- И у меня есть способности, - мельком обронил Гарри, поднимаясь и прижимая к груди потрепанную книгу.

- Откуда ты знаешь? - Малфой не особенно поверил, но вопрос все же задал.

- Ты говорил о снах. Они были в последнее время.

- И кем ты был? - даже если это ерунда, интерес и любопытство пересиливали.

Гарри покачал головой.

- Не знаю, не видел со стороны. Но это и правильно. Смотри, - он положил перед Малфоем книгу, которую держал в руках; страницы были затерты, а в одном месте даже стояло пятно от джема, как будто книгу листали дети, не уяснившие ее ценности. Она была написана на латыни, но над строками торопливой рукой карандашом был нацарапан не всегда точный и красивый, но довольно понятный перевод.

Драко вчитался в строчки, на которые показал Поттер.

«Во снах своих анимаг не видит животное себя (зачеркнуто) себя животным, наблюдая внутри (зачеркнуто) изнутри чужую жизнь и не зная, кто он есть такой. Грызун найдет нору, лиса погонится за зайцем, кошка устроится на печи».

- И что? - не понял он.

Гарри пролистал несколько раздело вперед и ткнул пальцем в абзац в начале.

- Вот что. Это - мой единственный шанс. Времени почти не осталось, - и заходил по комнате.

Здесь почерк перевода был другой, словно несколько разных детей (судя по кривизне и стремительности, мальчика) занимались переводом, зато смысл был более точным и без зачеркиваний.

«Полная телесная трансформация возможна после длительных тренировок, быстрее - при наличии наставника и навыков очищения сознания и медитации. Однако частичная возможна почти сразу, в зависимости от таланта анимага или спонтанных всплесков».

Драко закрыл книгу. На обложке значилось полустертое название на латыни. Припомнив кое-что, Драко едва не выронил редчайшее издание редчайшей книги «Животные, прячущиеся в нас».

Им пора в Хогвартс. Времени прискорбно мало.

***

- Я жду десять минут, не больше, - насупился Драко, замерев и сложив руки на груди.

Пейзаж был пропитан зимним гулким напряжением: морские волны суровыми валами медленно натекали на побережье, неотвратимые и холодные, сплевывали пенные шапки на песок и уносились дальше. Серое зимнее небо и ветер дополняли картину. Драко до смерти хотелось в тепло, к традиционному английскому чаю, а лучше - к глинтвейну из отцовских вин, приготовленному мамой без участия эльфов. Но подошел бы и просто чай с теплым камином.

Но перед ним был коттедж “Ракушка”, принадлежащий Уизли. Он туда не зайдет.

На расспросы Поттер огляделся с любопытством, будто никогда здесь раньше не был. “Не был, - пояснил он. - У меня была мысль… в общем, подсмотрел в голове у Молли в подробностях”. “Ты рискнул аппарировать в незнакомое место по чужой картинке? Со мной?” - взвился Драко, ошалев от гриффиндорской тупости. В ответ Поттер посмотрел на него так, что стало понятно - то, что ему здесь нужно, измеряется не логикой, а дурацкими эмоциональными долгами.

- Пятнадцать, - утвердил он, не обратив внимания на раскрытый в намерении ругаться рот Малфоя, и ушел, увязая в песке. Драко зло накинул на себя мантию-невидимку. Ненужно было, чтобы его видели.

“По крайней мере, там живет Делакур, а не только Уизли. Мерлин пресвятой, каково ей в этом курятнике? Не жизнь, а апельсиновая плантация,” - ворчливо думал слизеринец, борясь с желанием плюнуть и войти. Согревающее заклинание неприятно стянуло одежду, но стало чуть легче. Вот если бы сотворить ветронепроницаемый купол, но это даже не ТРИТОН, это степень по Чарам с уклоном в создание куполов…

Гарри испытывал смешанные чувства. Ему смутно хотелось вернуть те времена, когда Рон и Гермиона были его тенями, его спиной, надежной опорой и помощью. Без Гермионы приходилось соображать самому или опираться на приправленный язвительностью изворотливый малфоевский ум, что было далеко не так легко и приятно. Серое небо и то ли голубые, то ли серые малфоевские глаза, весь мир серый, раньше было легче и лучше. Рон - друг, подставивший плечо и в трудные времена, обидчивый, временами угрюмый и не слишком деликатный, но он свой, очень свой. Малфою никогда не стать таким плечом, от него ждешь, а он делает наоборот, не ждешь - он выдает требуемое…

Теперь остался только Рон, не прощающий и отворачивающийся. Но прошло немного времени, Хогвартс в осаде, Рон, которого Гарри знал, должен был рваться мстить этой войне за то, что превратила подростков в убийц, должен был рваться в бой, прикрывать спину другу. Гарри шел к нему, еще не осознавая, что идет каяться, тянуть руку, искать потерянный свет.

Защита коттеджа пропустила его легко и непринужденно. В ответ на музыкальный звонок, наигрывающий «К Элизе», раздались тяжелые шаги и дверь открыла Флер. Гарри замер, вглядываясь в ее изменившиеся черты.

Некоторых женщин беременность красит, смягчает линии, некоторые же словно платят за то, что были слишком красивы и самовлюблённы раньше. Флер Уизли была из таких. Ее танцующая походка стала тяжелее, а изящные жесты невольно привлекали внимание к пополневшим запястьям, исполняясь манерности, а не манеры. Кажется, Флер и сама понимала, что выглядит не так, как раньше, и это было видно в глазах, в том неуверенном выражении, которое преследует молодящихся дам, не желающих стареть. Взгляд, который как бы спрашивает, правильно ли светит солнце, подчеркивая достоинства, верно ли платье скрывает недостатки и, главное, так ли восхищен взгляд мужчины рядом.

- Гарри? - спросила она почти без акцента. - Рада тебя видеть. Как ты выбрался? Ты один? Проходи. Как Билл?

Какой бы она ни была эгоисткой, а волновалась как любая девушка. Гарри вкратце рассказал что знал, невольно оглядывая коттедж в поисках следов Рона. Флер не могла этого не заметить и почему-то смутилась.

- Рон не в лучшем состоянии, - отозвалась она, теребя легкую белую шаль, в которую куталась. - Я не знаю… не уверена, стоит ли вам видеться.

- Мне очень нужно, и у меня совсем мало времени, - признался Поттер.

Флер поджала губы, но невольно посмотрела на лестницу, ведущую наверх, к спальням. Волны ее тоски были ощутимы, как зимний прибой. Ей тоже с Роном было нелегко, что бы там ни приходилось врать миссис Уизли и Биллу.

- Я хотел позвать его в Хогвартс, помогать нам, - сказал Поттер с умыслом, что Рон услышит и выйдет сам.

Так и вышло.

Он спускался с лестницы, наверное, целую минуту. Сначала Гарри думал, что он решался, но вскоре стало понятно - Уизли изо всех сил сдерживается. Его всегда добродушное или забавно насупленное лицо было каменным. Казалось, дернись даже мускул, и он сорвется. Тишина звенела напряжением.

- Как у тебя хватает наглости..? - начал он, и глухой голос утонул, как в трясине, утянув за собой конец фразы. - Ты, убийца, самовлюбленный подонок, знающий все лучше всех…

- Рон, я ее не убивал. Я не уследил, мне жаль! - крикнул Гарри, чувствуя тугую пружину невысказанной боли внутри. - Мне пусто без нее, не хватает вас обоих! Но тебя я хотя бы могу видеть! Я ошибся, поступил неверно, но я ничего больше не могу сделать! Только победить в этой войне, ради нас, ради нее, понимаешь?