Литмир - Электронная Библиотека



- Кас, я давно хотел тебя спросить, - сказал Сэм как-то раз. - Та легенда о восстании Люцифера. Там сказано, что треть ангелов пошла за ним.

Кастиэль молча кивнул. По-птичьи, будто склюнул что-то со стола.

- Но ведь с Михаилом остались не две трети?

Кастиэль покачал головой.

- Тоже треть, да? - спрашивает Сэм. - А остальные? Куда делись они?

Кастиэль не ответил.

Гром отгремел и затих, гроза прошла стороной. Огненный дождь не пролился на землю. Не пролился даже обычный. Ранним утром холодного постапокалиптического лета один ангел господень сидел на крыльце полуразваленного дома и смотрел в небо.

Почти недоступное небо.

Утро было серым. Невидимые перья осыпались на крыльцо. От крыльев почти ничего не осталось. Лишь отголоски, бледная тень прежних красок, да немного мусора, который Бобби примет за паутину и сухие листья.

В мире Кастиэля теперь все время была осень.

На крыльцо вышел Сэм. Посмотрел на ангела, снова исчез за дверью и вернулся с еще одной бутылкой пива. Присел рядом.

- Грустишь?

Кастиэль молча улыбнулся. Он не очень хорошо понимал, что такое грустно – но, похоже, так и есть. Сэму виднее.

- Жалеешь? – совсем тихо спросил Сэм.

Кастиэль поднес бутылку к губам.

Никакого вкуса. Почти – если осушить достаточно много, можно ощутить что-то смутное. Абсолютный контроль и абсолютная потеря контроля – они, оказывается, похожи. Когда тело заливает ровное тепло, можно поверить в то, что всесилие вернулось. Ненадолго, до первой попытки пошевелиться.

Но того, что люди называют вкусом, он не чувствует.

Кастиэль щурится, поверх бутылочного горлышка глядя на Сэма. Еще одна легкая тень ложится тому на плечо, не удерживается и скатывается на доски. Еще одна незримая, нестерпимо прекрасная струна в небе гаснет. Еще одним чувством, из тех, что доступны ангелам, меньше. Кастиэль ни мгновения не скучал по способностям, но эта вечная осень…

Он делает глоток.

– Нет.

Он говорит правду.

Зрение, осязание, обоняние, слух, вкус. Кастиэль различает предметы, отзывается, когда его окликают, отличает запах ладана от аромата сортира, шероховатость ткани от холода оружейного металла и знает, что виски горчит. Но это знание – сухая информация, передаваемая рецепторами чужого тела. Это не музыка сфер, которую доносят крылья. Доносили.

Но этого хватает, чтобы наблюдать.

Когда-то давно, когда все краски были доступны, Кастиэль увидел ребенка, рассматривающего людскую поделку – стеклянный шар с изображениями домов и деревьев, с водоворотом белой крупы. Кастиэля не заинтересовала игрушка, но чувство, испытываемое малышом, заставило его замереть, и долго его рассматривать. Они были похожи, дитя и ангел. Чувство, которое испытывал Кастиэль, глядя на человеческую жизнь, было точно таким же. Кастиэль хотел спросить у малыша, как оно называется, но не решился.

Наблюдение – это важно. И… приятно?

Кастиэль следил за тем, как Дин готовит оружие к битве. Ладони скользили по металлу, касаясь точно и осторожно. У Дина длинные пальцы с коротко обрезанными ногтями. Уверенные, сильные и осторожные – трудно представить, что жесткие подушечки могут быть такими чуткими. Оружие этим рукам не подходит. Кастиэль прищурился, еще одна легкая тень опустилась под ноги, напоследок вспышкой подарив картину уверенной хватки на гитарном грифе. Кастиэль моргнул – Дин бережно баюкал в ладонях револьвер и улыбался.

Когда он ушел, задорно подмигнув напоследок, Кастиэль растопырил пальцы и всмотрелся. Ладони Джимми были меньше, пальцы – тоньше, кожа на кончиках не задубела и легко вспухала мозолями. Джимми воином не был, наверное, его пальцы должны были быть чувствительнее. Кастиэль снова сощурился…

Нет. Больше он ничего не видел.

Это случилось на следующий день, когда братья устроили своей Импале праздник.

Вообще-то Дин называл подобное мероприятие техническим обслуживанием, но Кастиэлю это больше напоминало языческий ритуал поклонения. Обычно Сэм к священнодействию не допускался, но, видимо, сегодняшнее утро было каким-то особенным. Возможно, было виновато выглянувшее впервые за много дней солнце, но танец у Импалы взялись исполнять оба брата. Большую часть времени Дин проводил либо под машиной, либо склонившись над двигателем, а Сэм тенью следовал за ним, поддерживая, подавая инструменты и реплики.

Температура воздуха повышалась. Братья избавились сначала от рубашек, потом от футболок, и работали в одних джинсах, пачкая тела грязью.

Кастиэль наблюдал, сидя на крыльце. Он и хотел бы оказать им помощь, но не чувствовал себя вправе вмешиваться в обряд.

Солнце поднималось все выше. Братья закончили возню с двигателем и теперь мыли машину. Сэм выпрямился, провел ладонью по лбу, стирая пот и размазывая грязь. Дин рассмеялся и стряхнул в его сторону пену с мочалки. Сэм закатил глаза и как бы случайно направил в сторону Дина шланг с водой.

Некоторое время они увлеченно гонялись друг за другом, брызгаясь, улыбаясь и напоминая невинных детей, а Кастиэль наблюдал за этим. А потом на крыльцо вышел Бобби и спросил у него:

- Тебе не жарко?

Кастиэль понимал, что солнце действительно припекает слишком сильно, чтобы в плаще было комфортно. Ему уже приходилось раздеваться, для сна, но в дневное время он еще не нарушал формы одежды, и теперь неуверенно принялся из нее выпутываться.

Дин громко рассмеялся.

- Скоро у нас будет вареная курица!

Эту свою эмоцию Кастиэль уже мог различить. Она заставила быстро снять плащ и с самым независимым видом потянуть с плеч пиджак. Но видимо он двигался слишком медленно, потому что Дин, успевший отобрать шланг у Сэма, окатил его водой сверху донизу.

Кастиэль тряхнул головой. Брызги мешали видеть, тело от шока стало совсем непослушным. Дин снова рассмеялся – и вот тогда это случилось.

Оно было немного похоже на небесный покой. Земное ощущение, сродни опьянению, но расслабленность, приносимая спиртным, всегда чувствовалась поддельной, а это было настоящим – светлым, умиротворяющим и придающим сил. Кастиэль замер, опасаясь спугнуть хрупкое ощущение.

- Эй, - спросил Дин. – Ты обиделся, что ли?

Кастиэль взглянул на него, но даже такого робкого жеста хватило, чтобы непонятное нечто пропало, как не было. Он снова беспокойно пошевелился, прислушиваясь к себе.

Одежда мокрая. Солнце горячее. Дин беспокоится. Ничего больше.

Показалось?

- Я пойду в дом, - сказал он и поднялся с крыльца под взглядами трех пар взволнованных глаз.

Позже Кастиэль стоял под душем и пытался понять, что произошло.

Скорее всего, ему просто почудилось. Но, как сказал бы Сэм, не стоило сдаваться депрессии. А Дин добавил бы, что депрессия – слишком умное слово, а сдаваться не стоит вообще. В принципе.

Это и было одной из причин, по которым Кастиэль с ними остался. Хотя то, что ему хотелось их видеть, присматривать за ними, являлось причиной более важной. Но без крыльев он оказался таким беспомощным. Пока братьям приходилось присматривать за ним.

Возможно, дело и на этот раз было в Дине. Он вызывал эмоции, такие сильные и сложные, что Кастиэль даже не делал попыток в них разобраться – бесполезно. Но порой, когда Дин заглядывал ему в глаза – так, будто мог видеть то, что еще оставалось от крыльев – Кастиэлю казалось, что он ощущает… что-то. Возможно, сейчас произошло то же самое, только без взгляда.

Или дело было в разнице температур? Но ведь раньше ему доводилось обжигаться, а потом делать воду слишком холодной. Он не сразу научился обращаться с кранами.

Кастиэль задумчиво выкрутил горячую воду на максимум.

Крохотную комнатушку заволокло паром. Ладони медленно розовели, кожа сморщивалась от тепла. Кастиэль следил, как вода стекает по телу, пока не стало трудно дышать, а потом резко повернул другой кран.

1
{"b":"560784","o":1}