет.

– Так, товарищи, внимание! На сегодня у нас назначено заседание комиссии по экстренной идеологии, явка обязательна, – прозвучал, перекрывая стоны, сопение, бормотание, высокий резкий голос.

У двери, возле умывальника, пожилой толстяк по фамилии Шпон смотрел в зеркало и аккуратно раскладывал на лысине длинные жидкие пряди. Когда-то он работал в московском горкоме партии, заведовал каким-то отделом. Собственно, он и сейчас продолжал заведовать, но в другой реальности, в уютном войлочном гнездышке своего старческого маразма.

Шпону было хорошо. А Никонову плохо. Ночью он достал Марка рассказами о своей красавице Наташке, о том, как на нее смотрят все подряд мужики, молодые и старые, и даже показал фотографию. Бабенка была сдобная, грудастая, со сладкой улыбкой и холодными наглыми глазами.

– У тебя случайно нет мобильного телефона? – спросил Никонов шепотом. Он склонился к самому лицу, и Марк почувствовал, как кисло пахнет у него изо рта.

– Посмотри в тумбочке, – сказал он старику.

Шорох, стук, сопение. Никонов искал телефон. Тумбочка у них была одна на двоих.

– Где? Ну где же? Ничего не понимаю! – бормотал Никонов, выкидывая на пол жалкое барахлишко.

– Что, не можешь найти? – сочувственно спросил Марк.

– Нету!

– Значит, сперли.

– Да, наверное. И что теперь делать?

– Искать. Кто у вас тут главный вор?

– Я не знаю. Не понимаю. Не могу.

– Не можешь – отдыхай. Ты правда совсем больной. Забыл, что мобильники здесь держать запрещено?

– Зачем же ты сказал, что у тебя есть?

– Пошутил. А ты поверил. Получилось смешно. Кстати, зачем тебе телефон?

– Я должен срочно позвонить жене. Мы давно не виделись. Она волнуется.

– Так уж и волнуется? Может, наоборот, рада?

– Что? Что ты сказал? – старик взвизгнул и вскочил.

На его губах запеклась корочка, глаза выкатились из орбит, подернулись влагой.

– Она завела себе другого мужика, здорового, крепкого. А ты, старый пердун, на фиг ей не нужен. Она тебя, печальную макаку, нарочно сюда сбагрила, ты здесь быстрей помрешь, ей квартира достанется, – сказал Марк достаточно громко, чтобы его услышал старик, и достаточно тихо, чтобы никто другой в палате не услышал.

Через пять минут рыдающего, трясущегося Никонова уволокли санитары. Палата ничего не заметила, ее население, шаркая, ворча, перетекало в коридор, бродить, ждать посетителей, смотреть телевизор.

Глава седьмая

Плоская деревянная шкатулка размером не больше школьной тетради, изнутри оклеенная черной бархатной бумагой, хранилась в тайнике на антресолях. Там, в конвертах из папиросной бумаги, лежали пряди волос. Золотистая, похожая на лепестки желтой хризантемы. Рядом с ней пара серебряных сережек с аметистами. Рыжая, как язычок пламени. Золотое колечко с темным крошечным рубином. Пепельно-русая, короткая и жесткая. Серебряная цепочка с крестиком.

Странник сел на пол, стал бережно перебирать и рассматривать свои сокровища. На лице его застыла отрешенная, почти идиотическая улыбка, глаза затянулись матовой пленкой.

Просидев так минут двадцать, он дернулся, как будто его ударило током. Осторожно сложил в шкатулку свои трофеи, в том числе новые, мягкую каштановую косичку и медальон. Встал, подошел к шкафу, достал небольшой элегантный портфель, погладил мягкую черную кожу, щелкнул замочком и убрал в портфель шкатулку. Потом закрыл антресоли, сложил стремянку.

– Хороший мальчик. Умница, – шелестел в тишине ласковый шепот, – теперь успокойся и поешь. Ты ничего не ел целые сутки. Ты голоден. Ты получил свежую порцию космической энергии. Но пищу телесную это не заменяет. Ты заслужил вкусный обед. Ты заслужил. Ты хороший мальчик.

Странник правда проголодался. Пока оттаивали в микроволновке куриные крылышки, он занялся уборкой. Отнес стремянку в туалет. Перемыл посуду, протер плиту, подмел пол. Обычно он занимался уборкой под музыку. Лучше всего Моцарт или Вагнер. Но сейчас нужна была тишина.

– Ты освободил еще одного ангела. Осознаешь ли ты свое величие? Достоин ли ты своего уникального дара, своей великой миссии?

Ему хотелось ответить, вступить в диалог, но он пока не решался. Он боялся, что скажет что-нибудь не то, и продолжал молча наводить чистоту, при этом наблюдая за собой со стороны. Крепкий мужчина в спортивном трикотажном костюме, в теплых тапочках. Лицо хмурое, напряженное. Веник в правой руке, совок в левой. Руки сильные, красивые. Движения четкие.

– Ты все сделал правильно. Но этого мало, мало. Ни на минуту ты не должен забывать о своей священной миссии.

Он уронил веник и совок, медленно опустился на пол, сжал виски.

– Я знаю, как больно тебе, как трудно, но кто же, если не ты? Хочешь сказать, тебе их жалко?

– Да. Жалко, страшно. Жалко тех, кого не могу спасти. Страшно, что я один, а их много, и надо возвращаться в их мир, жить по их законам.

– Ты не живешь по их законам. Ты разведчик в тылу врага.

Он сглотнул горький комок, шмыгнул носом. Слезы подступали к глазам, ему было стыдно, что он такой сентиментальный. Микроволновка звякнула и выключилась. Он не заметил, не услышал. Шепот заполнил собой все пространство кухни, и в голове у него ничего не было, кроме этого шепота.

– Они жертвы Апокалипсиса. Они дети. Ты спасаешь детей. Как в твоей любимой книжке «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, помнишь? Ты один, и много маленьких детей, играющих над бездной. Ты ловишь их, чтобы они не падали. Ты не должен останавливаться. Гоминиды повсюду, ты чувствуешь в воздухе смрад их ядовитого дыхания, на дверных ручках в общественных местах остается пот их похоти. Они питаются гибелью детей, обращая их в себе подобных. На генетическом уровне. Юные новообращенные самцы и самки гоминидов отличаются особенной, дьявольской привлекательностью, они вульгарны и порочны. Они чудовищно сексуальны. Ты знаешь, что все зло от похоти. Первые люди, совершив грехопадение, добровольно уподобились зверям. Это был их выбор. Совокупление, похоть они предпочли райскому блаженству. Они покинули мир света ради вечной ночи. И звери обрели власть над ними. Совокупляясь, люди становятся гоминидами. Ты – разведчик, ты – агент света в мире тьмы, ты – посланник чистоты в мире грязи, ты – Странник, твой дом далеко отсюда.

20
{"b":"56096","o":1}