- Что? Я не ослышался? - спросил он ровно, но, уловив кивок, спал с лица, нервно облизнул губы и опустился в кресло Снейпа. - Моргана… Как это случилось?

- Это случилось по его воле, - ограничился Гарри, но потом все-таки признался: - Снейп сделал это, хотя полагалось мне. Об этом никто не должен узнать.

Драко посмотрел на него больными глазами, но кивнул.

- Поэтому Снейпа нет?

- Отчасти, - Поттер отвернулся, не желая произносить грязную историю с приворотным зельем, не желая даже упоминать Снейпа и маму в одном предложении, не желая представлять, как его руки притрагивались к ней… Гарри передернулся. - Вы-то почему все еще здесь? Ход заперт?

- Да, - Драко закусил губу и задумался. - Он мог бы его открыть… Но Снейп ничего не делает просто так, значит, он хотел, чтобы мы оставались здесь. Когда вернется…

- Не вернется. Ну, очень вряд ли, - покачал головой Гарри. - Поверь, я говорил с ним. Не станет.

- И куда он? В бега? У него же ничего нет, - недоверчиво поморщился Малфой.

- Мавр сделал свое дело, мавр может уйти, - загадочно отозвался Гарри, и Драко мельком удивился, причем тут маггловский немецкий автор и откуда бы Поттеру его знать, бестолковщине.

- А мы? - несколько обиженно отозвался Малфой и в его речи слышалось то, старое «я», еще помнящее, каково быть центром вселенной.

- А что он еще может сделать? - безразлично пожал плечами Поттер.

Драко кивнул своим мыслям:

- Если победите вы, мы не будем причастны к ним, если победят они, на нас будет меньше крови и вины перед Ним никакой - нас держали в плену.

- Наверное, так.

- Не хочется верить, что он это от трусости.

- Не верь, - скривился Гарри, и Драко невольно задумался, что же такого Снейп сделал, чтобы заслужить столь сильное презрение.

Для него Северус всегда был язвительным и не в меру проницательным крестным, имевшим типично слизеринскую привычку потакать и выгораживать на людях и ругаться за закрытыми дверями. По-своему Драко Снейпа любил, хотя и не понимал привычек крестного. Снейп мог быть прекрасным наставником, но другом быть никогда не умел, всегда оставаясь слишком закрытым и удерживая всех на расстоянии. Быть может именно то, что лежало у крестного на душе, и изменило мнение Поттера о нем. Раньше это была чистая, ничем не замутненная ненависть, взаимная и понятная.

- Я пришел, чтобы позвать тебя идти со мной за хоркруксом, - неуверенно попросил Гарри.

- За чем? - не понял Малфой.

Поттер вздохнул.

- Бессмертие требует своей платы, вы никогда не задумывались, какой?

Драко фыркнул.

- Ты не понял, как у нас все проходит? Толика правды и фунт лжи в красивой обертке - вот его выбор. Он говорит, обещает, выглядит могущественным и непонятным - зачем ему объяснять истоки всего этого? Чтобы стать уязвимым?

Туше.

- Он разделил душу на семь частей, в каждом осталось что-то важное, запер каждый в значимый предмет и поместил в особые места. С каждым таким уничтоженным хоркруксом он умирает, а под конец останется только его тело, и он не сможет возродиться. Этим мы с Дамблдором и занимались. Осталось три.

Драко поднял на него недоумевающие серые глаза.

- Душа неделима, Поттер, это каждый знает.

- Ее делит убийство, предательство, - Поттер отвел взгляд. - Говорят, ее даже можно собрать через ужасную боль и раскаяние.

Малфой провел по лицу рукой, будто снимая паутину. Поверить в такое сложно, звучит как сказка. Но допустим, что это так, ведь четыре хокрукса уничтожены.

- Что это за предметы?

- Первым был дневник, - острый взгляд на слизеринца; нет, видно, что он не знал об этом, дело рук Люциуса. - Ненависть к себе, глобальное одиночество, отторжение и обида за свое происхождение. Вторым, наверное, чаша Хаффлпафф, ради нее положили целый маггловский приют; прошлое крепко его держало. Третьим - кольцо Гонтов, наследие Слизерина, его семьи, которую он убил своими руками. Это было разочарование и презрение; так он смирился с одиночеством и сломленной гордостью. Гонты находились в жалком состоянии. Четвертым стала диадема Рэйвенкло - преданная любовь; ее он оставил здесь, в Хогвартсе. Пятым - медальон Слизерина, преданная дружба, как предположил Дамблдор; так он забыл боль от собственного поступка. Медальон мы и должны найти и уничтожить.

Драко содрогнулся, представив пустоту, в которой живет Лорд, и поняв, как именно ему удается. Такое бессмертие… такое бессмертие куда хуже смерти.

- А последние два?

Поттер тяжело вздохнул.

- С последними будет сложнее.

Малфой долго думал и молчал. Гарри не лез к нему в голову. Наконец, слизеринец решил что-то.

- Я пойду с тобой и помогу, если нужно. Но с одним условием.

Гарри едва не фыркнул. Распределяющая Шляпа знала свое дело.

- На обратной дороге ты поможешь мне найти родителей и выбраться из Хогсмида. Из Англии мы выберемся сами, надеюсь, - закончил тот.

Что ж, это было большим, чем он рассчитывал. Чего ожидать от слизеринца, даже влюбленного, который всегда ищет свою выгоду? Который ему даже не друг? Он ведь - Драко Малфой, бывший враг, внезапный союзник. Как бы трусоват и осмотрителен он ни был, предательства в его мыслях не было ни на грамм.

- Принято.

Заключенный пакт словно снял с Малфоя какую-то маску, тот обмяк, сделавшись беззащитнее, чем есть. Он спрятал лицо в ладонях, несколько раз слабо шлепнул по столу, зажмурился. Запястья были изящнее обычных мальчишеских, под тонкой кожей рук билась синяя венка. Отросшие светлые волосы в беспорядке закрывали глаза.

Вот ты какой, Драко Малфой.

Гарри и сам не понял, как оказался рядом.

- Значит, все? - тихо спросил он.

Драко хотел бы огрызнуться, хотел бы соврать, хотел бы сказать, что ничего и не начиналось, хотел бы закричать, что не время думать о глупых чувствах… Не сказал ничего.

Уткнулся в живот стоящему Поттеру и шумно выдохнул, отчаянно прижимаясь и ища поддержки и утешения.

Все.

***

Орден Феникса прибыл на исходе второго дня осады, пройдя незамеченными по загадочному тайному ходу, вход в который находился за портретом в хижине некоего Аберфорта. Сам Аберфорт идти почему-то отказался, судя по ворчанию Моуди, этого от него и ждали.

Два дня школа жила по экстренному расписанию: вместо занятий - практикумы, Защита выпала из расписания, и МакГонагалл не отвечала на вопросы о Снейпе. Дамблдора тоже никто не видел, и ей пришлось соврать, что он занимается более важными делами. Ложь выглядела неубедительной, но другой не было. Ей повезло, потому что поползли слухи, что директор и зельевар на каком-то ужасно секретном спецзадании. Никому даже в голову не могла прийти смерть Дамблдора.

Орден был немногочисленным, но ощутимым прибавлением: параноидальные аврорские таланты Грозного Глаза, опыт Доминика Купера, дипломатичность Люпина, смешливость Тонкс… В кабинете Дамблдора находились только Моуди и Люпин из Ордена, МакГонагалл как и.о. директора Хогвартса, трое авроров-руководителей и Гарри. Присутствие последнего вызывало недовольство не только у двоих авроров (Дженкинсу было плевать), но и, как ни странно, у Моуди.