...И дальше все в таком роде.

- Ленька, что у тебя нового?

- Модное слово: "железно". "Железно" - в смысле "хорошо". "Как вечер?" - "Железный!" - "Хороший кусок мяса?" - "Ну, железный!"

Ленька не унимается:

- А чего это Димка притих? Думаешь, из скромности? Ошибаешься! Он просто зазнался. Он стал солидным человеком - считает рыбу в Каспийском море. Ему лично поручили подвести итог работ всех экспедиций... Не возражай, Дима, мы все знаем. Сегодня я его спрашиваю: "Дима, кто быстрее плавает: дельфин или белуга?" Так он, глазом не моргнув, принялся мне объяснять. "Белуга, говорит, только хвостом работает, а дельфин весь изгибается, винтом идет..." Видишь, на глазах растет товарищ. И знаешь, сколько он получает? Семьсот рублей! Ты видел когда-нибудь такие деньги? Я лично - нет!

...Бедному Вадиму досталось. Он всего лишь исполнял черновую счетную работу в каком-то научно-исследовательском институте, а Ленька уже предсказывал ему головокружительную карьеру. При этом Ленька остроумно ссылался на личные качества товарища, так что Вадиму нечем было крыть; оставалось только улыбаться да изредка повторять: "Скоро ли ты кончишь трепаться?"

Виктор смеялся как никогда. Приступ меланхолии прошел, и любая глупость, которую нес Ленька, казалась ему очень смешной и умной. "Вот что значат ребята, - думал он. - Что бы я без них делал?"

Внезапно Ленька замолчал и посмотрел пристально на Виктора. Сейчас, глядя на Леньку, никто бы не сказал, что секунду назад он смешил ребят и смеялся сам. Глаза его были серьезны, чуть-чуть прищурены, смотрели в упор.

- Виктор Михайлович, а вы не звонили сегодня Нине?

- Ты что, совсем? - ответил Виктор весьма холодно и красноречиво постучал пальцем по голове. Но про себя подумал: "Ну и нюх же у Леньки!" И тут же, улыбнувшись, спросил: - Ребята, как вы думаете, я положительный или отрицательный?

Ленька переглянулся с Вадимом.

- Хм, по-моему, отрицательный.

- Железно, - подтвердил Вадим.

- Разложившийся тип, меланхолик, на улицах дерется.

- Вино пьет.

- Да, да, правильно, он по кафе ходит.

- Я бы вообще с такими не знался...

Вадим засмеялся, а Ленька продолжал говорить, но так, что Виктор уже не понимал, шутит тот или нет.

- Витька принадлежит к тем людям, которым суждены благие порывы, да свершить ничего не дано. Он быстро вспыхивает и так же быстро гаснет. Вот сейчас он полон решимости порвать с Ниной. Надолго ли? До первой их встречи! И потом он опять станет тенью, ее тенью!

- Этого не будет, - ответил Виктор уверенно и зло. Он хотел еще что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. Проходившая по коридору соседка сняла трубку.

- Витя, тебя какая-то девушка.

Виктор побледнел, изменился в лице. Глаза его заблестели. Пробормотав что-то невнятное, он медленно, словно боясь споткнуться, пошел в коридор. Удивление, появившееся на лицах Леньки и Вадима, сменилось понимающей улыбкой. Они поднялись и молча последовали за Виктором. Однако на пороге они остановились. Они увидели, что глаза Виктора погасли, и хоть он продолжал улыбаться, но переспросил явно разочарованным голосом:

- Кто, Аля?

И, сделав знак ребятам, что, мол, ничего интересного и он скоро освободится, сказал:

- Слушай, Аля, ты мне сегодня случайно не звонила? Нет? А то кто-то звонит, а его не слышно... Что? Ну, конечно, это бывает...

Виктор был, мягко говоря, невежливым. Однажды, находясь в плохом настроении (а плохое настроение посещало его всегда, когда он начинал думать о Полуэктовом переулке), он шел в контору - подписать очередной заказ. Шел, насвистывая, руки в карманы. Навстречу ему вышел приземистый седой мужчина в накинутом на плечи пальто. Поравнявшись, мужчина как-то ожидающе посмотрел на Виктора. Виктор смутно помнил, что это какой-то начальник, но не поздоровался, не вынул руки из карманов и прошел, насвистывая. Видевшая эту сцену Зина ахнула: то был директор.

Но в конструкторский цех Виктор всегда входил с некоторым трепетом...

После первого собрания комсомольской группы Виктор шутил с девушками:

- Мои таланты нашли полное признание и одобрение в лабораториях.

Девушки же с некоторого времени прозвали его "укротителем тигры", то есть Николая Николаевича, и с видимым удовольствием подсчитывали, сколько раз в день ему звонила Аля. Словом, Виктор чувствовал себя на работе как "в своей тарелке", но конструкторский цех...

Сам завод был довольно маленький, а конструкторский цех большой. Объясняли это Виктору тем, что главное - конструкторский цех, а завод только делает опытные образцы. При удаче чертежи поступали на большие заводы, где уже развертывалось массовое производство.

Этот огромный светлый зал, занимающий почти весь третий этаж, уставленный чертежными досками, где через столы тянулись шнуры телефонов, где работало много девушек-копировщиц и где в обеденные перерывы играли в пинг-понг, казался ему особым миром. Даже люди там были иные: веселые, остроумные, общительные.

Ему особенно нравился один высокий инженер, чертами лица напоминающий Олега Колманова, но в лучшем издании. Он слышал однажды, как, выходя из буфета, инженер сказал своему собеседнику:

- Самая интересная сейчас проблема - постановка таракана на гусеничный ход.

Фраза страшно понравилась Виктору. Он спросил у Али, кто это. Аля усмехнулась:

- Это Баранов. Поступил в этом году в заочную аспирантуру. Тебе он понравился?

Виктор честно признался и, поймав взгляд, которым Аля провожала Баранова, почувствовал себя совсем маленьким и незначительным...

Раз Виктор поднялся в цех, вежливо поздоровался с секретаршей заместителя директора и хотел было к ней обратиться. Но секретарша даже не заметила его, так как в это время к ней подсел Баранов. Виктор переминался с ноги на ногу, не решаясь прервать их беседу, хотя разговор шел о пустяках, а Виктору требовалась всего лишь подпись. И тут он заметил на стенке прикрепленный кнопками листок, на котором было объявление о начале шахматного турнира. Там же указывалось, что запись производит Баранов. Виктор прочел объявление два раза и, дождавшись конца разговора, попросил Баранова записать его. Баранов смерил Виктора взглядом, но без какого-либо превосходства, скорее с любопытством.

- Вы давно у нас работаете?

- Нет.

- А я-то смотрю, что у нас за шикарный парень появился!

Затем Баранов спросил, где работает Виктор, и, узнав, что с Николаем Николаевичем, улыбнулся.

- Так вот он какой, "укротитель тигры". - И вдруг неожиданно задал вопрос: - Если вы сразу проиграете три партии, вы не бросите турнир? - И, обращаясь к секретарше, добавил: - А то все метят в Наполеоны. Всем первое место. Ведь турнир фактически на первенство завода. А как проигрыш, сразу "мне некогда, жена и дети..." У вас еще их нет?

Последние слова относились к Виктору.

- Я буду играть, даже если проиграю все.

- Похвально. Итак, нас теперь девять человек. Семь из конструкторского, Володин - это начальник первого цеха - и вы. Через два дня первый тур. Играем здесь.

"Самое хорошее, что я буду бывать с этими людьми, - думал Виктор, возвращаясь в лабораторию. - Надо узнать их ближе..."

То, что он будет вот так же, как Баранов, работать здесь конструктором, не вызывало у Подгурского никаких сомнений.

* * *

И вот он играет первую партию. Его противник, вытерев лысину и очки, с недовольным видом смотрит на фигуры.

"Что ему не нравится? - недоумевает Виктор. - Даже если принять во внимание, что у королевы нет головы, а у коня - подставки, то что из этого?"

Противник просит другие шахматы. Ему отвечают, что все заняты.

Подгурский играет белыми. Он испытывает во всем теле легкую дрожь. В первые три хода он сразу жертвует две пешки. Северный гамбит... Как ответит его противник?