– В ней пару раз останавливалась моя сестра. Она ее и обставила.

– У нее замечательно получилось. Твоя семья живет в другом городе?

– Да, не близко. Но они иногда приезжают в гости.

– Они знают, что ты помолвлен? – вырвалось у нее. Через секунду под его внимательным взглядом Сафира уже ругала себя, на чем свет стоял. Она не могла понять, зачем задала этот вопрос. Словно ее волновало, о чем он рассказывает своей семье. Такие вопросы задают, чтобы уточнить серьезность намерений, но ведь он уже ясно дал понять, что не считает эту помолвку перспективной. Как, впрочем, и она сама.

– Нет, – коротко ответил он, посмотрев в сторону.

Сафира раздула ноздри. Да что это с ней? Почему ей вдруг стало обидно это услышать? Разумеется, он скрывал факт своей помолвки с землянкой от близких. Но не потому, что она землянка, а потому что это принудительная помолвка. Она бы тоже скрыла, если бы жила отдельно от родных, и если бы ее отцу не надо было передавать пре-сезариат. Если бы она только могла…

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Да, сока или воды, если можно, – кивнула она, села на диванчик рядом со столиком, на котором забыла коробочку с дьямой и, пока Льюча стоял спиной, наливая сок, украдкой выхватила из нее пирожное и сунула в рот. Но прожевать не успела.

– Ты любишь тхайи? – спросил он, поворачиваясь к ней со стаканом. От нее не укрылась некая неловкость его действий: сначала налил сок, а потом уже решил осведомиться о ее предпочтениях. Но это ни в какое сравнение не могло идти с тем, как глупо выглядела она, застигнутая врасплох с набитым ртом. Льюча ждал ответа несколько секунд, прежде чем понял, в чем дело – и отреагировал на это телепатическим смехом:

– Открой коробку и ешь – хоть все сразу, маленькая обжора, – сказал он, пересек гостиную и поставил перед ней стакан сока.

– Ты, правда, не хочешь? – спросила она, когда прожевала все, что было во рту.

– Правда. А ты, правда, все это съешь за раз?

– Хочешь поспорить? – весело спросила она, примеряясь к новой порции лакомства.

– Нет. Не хочу, чтобы тебе стало плохо, – серьезно ответил он.

– Думаешь, я настолько упряма, чтобы объесться до полусмерти в стремлении выиграть спор?

– Думаю, да.

Телепатически получив подтверждение его искренности, Сафира подумала, что, возможно, Льюча и не ошибся. Она знала, что иногда проявляет недостаточно гибкости, и это доводит до неприятностей, таких, как ссоры с друзьями. Вот только ее упрямство так часто выручало ее в детстве, спасая от более ужасных вещей, что на Горре она так и не смогла отказаться от привычной модели поведения.

– Я не идиотка, чтобы ты там ни думал, – тихо буркнула она.

– Этого я не утверждал, – дипломатично возразил Льюча, отхлебывая сок из собственного стакана. Он снова немного расслабился, и теперь перед ней снова сидел тот человек, которого она застала, зайдя в гостиную, – кто-то очень спокойный, не опасный, даже уютный. В мгновение ока решившись, словно ее осенило, Сафира выпалила:

– Льюча, пожалуйста, не запрещай мне учиться. Не проси, чтобы меня отчислили. Это очень важно для меня.

Иногда с ней такое бывало. Она долго упрямилась, а потом просто делала то, что казалось разумным, несмотря на упрямство и гордыню. И зачастую это помогало. Конечно, перед тем Льючей, с которым она спорила вчера вечером, просто невозможно было стать такой уязвимой, но сегодня он казался совершенно другим… пусть даже это ей только казалось. И Сафира внезапно поняла, что может сказать то, что нужно.

Вот только ее сердце как будто совсем не билось в ожидании его ответа, и дыхание замерло на губах. Если он посмеется над ней и ответит какую-нибудь резкость, она запустит в него стаканом. Ее пальцы уже сжались на тонком стекле. Изящная вещица, но увесистая. Может здорово врезать ему по башке, если она попадет.

– Я поговорил с ректором твоей академии, – медленно сообщил Льюча, и Сафира даже приподняла стакан с соком. Ее сердце вновь забилось, и сразу в учащенном ритме. Пусть только попробует сказать, что она отчислена. Стакан будет только началом. В конце концов, она и вон ту вазочку со сладостями может бросить. И, если подумать, то и лампу. Она наверняка тяжелая, но Сафира не зря тренировалась год для экзаменов – как-нибудь справится.

Льюча остановился, явно сканируя ее эмоции, и его брови сдвинулись.

– И? – не выдержала она, сжимая стакан так, что он едва не лопнул.

– Ты будешь заниматься дома, под моим наблюдением, по той же программе, что и твои сокурсники. До тех пор, пока врачи не дадут разрешение вернуться к обычному режиму, – сказал Льюча. – А можно узнать, с чем связана эта агрессия в твоих эмоциях?

– Я думала, меня все-таки отчислили по твоей просьбе, – призналась она.

– И что ты планировала предпринять? – насмешливо спросил он. – Запустить в меня стаканом сока?

Ответ он прочитал по ее смущенным эмоциям и лицу, но, вопреки ее ожиданиям, рассмеялся:

– Я бы успел отшлепать тебя за это еще до того, как стакан сока коснулся пола или стены. Ты бы в жизни в меня не попала.

– Хвастун, – огрызнулась она.

– Хочешь попробовать?

Глядя на его самодовольную физиономию, Сафира покачала головой. Она и в самом деле забыла обо всем, злясь на этого человека, – даже о его боевых навыках и реакции. На соревнованиях немногие профессионалы могли уследить за его движениями, чтобы оценить четкость того или иного приема. Казалось, он двигался втрое быстрее, чем любой соперник, кроме буквально трех-четырех человек на планете, которые могли составить ему конкуренцию.

– Хорошо, – негромко сказал Льюча и поднялся, – как насчет небольшой прогулки перед тренировкой?

– Ты серьезно собираешься меня тренировать?

– Да.

– Я не уверена, что…

– У тебя нет выбора.

– Я слышала, от тебя все подчиненные воют в службе охраны. Я вовсе не хочу…

– Я не собираюсь выжимать из тебя все соки, – засмеялся он. – У меня твоя программа, и мы будем тренироваться в соответствии с планом. Так ты хочешь учиться или нет?

Сафире ничего не оставалось, как сдаться под его вопросительным взглядом, хотя то, что она читала о его тренерских качествах, не оставляло надежды на лучшее. С другой стороны, она ведь девушка, и он должен будет это учесть, разве нет?

Пару часов спустя, лишь один из которых они потратили на прогулку, Сафира не могла понять лишь одного: почему она все еще жива? Хотя, пожалуй, в голову приходил еще один, не менее интересный вопрос: почему она все еще выполняет его команды вместо того, чтобы просто отказаться дальше истязать свое тело немыслимой для него прежде нагрузкой?

Ответ, впрочем, лежал на поверхности: с первых же минут тренировки она начала ощущать наслаждение. Невероятное наслаждение человека, который за свою жизнь провел бессчетное количество часов в спортзале, пытаясь самостоятельно кое-как добиться мало-мальских результатов, а после этого внезапно попал в руки профессионала.

Настоящего профи, который буквально по мановению руки расставил все по местам: дыхание, движение, темп, положение каждой части тела на каждом этапе упражнений и, самое главное, состояние ума. Льюча начал с того, что попросил ее показать обычный комплекс ее упражнений и сразу начал поправлять в деталях. Возможно, так художник правит недоделанную картину: мазок тут, несколько штрихов там… впрочем, она совсем не разбиралась в искусстве, а желание подыскивать метафоры очень скоро отпало, как и способность думать вообще.

– Где ты витаешь, Сафира? – строго спросил ее новый тренер в самом начале тренировки.

– Извини.

– Ты должна быть или здесь, или нигде. Второе лучше, – без тени иронии сообщил ей Льюча.

– Боюсь, что я не настолько хороша в контроле за мыслями, – честно ответила Сафира, нервно оглядываясь по сторонам без особой нужды. К тому времени она уже достаточно осмотрелась в просторном спортивном зале, который занимал едва ли не четверть всех огромных апартаментов Льючи, но от нервозности ей не хотелось смотреть на него, поэтому ее взгляд снова и снова скользил по стенам и оборудованию для всевозможных упражнений.