И, да, - обернулся Лайтвуд уже на пороге, - для Сумеречных Охотников последнее слово является не только духом Закона, но и Буквой. В связи с чем, я ставлю вас в известность, что мной составлено завещание, разосланное в четыре места, что в случае моей неожиданной, подозрительной или скоропостижной смерти, единственным опекуном Макса Лайтвуда является его второй отец – Верховный Чародей Бруклина, Магнус Бейн. При попытке оспорить этот факт вам придется столкнуться с неудовольствием всего Нижнего Мира. На этом считаю дискуссию закрытой.

Магнус, ты понимаешь, что происходит? – взволнованно обернулась к задумчивому магу Изабель, стоило только посланникам покинуть кабинет следом за Алеком. – Это – не мой брат.

Да нет, - побарабанил себя пальцами по подбородку Магнус. – Это Алек. Только…

Только – что? – потребовал ответа Джейс, когда Бейн не стал продолжать свою мысль.

Это Алек, - еще раз повторил маг. – Но не тот Алек, которого мы помним и знали. Она что-то с ним сделала. Что-то очень серьезное, но я пока не понял – что именно.

Но ты сможешь с этим справиться? – Клэри нахмурилась. – Потому что такой Алек мне не нравится. Он не просто сам на себя не похож, он… Будто нарисованная черно-белым картина, которую забыли раскрасить. В нем совсем ничего не осталось от того, каким я его помню. За эти два дня, что он здесь, ведет себя как робот – никаких чувств и эмоций. Только к Максу, а остальные – будто пустое место.

Вот оно! – Магнус возбужденно прищелкнул пальцами, с которых сорвался целый сноп синих искр. – Слишком все просто! Тыковка, ты умничка!

Прежде, чем кто-то успел вставить хоть слово, маг вихрем выскочил в коридор, одержимый какой-то идеей.

Инквизиторы и Конклав так просто это не оставят, - уверенно подвела итоги Лидия. – А это значит, что Магнусу стоит поскорее придумать, что делать с Алеком, как его вернуть в прежнее состояние. Потому что такой, как сейчас, он вызывает только тревогу и страх, что история Валентина и Себастьяна повторится. Даже у меня.

Это же Алек! – возмущенно вскочил на ноги Джейс. – Что за бредовые мысли?

Это ты знаешь своего парабатая, - отрезала Лидия. – А другие? Если он смог отказаться от невесты-Охотницы ради Нежити, да еще и колдуна… Если он смог зачать от него ребенка… Если он провел полтора года у той, которая старше и сильнее Бейна. И насчет парабатая: а ты все еще его чувствуешь? Или руна мертва?

После этого вопроса Джейс схватился за бок и сильно побледнел.

Вот именно, - прищурившись, холодно заключила Глава Института. – Мы все можем сколько угодно утверждать, что Алек ни за что и никогда, но будет ли это правдой? Смерть и отчаяние меняют многих. А то положение, в котором он очутился перед своим исчезновением – оно невероятно даже по нашим меркам. И стоит подстраховаться со всех сторон, чтобы потом никто не смог предъявить нам какие-либо претензии.

Правильно, ведь иначе можно лишиться Института, - ядовито высказалась Изабель.

Дело не в Институте, и не в моем статусе, - только чуть поджавшиеся губы выдали, что высказывание Изабель задело Лидию. – Дело в тех возможностях, которые они предоставляют. Конклав доверяет мне, несмотря на ту историю. И только поэтому я пока еще имею возможность выигрывать нам время для решения той проблемы, что перед нами возникла. Именно поэтому Бейну лучше поторопиться с поиском решения, иначе их страх возобладает над здравым смыслом. Возобладает настолько, что они не остановятся ни перед чем, даже перед угрозой новой войны. А она начнется при первой же попытке отнять у колдуна ребенка. И на его сторону встанет вся Нежить – потому что мальчик в первую очередь один из них, и только потом – сын Сумеречного Охотника. Я забочусь об этом. А не о статусе и Институте.

Выпрямившись и гордо расправив плечи, Лидия вышла из комнаты, оставив там пристыженных родственников.

Проклятье, - запустив пальцы в волосы, Джейс откинулся назад и подергал себя за пряди. Действие умных мыслей не добавило, поэтому он снова сел прямо и потер лицо руками.

А если Магнус не сможет?

Вопрос повис в пустоте – ответа не знал никто…

Александр спал. Вольно раскинувшись на смятых простынях, заправив одну руку под подушку, положив вторую себе на живот, он чуть повернул расслабленное во сне лицо в сторону Магнуса и сладко сопел. А сам маг сидел, прислонившись к изножью кровати, и внимательно наблюдал за своим нефилимом. От отчаяния и бессилия опускались руки, и хотелось выть.

Этот, другой Александр, был куда жестче и бесчувственнее его ангела. Когда Конклав окончательно достал его требованиями предстать перед Советом в Идрисе, он просто пожал плечами и в один вечер переехал в лофт Магнуса. Бейн был рад, очень рад. Ему казалось, что там, где они были так счастливы, Александр быстрее придет в себя, станет прежним.

И тем горше оказалось разочарование. Александр охотно откликнулся на поцелуй, так же охотно упал с ним в постель, но вот то, что последовало после… Магнус терялся в глазах своего охотника, дышал его запахом, боготворил его тело, упивался стонами. Если бы он не знал, кто был с ним этой ночью, то с закрытыми глазами принял бы Лайтвуда за одного из тех бесчисленных безымянных любовников, что оказывались в его постели и напрочь забывались уже через пять минут, как покидали ее. Волшебство их любви пропало.

Он старался. Он, правда, старался. Бейн водил его по всем местам, где они были, кормил той едой, что была связана с некоторыми воспоминаниями, рассказывал то, что могло вновь вернуть искры в синие глаза. Изабель, Джейс, Клэри, Саймон – все, кто знал Алека, - пытались. Но Лайтвуд оставался столь же бесчувственным, как ожившая античная статуя. Единственный, кто мог вызвать смех, настоящий, искренний смех – Макс. Маленькое, теплое, голубое чудо, при виде которого у Магнуса перехватывало дыхание, слабели колени и в голове всплывал лишь один вопрос: «За что его одарили таким счастьем?»

Тяжело вздохнув, Магнус уже собирался лечь рядом, когда понял, что что-то не так. Напряженно выпрямившись, он прислушался, но все было тихо. Слишком тихо. Уже собираясь разбудить Александра, чтобы тот был готов к нападению, Магнус понял, что было не так – не было слышно его сопения. Одним движением кисти включив свет в комнате и с трудом проморгавшись, маг сам перестал дышать от ужаса. Его Алек был мертв. Еще несколько минут назад рядом с ним в постели лежал пышущий здоровьем и завораживающий своей красотой молодой мужчина, а сейчас на его месте лежал остывший труп.

Не веря в то, что предстало его глазам, Магнус трясущейся рукой прикоснулся к холодному, застывшему плечу.

Нет, нет, нет-нет-нет-нет… - не желая верить глазам и рукам, Магнус приложил ухо к неподвижной груди, но сердце молчало. Глядя широко распахнутыми глазами на Александра, Магнус начал истерически смеяться – он хотел решения проблемы? Что ж, он его получил. Внезапно смех сменился злобой, и он от души отвесил Лайтвуду пощечину.

Ты не смеешь! Не смеешь вновь обрекать меня на это безумие!

Пощечина.

Зачем тогда ты вообще возвращался?!

Пощечина.

Зачем дал мне надежду, зачем тогда вообще восстал из мертвых?!

И Александр ему ответил: ввалившиеся щеки снова округлились, чернота под глазами пропала, потеплела кожа под пальцами, поднялась и опустилась в ровном вдохе-выдохе грудь, а потом спящий приоткрыл глаза и недовольно сонно пробормотал:

Магнус, если ты решил заняться своей магией, то уйди в кабинет, ты мешаешь мне спать.

Чуть потянувшись, Алек повернулся набок и, как ни в чем не бывало, снова сладко засопел.

Послушно потушив свет, Магнус на подгибающихся ногах вышел в коридор и сполз по стенке на пол. Это было выше его возможностей.

========== Часть 7. ==========

Утром он первым делом рассказал о ночном случае Изабель и Катарине. Равнодушно снеся обследование, устроенное ему целительницей, Алек ушел на кухню, кормить весело лопочущего что-то свое Макса и оживленно комментировать этот лепет. А в комнате остались разбитый ночным происшествием маг, перепуганная Изабель и озадаченная Катарина.