– Почему ты тут одна? – выпалил Теодор, допив очередной стакан виски.

Джеки подняла глаза к собеседнику, стараясь придать себе более серьезный вид. «Он говорит со мной, Боже, говорит. Он сам обратился ко мне!», – думала девушка, не в силах поверить в собственное счастье. В голове не было ответа на поставленный вопрос. Сердце билось где-то у горла, мешая сосредоточиться на чем-то, кроме размеренного постукивания…

– Я… – начала лепетать Джеки.

– Тебя не слышно, прости. Может, найдем более уединенное место? – спросил Нотт, подавая девушке руку.

В голове Джеки не было и мысли о том, чтобы воспротивиться смазливому юноше. Она так хотела следовать за ним всюду, идти по пятам Теодора, если тот позволит ей идти… Девушка знала, что готова на все, даже терпеть боль, точно Гермиона в объятьях Драко… Она готова! Готова ко всему, Тео!

Юноша тянул ее за собой, пробираясь к выходу. Сердце билось, точно сумасшедшее. Каждый шаг точно придавал девушке сил, окрылял, уносил все дальше от шумной толпы. Незаметно выскользнув из зала, они прошли по длинному темному коридору. Теодор шагал уверенно, словно не раз бывал здесь. Джеки в очередной раз убедилась в том, что он очень важный член магического общества. «Может быть, Темный Лорд иногда обращается к нему за советом?», – думала она, стараясь рассмотреть поместье как можно лучше.

Нотт прекрасно помнил дорогу. Даже алкоголь, туманивший рассудок, не мог заставить его свернуть с пути. Эвелин отвела слизеринца в эту комнату, когда двое заговорщиков обсуждали детали изощренного плана. Никто из гостей не осмелится гулять по поместью Темного Лорда, а сам Волан-де-Морт слишком занят поисками Джинни, чтобы оглядывать свои владения или следить за гостями. В укромном месте Нотт сможет разузнать у Гермионы все подробности ее встречи с подругой… Но рядом с ним не Гермиона…

Возможно, будь он в трезвом уме, Нотт смог бы понять, что ведет за собой Джеки. Наивная, доверчивая девчушка озиралась по сторонам, восхищаясь внутренним убранством. Гермиона не смогла бы сдержать гнева, понимая, что роскошное поместье принадлежит убийце, получившему несметные богатства совершенно незаслуженно…

Увидев знакомую черную дверь, Тео остановился. Он дернул серебряную ручку на себя. Отворяя небольшое помещение, предназначенное для прислуги. Джеки торопливо зашла внутрь, подчиняясь неслышному приказу слизеринца. В комнатке оказалось очень темно. Дверь со скрипом закрылась за ними, отделяя все посторонние звуки. В помещении оказалось до ужаса холодно. Страшно холодно… У всех слизеринцев есть эта непреодолимая тяга к прохладе и сырости. Возможно, в этом виновато расположение их гостиной комнаты и спален… А может, что-то другое? Может, это в их природе?

Теодор качнулся, не смог удержать равновесие. Он упал на Джеки, придавив ее стройное тело к холодному мраморному полу. Пуффендуйка не успела понять, что происходит. Она издала протяжный стон, как только ее стройные бедра коснулись холодной поверхности пола. Боль волной обожгла ее тело, заставляя Джеки неуклюже подтянуть ноги к животу. Нотт тряхнул головой, словно пытаясь скинуть с себя опьянение.

– Прости. Тут так скользко…– соврал Теодор. – С тобой все в порядке?

Пуффендуйка с трудом подняла голову, чтобы взглянуть в лицо Теодора. Глаза привыкли к темноте, и вскоре девушка смогла различить такие теплые, знакомые черты. Легкая улыбка осторожно коснулась губ юноши. Мурашки пробежали по спине Джеки… Точно дементор коснулся ее спины, вызывая дикий холод внутри. Холод еще никогда не казался Джеки таким приятным, каким был сейчас. В груди что-то шевельнулось, вызывая щекочущие ощущения где-то глубоко под кожей. Все смешалось в голове…

– Все хорошо, – ответила Джеки.

Она не замечала запаха алкоголя, исходящего от юноши, не замечала его затуманенного взгляда. Мир вокруг Джеки словно остановился, замер. Не существовало ничего… Кроме его губ. Теплых, манящих… Так хотелось вновь поцеловать Тео! Почувствовать его тепло на своих устах, вновь ощутить то пьянящее чувство блаженства. Щеки пуффендуйки вспыхнули пунцовым румянцем. Мурашки стайкой пробежали по рукам, заставляя почувствовать себя еще более живой…

Теодор замер, разглядывая девушку. У него были силы, чтобы подняться, но не было никакого желания. Тепло пуффендуйки нравилось слизеринцу. Хотелось прильнуть к манящему телу, насладиться Гермионой, напиться… Страсть, вызванная прикосновением, разгоралась все ярче. Нотт уловил легкий аромат духов Джеки. Сладкий цветочный запах манил его, точно мотылька… Теодор провел языком по нижней губе. Медленно, раздумывая, что же сказать.

– Как… Как все прошло? – выдавил из себя Теодор, стараясь оторвать взгляд от губ Джеки.

Девушка слегка опешила, не понимая, о чем речь. Пуффендуйка подумала, что могла забыть что-то из-за собственной рассеянности. Желание, туманившее разум, не давало ей собраться. «Он обязательно полюбит меня. А может быть даже, что он уже влюблен? Зачем же Теодор позвал меня с собой?» – думала девушка, стараясь собраться с мыслями.

– Хорошо… Все хорошо, – прошептала она.

Неведомая сила заставила девушку чуть приподняться. Ее лицо оказалось так близко к лицу Тео, что притяжение стало невыносимым. Точно внутри Джеки спрятан кусок железа, а внутри Теодора огромный сильный магнит… Их разделяло всего несколько проклятых сантиметров. Жар чужого тела сводил Джеки с ума. Она не понимала, как может сохранять рассудок, находясь рядом с таким мужчиной…

Слизеринец, ведомый алкоголем в крови, наклонился вперед и с жадностью впился в губы Джеки. Тепло обожгло его, заставляя прильнуть ближе к хрупкому девичьему телу. Язык проник в рот пуффендуйки, изучая каждый его миллиметр… Светловолосая обняла юношу крепче. Она прижалась к стальному торсу Теодора, не желая разрывать объятья. Сердце билось о ребра, грозясь сломать их и выбраться наружу, пробиться к сердцу Теодора и слиться в бешеном танце любви.

Теодор совершенно забыл о своем плане. Он забыл обо всем… Обо всем! Сейчас существует лишь эта темная холодная комнатушка. Лишь он, он и Гермиона… Нотт так и не понял, кто перед ним. Он привык, что внешность Джеки дополняет разум Гермионы, привык, что гриффиндорка находится в этом нескладном теле. За огромными зелеными глазами олененка прячется настоящая львица… Но не сейчас.

Поцелуи юноши стали требовательнее, настойчивее. Джеки готова была раствориться в страстных объятьях Теодора, исчезнуть, точно ее и не существовало никогда. Так хотелось задержать этот миг, продлить его на всю оставшуюся жизнь и никогда не возвращаться в пугающий Малфой Мэнор, в холодный и жуткий Малфой Мэнор. Девушка вспомнила о Гермионе, но не смогла устыдиться собственных мыслей. «У нее есть Драко, он может целовать ее хоть целыми днями. Я тоже хочу, чтобы меня целовали», – подумала девчушка, углубляя поцелуй.

Сильная рука Теодора легла девушке на бедро, чуть приподнимая ее невесомое тело. Спиной Джеки уперлась в холодную стену. Прикосновения юноши пробуждали в ней дикие, низменные желания, коих раньше никогда не возникало. Что-то приятно щекотало внизу живота, заставляя пуффендуйку улыбаться, точно она сходит с ума. Хотелось большего. Хотелось, чтобы эти ласки зашли еще дальше, чтобы стали еще порочней и еще запретней. Джеки не покидала надежда на то, что ей удастся ощутить то, что она слышит в ночных стонах Гермионы.

Нотт оторвался от сочных губ Джеки и принялся искать застежку на платье. Проклятый воротник скрывал шею пуффендуйки, не давая юноше прикоснуться к нежной горячей коже. Сильные руки лихорадочно шарили по спине девушки, стараясь нащупать петельки, пуговки, молнию… Что-то, что поможет Тео снять с девушки платье. Юноша никогда и ничего не хотел так страстно…

Наконец, найдя собачку молнии у самой шеи Джеки, Теодор потянул ее вниз. Платье расстегивалось до жути медленно, словно дразня ненасытного юношу. Джеки покраснела еще сильнее. Чувства смешались в жуткий коктейль… Пуффендуйка боялась происходящего, стыдилась собственного тела, что казалось ей столь нескладным, и неистово желала продолжения. «Человек не может чувствовать столько всего. Он умрет, разорвется… Выпутайся из объятий», – пронеслось в голове Джеки. Девушка была глуха к мольбам разума. Сердце управляло ею.