— Прощай, дурашка, но даже такой, ты мне сослужишь отличную службу.

Сонный охранник, разбуженный автомобильным сигналом, недовольно бухтя ругательства себе под нос, нажал на кнопку устройства, раздвигающего главные ворота. Проклиная своего нетерпеливого хозяина, проводил взглядом, взревевший мощным двигателем и исчезнувший в утреннем тумане темно-вишневый «порше»-кабриолет, сделанный по спецзаказу. Глянул на часы, удивленно оттопырив губы, почесал затылок. Лениво махнул рукой, решив, что не его дело осуждать поведение хозяина, плюхнулся на кушетку, включая звук телевизора по громче.

— И хочется, одержимому придурку тащиться в такую рань, чтобы покидать мячики на газоне,— проворчал охранник, взбивая подушку под спиной, — Покатил в клуб, играть в гольф, в 6:15, — запрограммировал он мозг на случай, если кто будет спрашивать, где хозяин. И тут же раскатисто захрапел, откинувшись на жесткую спинку.

Легкий ветерок, игриво шевелил ажурную кисею занавесок.

В открытое окно проникали звуки зарождающегося утра: где—то вдалеке подобно, вырвавшемуся на свободу пчелиному рою гудели и жужжали машины, проносящиеся по оживленной автостраде, утробно мявкнул и заурчал, вышедший на прогулку кот, зашуршали кусты, и раздалось встревоженное птичье чириканье, с хрустом обломилась ветка, и что—то мягкое плюхнулось на землю.

Выплыв из глубокого сна, больше похожего на забытье, Джиллиан недовольно нахмурилась, сквозь неплотно сомкнутые ресницы ей удалось рассмотреть время — 6:43 показывал электронный будильник, криво стоящий на прикроватной тумбочке. Сморщилась готовая к тому, что через пару минут притопает медсестра и снова придется подставлять и без того тупо ноющую попу под очередной укол. Отчаянно цепляясь за ускользающий сон, Джиллиан, не поднимая головы от подушки, нервно зевнула и замерла в ожидании экзекуции. Плотно смежив веки, она полежала минуту не шевелясь. Не считая мерного тиканья часов, ничто не нарушало сонную тишину. Джиллиан насторожилась, а когда подозрительно близко заработал двигатель машины, в испуге распахнула глаза. По противоположной стене, оклеенной «ситцевыми» обоями в мелкий цветочек, метались солнечные блики. Тикающие часы не имели ничего общего с больничными — улыбающаяся кошачья морда, подмигивала зелеными глазами, отсчитывая секунды. Беззвучно рассмеявшись, Джиллиан потерлась щекой о подушку, знакомо пахнущую ее духами — больница осталась в прошлом, она дома у Кэла под его надежным присмотром. Прерывистое посапывание, и обутые в тапки зайцы волосатые мужские ноги, приткнувшиеся на краю прикроватной тумбочки в опасной близости от будильника, были весомым доказательством, что хозяин этой симпатичной обуви обретается где—то поблизости. Чуть скосив глаза вбок, Джиллиан рассмотрела настольную лампу с помятым абажуром, загнанную в угол между шкафом и комодом, удивившись ее странному местоположению. Джиллиан нахмурилась, напрягая все еще сонный мозг, отчаянно требующий дозу кофеина. Но ей не пришлось долго мучиться, память вернулась к ней, и от охватившего смущения захотелось зарыться лицом в подушку, а для надежности укрыться одеялом с головой. То, что она была дома у Кэла, выглядело не самым ужасным, она была под его же наблюдением. Хотелось бы ей рассмеяться над этим выражением!

Джиллиан понимала, что ей придется еще долго оставаться под наблюдением самого разного толка, и сразу же вернулся страх, вспыхнув ослепительно ярким светом перед глазами, и тут же сменившись чернотой, мутящей сознание. Плотно зажмурившись, она усилием воли отогнала неприятные мысли, стараясь не думать о том, сколько дней, а может и недель ей придется жить под прессингом ожидания столкновения с человеком, одна мысль о котором лишала возможности двигаться, заставляя сердце пускаться вскачь.

Но Джиллиан была твердо уверена, что этот животный ужас, она должна держать при себе, не позволив ему вырваться наружу, и ОН ни в коем случае не должен догадаться, КАК ей страшно. Никто, никто из близких и просто окружающих ее людей не должен и помыслить о терзающем ее страхе. «Я сильная, я справлюсь»,— приказала Джиллиан себе, пытаясь стиснуть руки в кулаки. Медленно вобрала в легкие воздух, и задержала дыхание на сколько хватило сил. Выдохнула. Стало значительно легче.

«Кэл, он здесь он рядом»,— вспомнила Джиллиан и едва не застонала. Вот от кого труднее всего скрыть свои эмоции и переживания. Или же, он тот, единственный, кому она может довериться?

Она все же решилась и повернула голову, сразу же почувствовав, как внутри плещется тупая боль, но ее излечению могла помочь добрая порция крепкого кофе, пара аспирина и контрастный душ. А как бороться с охватившим ее в довесок к страху мучительным смятением, она пока не придумала.

Джиллиан, прижав ладонь ко рту, бесшумно втянула в себя воздух и украдкой посмотрела на Кэла. В ту же секунду все страхи удивительным образом улетучились, по ее лицу скользнула еле заметная улыбка, готовая превратиться в широкую ухмылку. Нежность и любовь оттеснили прочие чувства на задний план. Кэл выглядел ужасно мило, оказалось, он беспечно дрыхнет, сложив руки на пузе, и расслабленно свесив лохматую голову на грудь. Выражение его помятой физиономии было по-детски бесхитростным и доверчивым. Да уж, редко удавалось подловить доктора Лайтмана в таком беззащитном состоянии, и Джиллиан не упустила момент, чтобы всласть полюбоваться своим мирно спящим верным рыцарем.

От долгого лежания в одной позе, затекла спина, и ныла шея. Бедро и локоть, на которые пришлась главная сила удара при падении, отзывались на малейшее движение тянущей болью, еще ночью во время похода в туалет Джиллиан обнаружила пониже правой ягодицы, начавший наливаться краской внушительный синяк. Собираясь повернуться на бок, с величайшими предосторожностями приподняла бедра, не отводя взгляда, наблюдала за Кэлом, зная насколько чуток его сон, и все же с сожалением вернулась в прежнюю позицию, опасаясь, что толчок спружинившего матраса разбудит Кэла. Он развалился в кресле, придвинутом вплотную к кровати.

Рассмотрев Кэла со всей тщательностью, Джиллиан удрученно вздохнула. Заросший густой рыжей щетиной, он выглядел заметно уставшим и бледным, но все равно был самым ободряющим зрелищем, которое она только могла представить.

Внезапно захотелось его приласкать, пригладить, торчащие в разные стороны седые лохмы, обнять и не выпускать из рук. Никогда.

Джиллиан прикусила нижнюю губу, это всегда выглядело довольно забавно, учитывая ее изысканные манеры, а на лице появилось виноватое выражение.

Простыня под спиной сбилась, жесткая складка влажной ткани впивалась между лопаток, Джиллиан вспотела под теплым шерстяным одеялом, хотелось его откинуть и почесать липкую зудящую кожу, скатиться с кровати и подойти к открытому окну, ощутить прохладу свежего воздуха. Но все эти «хочу» были невыполнимы. Джилл моментально представила выражение лица Кэла, если бы он, проснувшись, застал ее за всеми этими почесываниями, сопровождаемыми довольным постаныванием. Пришлось умерить свой пыл и действовать осторожно.

Слишком узкая комната, едва вмещала кровать, которую с трудом втиснули между стенами. Как бы она не выворачивалась, а чтобы оказаться на полу, Джиллиан пришлось бы перелезать через вытянутые ноги Кэла.

Стиснув зубы, и почти не дыша, она крадущимися движениями, упираясь пятками, слегка приподнялась, норовя высвободить край одеяла, прижатый подлокотником кресла, но ее слабое шевеление моментально разбудило Кэла, и он с ловкостью кота, охотящегося на мышь, накрыл ладонью кисть Джиллиан.

— У тебя что-нибудь болит? — едва открыв глаза, спросил хриплым спросонья голосом, и подался вперед, глядя в лицо Джиллиан испытующим взглядом.

— Нет. — Ее голос был еще слаб, но сердит, Джиллиан постаралась, чтобы он прозвучал нормально. – Ты не должен был проводить здесь всю ночь и сторожить меня. Ты бы мог вернуться в свою спальню, после того как я уснула.