- Серая Дама, призрак Когтеврана. Нормальная такая телочка. Иду, иду!

Захлопнув дверь, Винчестер подтянул штаны и, лучезарно улыбнувшись во все свои коронки, поприветствовал библиотекаря.

- Если это по поводу томика Маяковского, то отдам его в среду.

- Нет, – отмахнулся Стефан. – Помнишь, я рассказывал тебе про розовый блокнот цыганенка Тома и про «Кровавых песняров»?

Дин потупил взгляд.

- Я, наверное, был тогда бухой.

- Пошли со мной, – не слушая, сказал Стефан, потащив трудовика за собой. – Пока не поздно, мы должны поговорить с Клаусом.

- Нах?

- Если это он открыл Тайную комнату, то должен знать, как закрыть ее.

- Не понял…

- Ты тупой. Просто иди за мной.

Дин согласился и поспешил следом, вверх по лестнице, в гримерку «золотого голоса Хогвартса».

Дверь, украшенная новогодней гирляндой и чопорной табличкой «Клаус Майклсон. Бог романсов и гений попсы», оказалась настолько крепкой, что Стефан, постучав, отбил себе кулак.

В гримерке послышались шаги и тут же дверь распахнулась.

- Кто там, блядь, ходит?! – прорычал Клаус, перезаряжая охотничье ружье. – Это кому там черепушка жмет? Как отхуя…а, это вы. Заходите, чаем угощу.

Стефан и Дин зашли в милую комнатушку с пастельно-бежевыми стенами и пушистым белым ковром. Длинное боа из перьев, накинутое на торшер, кружевные салфетки, массивная штора, украшенная разноцветными маленькими лампочками – казалось, здесь обитает не брутальный певец, а какая-нибудь Барби.

Клаус усадил гостей на диван и, поставив на хрупкий столик тарелку с ватрушками, достал из шкафа самовар.

- Что-то ты бледный, Клаус, – протянул Стефан. – Ты же слышал про стерву?

- Все слышали, – только и сказал Клаус, опустив самовар на стол.

- Клаус, – дожевав ватрушку, сказал Дин. – Надо поговорить.

Клаус вскинул брови и только хотел что-то сказать, как в дверь гримерки участливо постучали.

- Бегом в шкаф, – прошипел Клаус, заталкивая Стефана и Дина в укрытие. – И чтоб ни звука.

- Но…

- Цыц!

Плотно прикрыв дверцу, Клаус поспешил впустить очередных гостей.

- Твою мать, – прошипел Дин. – Это что…кокошник?

- Мы в шкафу для народных нарядов, – пояснил Стефан, разглядывая высокие щегольские сапоги и веночки. – Приоткрой дверцу.

Дверца со скрипом приоткрылась, Дин едва не выпал, но, схватившись за вешалку, устоял на ногах. Стефан, прищурившись, начал подсматривать.

- Добрый вечер, мой зайчик, – защебетал Люцифер, расцеловав Клауса в обе щеки. – Прости за поздний визит.

- Входи, – пригласил Клаус, глядя на своего гуру. – Ватрушки будешь?

- С превеликим…

- Не время ватрушки жрать! – послышался в коридоре незнакомый резкий голос.

В гримерку вслед за Люцифером вошел высокий мужчина с длинными темными волосами и щетинистым подбородком. Одет незнакомец был в застиранный деловой костюм, который висел на нем, как пижама на швабре.

- Ох, мистер Блэк, – покачал головой Люцифер. – Что ж вы такой резкий? Вас что, шмель в попу жалит?

Сириус Блэк взглянул на министра магии, как на кусок фекалий и, протянув Клаусу какие-то бумаги, откашлялся.

- Тут такое дело, Никлаус, – произнес Сириус. – Маньяк на свободе. Люди страдают.

- Я никогда не…

- Полно вам, голубчик, пиздеть безосновательно, – вступился за Клауса Люцифер.

- Действительно. – В гримерку вошел Деймон Сальваторе. – Кто этот мужик?

- Сириус Блэк, – представился мужик. – А вы, как я понял, профессор Сальваторе. Наслышан, наслышан. Ваш портрет мой крестник повесил в спальне и молится ему три раза в день, когда бывает у меня на каникулах.

Деймон чуть покраснел.

- И, тем не менее, – продолжил Сириус. – Я только что говорил с чиновниками. Боюсь, у меня скверные новости. Перво-наперво, я вынужден забрать Никлауса Майклсона.

Стефан в шкафу охнул.

- Куда забрать? – выдохнул Клаус. – В следственный изолятор «Азкабан»?

Сириус не успел ответить, так как Деймон тут же ринулся в защиту певца.

- Не по понятиям это! Еще доказать нужно, что Клаус – наш маньяк.

- Как раз по понятиям, – отозвался Сириус, нашарив в кармане наручники.

- Клаус уйдет отсюда только вместе со мной!

- Тогда сразу перейдем ко второму делу. В связи с невыполнением вами, профессор Сальваторе, служебных обязанностей, а именно достойного обучения и защиты студентов, родительский комитет Хогвартса требует вашей отставки.

Деймон уставился на Сириуса, как на душевнобольного.

- Вы можете первое время оставаться в замке, однако, звания «генералиссимус» вы лишаетесь, – нараспев сказал Сириус. – Пожалуйста, сдайте звездочки с погон.

И, наслаждаясь произведенным эффектом, Сириус решил подытожить.

- Что до вас, уважаемый министр магии, у меня есть прошение и о вашей отставке. Ибо проблема с хогвартским маньяком была халатно проигнорирована вами.

- Что? – прорычал Клаус. – Давайте, уберите с постов Люцифера и Сальваторе! Тогда всем жопа настанет.

- А вы, задержанный, имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, будет использовано против вас.

- Литр водки. Хрен вы используете против меня литр водки! – крикнул Клаус, когда на его запястьях щелкнули наручники.

И, обернувшись напоследок, Клаус обвел взглядом гримерку.

- Если кто-то хочет что-то найти, пусть идут в лес. В лесу загадок много, – произнес Клаус, глядя на шкаф, в котором прятались библиотекарь и трудовик. – Да иду я, иду!

- Больше здесь делать нечего, – вздохнул Люцифер, когда Клауса увели под белы рученьки в следственный изолятор. – Вы идете, товарищ генералиссимус?

- Уже не генералиссимус, – проскрипел Деймон.

Люцифер ласково улыбнулся.

- Генералиссимус – это не только воинское звание. Это состояние души. А душу у вас никто не отнимет.

Деймон вздохнул и первым вышел из гримерки. А Люцифер, едва заметно подмигнув шкафу, лебедушкой выплыл следом.

* *

Опустив на прикроватную тумбочку охапку листьев лопуха, надерганных у крыльца, Деймон сел на табурет перед койкой с каменной девкой на ней.

- Пляши, стерва, лишили меня звания, – сказал военрук. – Небось, сидишь там, в аду, и радуешься.

Конечно, Гермиона не ответила, однако, бывший генералиссимус, настолько верил в их ментальный диалог, что продолжил:

- Северус говорит, что Ахуитительный Чудо-Квас почти готов. Недолго тебе, стерва, камнем на койке лежать. – Деймон глянул в остекленевшие глаза и усмехнулся. – Нет, ну какая же у тебя страшная рожа…

Медсестра покрутила пальцем у виска и вышла из больнички.

- Вот что ты за человек, стерва? Только я начал тебя ненавидеть чуть меньше, как ты нарвалась на маньяка. И все, в пизду наши негласные договоренности.

За ширмой, установленной у соседней койки, кто-то громко всхлипнул. Деймон, потянувшись и заглянув за ширму, увидел на койке вытащенного из мавзолея Эдварда, не подающего никаких признаков жизни. А рядом, на стуле, сидел Джереми Гилберт и, высмаркиваясь в свой дорогущий шелковый шарфик, тихонько проливал горючие слезы над телом возлюбленного.

- Ну что ты, петушара, соплями по Эдику мажешь? – раздобрился Деймон. – Не сцы, Квас почти готов.

Джереми зарыдал еще громче и, кинувшись к военруку, рухнул ему на грудь и захныкал так громко, что стекло в его хипстерских очках треснуло.

- Ну все, – пробухтел Деймон. – Только Катерина и Долгопупс имеют право рыдать на моей груди. Слышишь, петушок?

Джереми что-то пробулькал в ответ. А Деймон, отвернувшись, снова взглянул на Гермиону.

- Нужна ты мне, стерва. Клауса посадили, Люцифера с поста сняли. Стефан еще со своим розовым блокнотом…нужны мне чьи-то мудрые мозги, горячее сердце и страшная рожа. Ну, пойду я, стерва. А то заплачу, – отпихивая от себя Гилберта, сказал Деймон, сжав напоследок твердую руку кудрявой девки.

Сжал и ощутил пальцами кусок бумажки, зажатый руке Гермионы.

- Что за хуйня? – прошептал Деймон, пытаясь вытянуть бумажку. – Стерва, мать твою….