Наспех сделанная дверь начала отворяться. Мучительно медленно, словно ведомая порывом слабого летнего ветерка. Малфой с жадностью следил за человеком, что собирался войти к нему. Интересно, сколь долго Драко провел в этом месте? Слизеринец знал, что ему не ответят ни на один мучавший вопрос… Его оставят в темной комнате, размышлять о том, что уже случилось. Его оставят в тишине подземелья, оставят. Чтобы найти потерянным, полумертвым…
Внезапно в проеме показался человек, ведущий другого человека. Блейз Забини медленно шагал к койке Драко, озираясь назад, словно побитый пес. Он хромал на одну ногу, но, казалось, был «целым». Малфой вспомнил, что коллеге повезло, и он опоздал на злосчастное собрание, тем самым сохранив свою жалкую жизнь. Его смуглое лицо было перепачкано кровью, а тело прикрывали лишь трусы…
Человек, что ввел бывшего Пожирателя, казался Драко смутно знакомым. Щетина прикрывала его впалые щеки, на которых ярко выражались две небольшие ямочки. Слегка приплюснутый нос, точно у старого мопса, украшал шрам, тянущийся от переносицы к правому глазу, который скрывала кожаная повязка. Малфой понял, кто перед ним, кто привел побитого Забини, кто станет его надзирателем до… До казни, конечно же, до позорного конца… Драко не сомневался в том, что пора бы ему приготовиться, смириться с грядущим.
– Здравствуй, Малфой, – процедил до боли знакомый голос. – Знаешь, чья это кровь? – спросил юноша, кидая к ногам Драко оборванные штаны, испачканные кровью.
Финниган противно улыбался, оголяя ряд ровных белых зубов. Драко вспомнил, что несколько из них выбил ему совсем недавно… Теодор, судя по всему, умеет растить кости и зубы лучше, чем многие врачи. «Интересно, может, разрешит мне перед смертью ногу новую отрастить?» – подумал юноша. Конечно же, Драко знал, что нельзя отрастить конечность… Но ведь можно заменить ее. Если он когда-нибудь выберется из этого местечка, обязательно обзаведется новой ногой.
Малфой ничего не ответил, смерив посетителя недовольным взглядом. Драко прикрывался тонкой простыней, не желая трогать сверток ткани, что упал к его ногам. Он узнал строгие черные брюки, в которых был на собрании Темного Лорда… Вот только теперь брюки эти были явно выше колена, испачканы грязью и… «Это моя кровь», – подумал Драко, стараясь сохранять холодный вид.
– Это твоя кровь, – бросил Симус, злорадно поглядев на Драко. – Мы тебя не раздевали, когда отрубали ступню, знаешь? – спросил парень.
Легкая улыбка коснулась губ светловолосого слизеринца. Драко нашел в этой ситуации долю ироничного юмора… Он всегда знал, что умрет на работе, но, чтобы быть убитым тем, кого так долго мучил… «Было бы еще ироничнее, если бы это была Гермиона. Ей, наверное, очень хотелось бы сделать со мной все то, что я так долго делал с ней», – грустно подумал Драко, продолжая изображать довольную ухмылку.
– А, что, вы теперь всем пленным операции проводите? – насмешливо спросил Драко. – Наследие Великого и Мягкотелого Поттера не позволяет вам завершать свои дела до конца, правда? А в соседней палате, наверное, лежит Темный Лорд с чашкой горячего чая с лимоном…
На испачканном кровью лице мулата проявилась самодовольная ухмылка. Блейз и сам долго отшучивался перед своими пленителями, провоцируя тех к более решительным действиям. Темный Лорд часто говорил, что плен – хуже смерти. Впрочем, сам он боялся лишь ее, обманывая своих последователей, уверяя, что на той стороне нет ничего страшного, нет ничего, что не ждет их в земной жизни.
Финниган оскалился, точно дикий зверь. Воспоминания о пытках еще жили в его измученном, не до конца восстановленном разуме, заставляя юношу питать дикую неприязнь к собеседнику. Симус и сам не был рад тому, что Теодор приказал оставить Пожирателей в живых, сохранить жалкие остатки жизни, что еще теплились в ослабших телах. А уж когда Нотт самолично залечил рану на ноге Драко… Впрочем, разве может Симус противоречить ему? Даже если тот ведет какую-то странную, хитроумную игру, манипулируя пленниками.
– Да, мы развлекаемся, как можем. Знал бы ты, что ребята делали с тобой, пока ты был в отключке, – соврал Финниган, стараясь ответить колкостью на колкость.
Драко поморщился, не желая знать продолжения. Юноша хотел бы встать, ударить Симуса, чтобы смыть с его изуродованного лица эту гадкую улыбку, но он не мог. Холодная злость жгла изнутри, пожирала сознание слизеринца, но не могла найти выхода. Симус победно ухмыльнулся, увидев, что Драко отводит взгляд, не желая продолжать бессмысленный разговор. Гриффиндорец почти сочувственно поглядел на Забини, что явно не разделял идей Темного Лорда… Симус знал, что он просто пытался сохранить «лицо благородной семьи».
– Располагайтесь. Вам тут не долго жить, но вы все равно располагайтесь, – произнес гриффиндорец, надменно вскинув тяжелый подбородок.
Симус собирался уйти, оставив пленников одних, обсуждать близость жестокой расплаты, но Драко остановил его, задав вопрос, что мучил его истерзанный разум. Слизеринцу хотелось лишь услышать положительный ответ, короткий, звонкий, горький… Больше всего на свете Малфой боялся не смерти, нет… Он боялся лишь того, что умрет вторым. После нее.
– Гермиона жива? Она в безопасности?
– Да… Тебе до нее не добраться, больной ублюдок, – прошипел Финниган, нехотя облегчая заключение Драко.
Он развернулся, не обронив больше и слова. Свет, что светил гриффиндорцу в спину, больно ударил Драко по глазам, заставляя слизеринца сощуриться. «У них тут факелы? Мы в пещерах?» – пронеслось у Малфой в голове. Слизеринец слишком много времени провел, изучая карту потенциальных дислокаций оппозиции… Если это действительно пещеры, то Драко точно знает, где они расположены.
«А что толку? Ты же не сможешь сбежать с такой-то ногой», – подумал Драко разглядывая перебинтованный обрубок. Дверь вновь звякнула, погружая комнату во тьму. В коридоре раздались громкие, тяжелые шаги Симуса, удаляющегося прочь от зловонной камеры. Малфой почти жалостливо поглядел на избитого Забини, что грустно улыбался, глядя в стену. Бывший Пожиратель не проронил ни слова, считая, что говорить им больше не о чем.
Драко не знал, хочет ли он сейчас молчать. Юноша понимал лишь, что что-то внутри него сломалось, разлетелось на тысячу осколков, превратившись в воспоминание. Он и сам был сломан, искалечен, выброшен на растерзание волкам. Темный Лорд пал, он погиб под завалом собственного поместья. Впрочем, так только лучше: старик не увидит, как быстро рушится его империя, как аристократы, точно потерянные псы, расползаются по новым хозяевам. Драко почувствовал вкус горечи на губах, что обжег его язык. «Это проигрыш или лекарства?» – подумал юноша, грустно улыбнувшись.
Забини устало глядел в стену, не зная, что делать дальше. Ожидание приговора съедало его изнутри, точно алчущий паразит. Юноша совершенно не думал о своей рабыне, не думал о том, жива ли она, здорова ли… Блейз не мог жалеть ее в момент собственного унижения, такого горького и жестокого… Но он знал, что если побег все же состоится – слизеринец найдет Чарли, где бы она ни была, где бы ни пыталась спрятаться. Мулат знал, что она нужна ему…
– И о чем же беседовали? – спросил Драко, разглядывая заплывшее кровью лицо Забини.
Темноволосый слизеринец поморщился, поворачиваясь к Малфою. Его странное чувство юмора всегда раздражало Забини, но сейчас, кажется, отвлекало от осознания плачевной участи. Блейз горделиво фыркнул, стараясь подобрать нужные слова. Несколько часов назад из него выбивали их с такой легкостью, с такой яростью, что казалось, в голове вовсе не осталось ни мыслей, ни звуков. Мулат скривился, почувствовав, что его ребра начинают болезненно ныть, напоминая о своем существовании, напоминая о проигрыше, о позоре…
– О том, кого с нами не было, – выдавил из себя Забини, стараясь не засмеяться, точно сумасшедший.
Драко нахмурился, аккуратно переставляя ослабшие без движения ноги на пол. Он не видел, с каким омерзением Блейз смотрит на его покоцанную ногу, не видел, как сам Драко бледен и хил со стороны. Малфой думал о том, есть ли у него хоть один шанс, есть ли у него пусть даже слабое, призрачное преимущество перед пленителями, возможность побега…
