было никаких причин, чтобы раскрывать правду о пакете.

Лицо Сидрика побелело от ярости.

— Какой позор для моего дома! — воскликнул он. — Прошлой ночью Ахеб,

этот пес, принес моему отцу в дар большой кувшин вина, которое мы все пили,

кроме тебя, потому что ты уже спал. Теперь я знаю, что оно был отравленным. Мы

все проспали, как собаки. Ты наш гость, так что прошлой ночью я разместил

своих людей у всех внутренних дверей, но все они заснули, потому что выпили

отравленное вино. Несколько минут назад, когда я искал тебя, то обнаружил слугу,

который должен был охранять двери, ведущие к концу коридора, прямо к твоей

25

комнате. Они перерезали ему горло. И было не трудно для них подкрасться по

коридору и войти к тебе, в то время как все мы спали.

После возвращения домой Сидрик отправился за свежими одеждами, а

Конан достал пакет из стены и спрятал его в пояс. В течение следующих

нескольких часов он предпочитал хранить его с собой.

Сидрик вернулся со штанами, сандалиями и туникой, которые носили

жители Мантталуса, и когда Конан надевал их, парень оценивающе смотрел на

бронзовый, мускулистый торс киммерийца, без капли ненужного жира.

Едва Конан закончил одеваться, как снаружи донеслись голоса, а в зале

раздались тяжелые шаги, затем, при входе в комнату появилась группа высоких

светловолосых воинов с мечами по бокам. Их предводитель указал на Конана и

сказал:

— Малаглин приказал, чтобы этот человек явился перед его обличьем в зале

суда.

— Что такое? — недоумевал Сидрик. — Конан мой гость!

— Это не мое дело, — сказал командир. — Я только передал приказ нашего

короля.

Конан схватил Сидрика за руку.

— Я пойду, чтобы узнать, в чем там дело.

— Я иду с тобой, — Сидрик заскрежетал зубами. — Я не знаю, что это все

предвещает и знаю только то, что Конан мой друг.

4

Солнце еще не взошло, когда они двинулись по белому проспекту в сторону

дворца. На улицах было, однако, много людей, многие из которых пошли за

процессией.

Поднявшись по широкой лестнице, они вошли в огромный зал с двумя

рядами высоких колонн по бокам. В конце зала находились еще ступени, широкие

и дугообразные, что вели к подиуму, где на мраморном троне сидел король

Мантталуса, бывший как всегда мрачным. На каменных скамьях по обе стороны

от подиума сидело множество вождей, а простолюдины собрались вдоль стен,

оставив свободное пространство перед троном.

На этом открытом пространстве на коленях стояла фигура, подобная грифу.

Это был Ахеб, чьи глаза сверкали страхом и ненавистью, а перед ним лежало

огромное тело человека, убитого Конаном в заброшенном здании. Два других

похитителя стояли, а их лица были угрюмыми и смущенными.

Конан предстал перед подиумом, и охранники отступили. Малаглин

обратился к Ахебу и произнес:

— Поведай свое обвинение.

Ахеб вскочил с пола и указал тощим пальцем в лицо Конана.

— Я обвиняю этого человека в убийстве! — заговорил он высоким голосом.

— Сегодня утром, незадолго до рассвета, он напал на меня и моих друзей во сне,

убив человека, который лежит здесь сейчас! Мы с большим трудом спасли свои

жизни!

Из толпы раздался озадаченный и гневный ропот. Малаглин уперся мрачным

взглядом в Конана.

— Что ты на это скажешь?

— Он лжет, — отрезал киммериец. — Я убил этого человека, да ...

Северянин был прерван внезапными криками толпы, которая начала

угрожающе напирать вперед, расталкивая охранников.

26

— Я лишь защищал свою жизнь, — сердито сказал Конан, которого не

прельщала роль обвиняемого. — Эта гирканская собака и трое других, этот

мертвец и эти двое, стоящие здесь, прошлой ночью прокрались в мою комнату, и

пока я спал в доме Амлаффа, оглушили и унесли меня, чтобы ограбить и убить!

— Да! — сердито выкрикнул Сидрик. — Они убили также одного из слуг

моего отца!

При этих словах ропот толпы изменил свой тон, и люди неуверенно

остановились.

— Ложь! — Ахеб закричал, побуждаемый ненавистью. — Сидрика

заколдовали! Конан — колдун! Каким образом ещё он мог узнать вашу речь?!

Толпа резко отступила, и некоторые из людей начали скрытно сделать знаки

отгоняющие зло. Мантталусанцы были столь же суеверны, как и их предки.

Сидрик выхватил меч, а его друзья встали вокруг него; крепкие, высокие и

статные молодые люди, дрожащие от энтузиазма, словно охотничьи собаки.

— Колдун или простой человек! — заревел Сидрик. — Он мой брат, и

всякий, кто прикоснется к нему, сделает это на свой страх и риск!

— Это колдун! — заорал Ахеб, у которого пена закапала с подбородка. — Я

знаю его в течение длительного времени! Будьте с ним осторожны! Он навлечет

на Мантталус безумие и гибель! Он носит на своем теле свитки с магическими

надписями, в которых черпает силу своего колдовства. Отдайте мне эти свитки, а я

унесу их из Мантталуса и уничтожу в месте, где они уже не причинят никому

ничего плохого! Позвольте мне доказать, что я не лгу! Держите его в то время,

пока я не обыщу его, и я покажу свитки всем вам!

— Никто не посмеет прикоснуться к Конану! — угрожающе крикнул

Сидрик.

Потом с трона встал Малаглин, и его огромная, словно выкованная из бронзы

фигура, вызывала ужас. Правитель спустился вниз по ступеням, и люди

попятились под взглядом его холодных глаз. Сидрик же, напротив, стоял так, как

будто был готов бросить вызов своему ужасному королю, но Конан оттащил

молодого человека в сторону. Киммериец Конан не тот человек, который так

просто позволил бы другому воину защищать его.

— Это, правда, — сказал северянин бесстрастно, — в моих одеждах есть

пакет с документами. Но верно также и то, что они не имеют ничего общего с

искусством магии, как и то, что я убью любого, кто попытается отнять их.

В ответ на эти слова каменное спокойствие Малаглина исчезло во вспышке

ярости.

— И ты посмеешь противостоять даже мне?! — взревел гигант с горящими

глазами, конвульсивно стиснув кулаки. — Может, ты считаешь себя уже королем

Мантталуса?! Ты черноволосый пес, да я убью тебя голыми руками! Назад,

освободите нам место!

Вытянув руки, король раздвинул своих людей в стороны, а потом, заревев,

как буйвол, бросился на Конана. Нападение было таким быстрым и неожиданным,

что Конан не смог его избежать. Они столкнулись грудь в грудь, и удар швырнул

более «щуплого» Конана на колени. Малаглин, неспособный остановить свой

импульс, обрушился на него, и оба, стиснув друг друга в смертельном объятии,

начали совершать рывки и броски, пока люди с криками толпились вокруг.

Не часто случалось Конану мериться силами с человеком, сильнее, чем он.

Но король Мантталуса казался одним стальным пучком из костей и мышц, а также

был невероятно быстрым. Ни у одного из противников не было оружия.

Противники сражались в ближнем бою, так же, как боролись и примитивные

предки людей. В тактике Малаглина отсутствовало какое-либо искусство. Он

сражался, как лев или тигр, в бешеном исступлении примитивного человека.

27

Снова и снова Конан получал удары, которые могли сломать его шею, как гнилую

ветвь. Но и удары Конана в ответ производили хаос. Высокий властитель

Мантталуса качался и трясся от них, словно дерево в бурю, но снова двигался

вперед, как тайфун, нанося мощные удары, которые сотрясали Конана — дергая и

разрывая его мощными пальцами.

Только необыкновенная скорость и боевой опыт позволили Конану защищать

себя так долго. Его голое по пояс, уже исцарапанное и все в синяках, тело дрожало

под ударами. Но и грудь Малаглина начала вздыматься от усталости. Его лицо