- Мама выживет? – логическую цепочку мыслей Стайлза не мог предсказать никто, даже сам Стайлз.
- Я не знаю, – честно ответила Талия. – Я уже говорила вам всем и повторю еще раз – это как рулетка. Чет и нечет, повезет – не повезет. Выживет или нет. От нас это никак не зависит.
- Мама уже пропустила День Благодарения… – тоскливо протянул Стайлз. – А на Рождество она вернется?
- Не знаю, малыш, – устало вздохнула Талия, которая вспомнила, почему так долго тянула со своим предложением: видеть надежду в детских глазах и не мочь что-то пообещать – это очень тяжело. – Все зависит от твоей мамы. Бывает, что укушенные находят якорь чуть ли не в первое полнолуние, но эти случаи настолько же редки, насколько редко можно встретить тех, у кого иммунитет к укусу.
- Это мама, – соскочил с бревна Стайлз. – Она не только умная, добрая и красивая. Она очень сильная, поэтому все будет хорошо. А она останется все время здесь, у вас, или вы ее куда-то отправите? И нам же с папой можно будет навещать ее? И папа вам сказал, что он придумал легенду? Будто это вы по своим связям устроили ей какое-то лечение, и ее забирают через пару дней? Это чтобы вы знали, если он не сказал вам. И да… У вас есть гримуары, как у ведьм? Или как-то по-другому называется? У нас в округе есть еще такие же, как вы? Ну, там, единороги, баньши, ведьмы? Я искал ведьм, но не нашел, а вдруг я просто неправильно искал? И потом, если есть единороги, я бы хотел посмотреть на них, пока я мальчик, потому что я читал, что они выходят только к девственникам, а когда я стану старше, я перестану им быть, и тогда он точно ко мне не выйдет, а девственником я перестану быть очень быстро – я же Стайлз, а мама говорит, что Стилински – неотразимы!
У Талии к концу монолога позванивало в ушах. Она и забыла, каким может быть этот ребенок, которого спокойно выносит только Кайл, и то только потому, что сам ненамного отличается. Хотя была одна странность в Стайлзе… Иногда гиперактивный, суперболтливый, не могущий сосредоточиться на чем-то одном ребенок будто проваливался сам в себя, замирал, ведя какой-то внутренний диалог сам с собой. А может и не с собой… Но гораздо хуже таких диалогов был взгляд. Очень холодный, взрослый, изучающий взгляд умудренного жизнью человека, которому она сама бы поостереглась переходить дорогу. Странный ребенок. Наверное, как бы ни повернулись события с его матерью, стоит привлечь к нему внимание ее Советника и послушать, что скажет Дитон. Посмотрим…
А пока самое лучшее, что она может сделать, это как можно быстрее вернуться домой и сгрузить все еще тараторящую головную боль Кайлу. Или Питеру – пусть отвечает на все эти миллионы вопросов. И как только Джону и Клаудии удается совладать с их сыном?
====== Глава 15. ======
Утром в ночь перед полнолунием Стайлз проснулся не по будильнику. Увидев, что проспал школу, мальчик кубарем скатился с постели; запутавшись в одеяле, сшиб стул и уронил кружку со стола, запнувшись о кучу собственной одежды… За пять минут после побудки он навел такой хаос в одной единственной комнате, какой не снился целой армии. Неожиданностью стало и присутствие отца дома – у того сегодня была дневная смена, и он давно уже должен был быть на работе. Но… Джон был дома, и сейчас просто обнимал сына, уговаривая успокоиться.
Как оказалось, шериф еще вчера поменялся сменами с помощником, учитывая то количество бумаг, что предстояло оформить в больнице на отказ от лечения Клаудии. Стайлза Джон отпросил по этой же причине: он прекрасно понимал, что сегодня сын даже под страхом смерти не сможет сосредоточиться на занятиях, и лучше позволить ему остаться с матерью. Ведь неизвестно, что принесет им грядущая ночь… Может, это последний раз, когда… Когда.
Стайлзу не пришлось объяснять причины: мальчик все понял сам. Но, в отличие от отца, верил в завтрашний день куда сильнее. Или лучше притворялся? И пока Джон заполнял тысячу бланков, ставил подписи, опять заполнял бумаги, Стайлз весело болтал с мамой, которая нервничала, но старалась держаться бодро и изо всех сил верить в происходящий абсурд. Несмотря на предъявленные Талией Хейл доказательства, полученные объяснения, Клаудия все еще сомневалась, что ее сегодня укусят, и завтра она вполне может проснуться оборотнем.
Пообедали отец с сыном в больничном кафетерии, а потом опять вернулись в палату к миссис Стилински. А около пяти вечера на больничной стоянке почти без шума припарковался большой черный фургон без опознавательных знаков. Шофер остался на месте, а его пассажир покинул кабину. Из самого фургона вышли еще трое – двое мужчин и женщина. В распахнутые дверцы было видно медицинское оборудование, но нигде не было ни одной эмблемы того лечебного учреждения, к которому фургон принадлежал.
Вытащив каталку, двое мужчин и женщина направились к больнице, а еще один остался настраивать какие-то приборы. Внутри женщина затребовала документы пациентки, которую они должны были забрать, а два весьма мощных санитара, в сопровождении миссис Маккол, направились к палате Клаудии. Несмотря на угрюмый вид, перекладывали они ее на каталку очень осторожно и бережно, не обращая внимания на суетящегося вокруг них Стайлза. Джону пришлось опять заполнять массу бумаг, но уже сопроводительных. В фургон их не пустили, пришлось ехать следом на своей машине, провожаемые сочувствующими, изредка – завидующими взглядами. Мало кто верил, что Клаудия выживет, но поднятые Талией Хейл связи внушали уважение.
В доме Хейлов Клаудию разместили со всеми удобствами, объяснив, что фургон, после того, как привез Клаудию, отправился на маленький аэродром, где ждет самолет, который взлетит, как только каталку поднимут на борт. Легенда должна быть безупречной. Но остаться мужчинам Стилински не позволили, мягко выпроводив их. Первым с матерью попрощался Стайлз, Джон задержался там почти на десять минут и вышел из комнаты с повлажневшими глазами. Отрывисто кивнув на прощание всем Хейлам, Джон и Стайлз вернулись домой, прекрасно понимая, что проведут эту ночь на диване в гостиной, в тишине и без признаков сна, ожидая утренний звонок…
Ночь напролет Джон и Стайлз просматривали бесчисленные фотографии и видеозаписи, начиная еще с тех пор, когда Джон и Клаудия были просто парочкой, а не мужем и женой. Свидетельств счастливой жизни было невообразимо много. Звонок телефона в шесть утра раздался как гром с ясного неба. И Джон, и Стайлз замерли, с ужасом разглядывая маленький аппарат, лежащий на столике. Ни один из них не мог заставить себя ответить на вызов, прекрасно понимая, что новости могут быть… разными. Но узнать их можно было, только приняв звонок.
- Алло… – все же смог собраться Джон.
- Она сильная волчица. Достойное дополнение к стае… – без приветствия ответила усталым голосом Талия.
Это было самое главное, что хотел услышать Джон. Выпустив телефон из рук, он подхватил в охапку насторожено глядящего на него сына и закружил по комнате, смеясь и плача одновременно. Без слов сообразив, что это значит, Стайлз вцепился в отца, вопя на весь дом от избытка эмоций. Не сговариваясь, они кинулись к машине, стремясь как можно скорее оказаться там, где сейчас билось сердце обоих.
Талия прекрасно понимала, что делала, когда сообщала о такой новости настолько рано. Поэтому дом Хейлов встретил обоих Стилински распахнутой дверью и ждущим на пороге, зевающим Питером. Шаркая ногами и беспрестанно зевая, Хейл довел их до места, неопределенно махнул рукой и скрылся в своей комнате – досыпать.
Полнолуние выдалось… жарким. Миссис Стилински, несмотря на свой ослабленный организм, задала им хлопот. Волчица из нее получилась очень сильная и своенравная, и сколько придется добиваться обретения ею якоря – неизвестно. Но это вопрос уже второстепенный, главное – она выжила. А, значит, Стайлз все также будет зависать в их доме, и можно будет продолжить наблюдение за мальчиком. Уж больно любопытный ребенок, который его племяннику совсем не пара, чтобы не думал сам Стайлз на этот счет.
