Обернувшись вокруг своей оси, Сафира почти сразу сообразила, где находится. Гора-корабль, единственная в своем роде, одна из самых крупных в городе. Она выглядела как нос корабля с приподнятым кверху уголком. Горианцы называли ее торт-скала, потому что треугольник с другого ракурса походил на кусок торта, а расположенная рядом полукруглая скала только усиливала сходство.

Но Сафира, впервые увидевшая ее именно с такого ракурса, навсегда запомнила ее как корабль. Возможно, на ее суждение повлиял тот факт, что последним фильмом, который она посмотрела на Земле, тайком от взрослых, был "Титаник", и эта скала всегда навевала грустные впечатления о смерти несчастного героя Ди Каприо. Что ж, наверное, неудивительно, что этот печальный для нее объект служил жилищем ее не слишком приятного жениха. Пожалуй, по-другому и не могло быть, мрачно подумала она, проходя за Льючей внутрь.

Едва они скрылись в глубине скалы от солнца, как повеяло прохладой, и Сафира даже поежилась. Но мерзнуть было некогда – приходилось шагать за женихом, который шел довольно быстро, с виду нисколько не отягощенный весом ее сумок, которые она самостоятельно даже не смогла бы поднять. В этих сумках находилась вся ее жизнь: и одежда, и несколько пар обуви, и косметика, и электронная аппаратура – она собиралась основательно, поскольку не желала остаться запертой в чужом доме без любимых вещей.

Коридор уходил далеко вглубь скалы, и они шли довольно долго, прежде чем Льюча толкнул одну из дверей, облицованных гранитом под цвет стен – почти неразличимую на их фоне. Пожалуй, она могла бы вообще не заметить эту дверь, если бы он не открыл ее.

– Проходи, – предложил он, пропуская ее внутрь, и Сафира робко пересекла порог. С каждой секундой она ощущала все больше неловкости. Ей воспитали так, что для юной девушки нахождение в доме у холостого мужчины недопустимо, тем более, наедине с хозяином. Горианцы строго относились к любым ситуациям, которые могли создавать атмосферу для добрачного физического контакта.

Правда, для помолвок строгий режим ослаблялся. Сафира понимала, что объятия и поцелуи допускаются для обрученных. Но все же этим никто не занимался дома. Для таких вещей невесту просто приглашали на вечерние свидания – в городе хватало безлюдных мест, где можно было вдоволь наобниматься. Строгие правила объяснялись трагическим опытом нескольких "случайных" слияний между парами-телепатами, которые поспешили… и поплатились за это жизнями.

Вступить в слияние с нелюбимым партнером – почти гарантированный суицид, это знали все горианцы. Телепатическая близость с чужим по духу, нелюбимым по-настоящему человеком очень быстро сводила с ума. И все же от соблазнов не был застрахован никто, как и на Земле.

Замерев посреди просторной и очень темной гостиной с занавешенными окнами, Сафира отчетливо ощутила, как сердце ускоряет темп. Все ее тело напряглось, испытывая одно-единственное желание: бежать. Если этот тип, который принудил ее переехать сюда, пожелает принудить ее к чему-то еще…

От хлопка двери Сафира вздрогнула и невольно отступила на шаг, в панике глядя ему в лицо. Эмоции закрыты… не удивительно. Зачем ему открываться, если можно этого не делать? Особенно если он задумал как-то отомстить ей за непослушание.

Нервно сглотнув, она сделала еще шаг назад, ощущая себя на грани срыва. Даже понимая, что в голову лезут какие-то глупости, и что ее жених, если и псих, то не настолько, она никак не могла овладеть собой. И от этого почувствовала себя еще хуже и беспомощнее.

– Прости, – негромко произнес Льюча, бросив на нее косой взгляд. Он поставил вещи и быстро сделал несколько шагов к окну, в противоположном от нее направлении, а затем рывком поднял вертикальную занавеску. Пройдя по кругу, хозяин дома сделал то же самое с каждым окном – и напугавшее ее наваждение исчезло.

Глубоко вздохнув, словно очнувшись от кошмара, Сафира осознала себя стоящей посреди уютной и очень светлой полукруглой комнаты с восемью окнами, несколькими диванчиками, красивыми чайными столиками и изумительной красоты книжными полками с самыми настоящими книгами из ткани – раритетом на Горре, где бумажное производство толком никогда не было налажено, документы печатались на газетном пергаменте ужасного качества, а книги – в основном на ткани. И стоили они довольно дорого даже в "золотые" времена книгопечатанья, не говоря уже о нынешней эпохе электронных книг.

– Здесь бывает довольно жарко в солнечные дни, поэтому я закрываю все, уходя. Не хотел тебя пугать, – серьезно пояснил Льюча, глядя ей в глаза.

Сафира опустила ресницы, не выдержав взгляда. Ей не хотелось бы, чтобы он понял, какие глупые мысли приходили в ее голову – но он, кажется, понял. И шагнул навстречу, остановившись на расстоянии вытянутой руки:

– Сафира, я понимаю, что поставил тебя в неловкую ситуацию, и это не было моей целью. Поэтому я должен кое-что сказать прямо сейчас.

Его тон звучал так официально и серьезно, что ее сердце тревожно заколотилось. Опасаясь услышать что-то неприятное, она подняла настороженный взгляд, но ее жених смотрел мягко:

– Я должен пообещать тебе, что до самого окончания помолвки не дотронусь до тебя внутри дома. Ты можешь не опасаться этого.

Залившись краской, Сафира мгновенно вновь уставилась в пол. Ей хотелось провалиться сквозь него – зачем он говорит это? Неужели он не понимает, как это смущает? Впрочем… отдышавшись, она ощутила облегчение. Он не коснется ее. Он обещал, а как бы там ни было – Льюча эс-Мьийа производил впечатление человека, который выполняет обещания. Значит, она действительно в безопасности.

Глава 5.

Пару часов ей удалось провести наедине с собой, сославшись на необходимость разобрать вещи. Льюча согласился с этим, хотя они оба знали, что ей не нужно столько времени, чтобы развесить одежду в шкафу и расставить косметику по полочкам в ванной.

Хотя устраиваться было приятно – спальня оказалась гораздо просторнее ее комнаты дома, а ванная была просто роскошной – розовый гранит, изумительной красоты душ с десятком разных режимов, переливающийся разноцветными кнопочками. А еще в ее новой комнате даже было специальное место для чтения – уютный диванчик с мягкими подушечками и очень красивым ночником рядом.

Сафире не хотелось покидать это прекрасное место, как и вспоминать, в чьей квартире эта комната располагается. Но Льюча все же заявил, что специально взял выходной, и остаток дня они проведут вместе, так что, в конце концов, ей пришлось выбираться наружу. Она еще плохо ориентировалась в его огромной квартире, и даже боялась заблудиться, но, к счастью, гостиная нашлась довольно быстро – а в ней и ее жених с коммуникатором в руке.

Какое-то время Сафира удивленно смотрела на него – потому что Льюча, небрежно развалившийся на диванчике в коконе из собственных крыльев показался ей на несколько мгновений кем-то другим. Домашний и уютный вид этого человека вызвал у нее ступор и когнитивный диссонанс: он всегда казался таким строгим, собранным и натянутым, как струна, что она не могла и представить своего жениха расслабленным.

Оказалось, что и такое возможно. И вот он лежит, закинув одну щиколотку на другую, и из-под его темных спортивного вида штанов торчат голые ступни. Уставившись на длинные пальцы, Сафира даже на секунду задумалась, какой он носит размер обуви и не приходится ли ему шить ее на заказ – ведь даже среди огромных, по сравнению с землянами, горианцев-мужчин, Льюча выделялся и ростом, и размером.

Заметив свою невесту, он неуловимо быстрым, гибким движением поднялся и снова стал "натянутым". Превращение произошло так быстро, что Сафире даже показалось, будто расслабленно лежащий Льюча был плодом ее воображения, переполненного напряжением, глупыми страхами и новыми впечатлениями.

– Ты обустроилась? – осведомился он без каких-либо определенных эмоций.

– Да, благодарю. Это очень красивая комната, – сдержанно ответила она.