Но Кот смотрел только на нее, с этой своей гримасой — насмешка и разочарование один к одному, получите и удавитесь.
— Что я должен видеть? Чем эти отличаются от тех, что я встречаю на улицах каждый день? С узлами и без узлов?
Когда-то давно маленькой Дани от этой гримасы хотелось плакать. Кошка испытала только желание выцарапать наглые зеленые глаза.
— Ты не понимаешь, Кот? Или притворяешься?
Кот ухмыльнулся.
— Ну, кое-чего я действительно не понимаю. Давай-ка разберемся, — он подошел поближе. — Ты собираешься устроить повтор катастрофы на Третьей...
— Второй раз замять ситуацию не получится, — сказала Кошка.
— Будет скандал. Возможно, бунт.
— Толпа снесет фабрики. Вмешаются военные, но дело не в том. Разбирательство будет открытым, с привлечением специалистов, с освещением проблемы в прессе. Все как ты хотел, — Кошка огляделась. Что-то неправильно. Разговор проходил не так, как она планировала. Кот слишком спокоен, слишком уверен в себе. — В чем дело? Ты же мечтал вытащить наружу их грязные секреты? Мечтал. У тебя нет другого выхода.
— Ты в этом так уверена, Дани. Одна из вещей, которую я никак не могу понять.
Кошка усмехнулась.
— Разумеется, я уверена. А ты нет? Неужели до сих пор не готов?
— Я никогда не буду готов к такому!
— Что же тебя останавливает? — она подошла к нему ближе. — Хватит, Кот. Ты убийца, и был им всегда. Когда бросался с ножом на старшеклассника, чтобы меня защитить. Когда закидывал дымовыми шашками бар, в котором избили Музыканта. Когда крал инструменты для него и Весельчака — ты хоть раз задумывался о невинных, которые могут пострадать? Хватит, — она ласково положила ладонь ему на щеку и понизила голос. — Ты всегда это чувствовал, иначе не носил бы маску. Ты особенный. Из тех, кто меняет мир. Ты — Высшая Лига. А дела Высшей Лиги не обходятся без жертв.
Кот откашлялся.
— Постараюсь как-нибудь обойтись.
— Тебе уже не удалось. Так что не стоит нам притворяться друг перед другом, — еще тише, не выдавая раздражения, интимно, почти на ухо. — Толпа снесет фабрики, Кот. Трущобы освободятся. Альтернативу ты знаешь.
— Не знаю. Скажи мне.
Кошка холодно рассмеялась.
— Ты ведь не любишь пафос! Но могу напомнить. Еще несколько месяцев — и виртуальные кабины будут на каждом углу. Систему освоят так же, как интернет, — игры, киберсекс, целый новый мир, куда заманчивей реального. Тысячи точек для подключения! Улицы опустеют... ты останешься один. Как после катастрофы на Третьей.
— Ты права, — он отстранился. — Не люблю пафос.
— Тогда действуй! — Она не позволила ему отдалиться. — Ты согласен всю жизнь оставаться бесполезной куклой, не сумевшей никого спасти?
— А кого я должен был спасти, Дани? — мягко спросил Кот. — Этих людей? От тебя?
Разговор зашел в тупик. Кошка поджала губы.
— Тебе и правда все равно?
— Нет. Иначе я бы здесь не стоял. Ну же, Дани, убеди меня. Для кого ты хочешь освободить трущобы? Они мне понравятся?
Она вздохнула. Вот как он теперь ставит вопросы... Котик-котик, нежный мой. Ты не оставляешь мне выбора.
— Я ведь сказала, от диверсии не должно остаться следов. Тут будет пожар, Кот. И либо ты мне поможешь, либо я оставлю тебя здесь.
Железные когти почти ласково погладили Кота по животу. Он усмехнулся:
— Угрожаешь? А разве ты не оставишь меня в любом случае? Ты ведь должна зачистить свидетелей, так?
Кошка зашипела:
— Не вынуждай меня!
— Никто тебя не вынуждает. Дани, — он спокойно смотрел ей в глаза, — во что ты вляпалась?
— Не твое дело!
Инстинкты выли. Все не просто не так — все очень и очень плохо.
Кот должен был вести себя по-другому. Он должен быть напуган, раздавлен смертью Алоны, потерей Доктора, он должен тянуться к ней, как к последней надежде! А не смотреть в глаза, не насмехаться, и уж тем более не сочувствовать!
— Во что ты вляпалась, Дани, скажи? С кем связалась?
— Ты о чем?
— Я зря не задавал вопросов, — сказал Кот устало. — Но после нашей последней встречи узнал многое. Да, ты наверняка подготовилась и к этому, но я искал не у друзей. Походил по окрестным барам и поспрашивал тех, кто громче всех ругает “Роботик” или “Интерком”. Знаешь, я не полицейский, проверил только два местечка, но в обоих, так или иначе, вспомнили рыжую девушку в маске. Говорил же, Дани, — он коснулся ее волос, — просто ужасный цвет.
— Я ненавижу корпорации, и ты об этом знаешь!
— Они дают тебе работу, дают деньги, — Кот рассмеялся незнакомым, взрослым смехом. — С чего бы тебе их ненавидеть?
Самоконтроль начал Кошке изменять.
— Хочешь сказать, что ты лучше меня? — прошипела она. — Благороднее?
— Я хочу знать правду!
— Ах, правду? — она почти ослепла от бешенства. Терпение, актерское мастерство — все, чем она так гордилась, пошло коту под хвост лишь от пары фраз этим голосом. — Правду нужно еще заслужить!
— По-твоему, я мало ради этого сделал?
— А по-твоему, много? — она снова рассмеялась от его нахальства. — Да что ты вообще сделал, Кот? Чем тебе гордиться? Ты же решиться ни на что не можешь! Даже настоящий взрыв устроить не способен! — нервы звенели оборванной струной. — Даже трахнуть девушку! Или ты просто по мальчикам?
— Что ты несешь?
— Правду тебе?! — от первого удара он увернулся. От второго тоже. — Правду?
Они никогда не дрались всерьез. Кот и сейчас не дрался — он уходил от ударов. Не бил в ответ. Благородный Котик не может ударить сестричку. Но сегодня он своим благородством подавится.
Кошка впервые за долгие месяцы позволила себе выложиться по полной. Показать все, на что способна. Потом за это придется платить, но сейчас ей было все равно.
Лишь бы достать, располосовать эту рожу...
Когти ударили в пластик кабины, и только тогда Кот впервые ответил всерьез — хорошо ударил, жестко, заставив подавиться воздухом и кровью. Маловато для того, чтобы скрутить меня, милый, — Кошка отмахнулась когтями и прыгнула в сторону.
— Вот видишь Котик, — прошептала она, задыхаясь, — как легко тебе предать свои драгоценные принципы.
Кот замер, и в глазах его мелькнула долгожданная растерянность. Но ей вдруг стало так легко и безразлично, что она, не задумываясь ни на секунду, сделала то, на что не решалась весь этот долгий год.
Сняла маску.
И с мазохистским наслаждением всмотрелась в выражение ужаса на его лице.
— Как, милый. Хороша?
Кот закрыл глаза. Момент, чтобы ударить, был идеален, но Кошка замешкалась на секунду, а потом было поздно.
— Я не знал, — сказал Кот. — Дани. Я...
— Я целый год надеялась, что ты заметишь, — прошептала она. А потом рассмеялась. — А сейчас мне весело, Кот. Хочешь знать почему?
— Нет, — сказал он, и Кошка рассмеялась еще громче.
— Потому что мы ровесники, Дженс. А теперь ты спишь по двенадцать часов в день. Бегаешь как ветер. Дерешься как бог, хотя никто не учил. И всегда, Дженс, всегда падаешь с высоты на четыре лапы. Не задумывался почему?
— Дани...
— Мы выросли в одном приюте. Только мне повезло чуть меньше. Девочкам всегда везет меньше...
— Дани!
— Но это не значит, что повезло тебе!
Дженсен снова беспомощно опустил веки, и она опять рассмеялась. Боги, знать бы, что будет так здорово, сказала бы давным-давно!
— Что тебе пообещали, Дани? — тихо спросил он. — Исцеление?
— Не те вопросы задаешь, — мурлыкнула она. — Правильней было бы спросить, что у меня в руке?
— Детонатор, — ответил он, не глядя.
— С тобой не интересно.
— С тобой тоже, — Кот наконец посмотрел в глаза, и ее накрыло предчувствием неминуемой катастрофы. — Дани... прости. Но я пришел не один, и мой напарник — очень хороший минер.
— Ты блефуешь...
— И Алона жива. Да, я оценил твои старания не упоминать ее имя.
— Ты...
— И Док не у “Роботик”, а у “Интерком”. А еще — сюда едет полиция, — он судорожно выдохнул. — Прости.
