Крутилин свыкся с довольно суровой природой, со своими товарищами, с неразговорчивыми рыбаками, с узкими тихими улочками портового городка. В нем постепенно зрело решение поселиться тут, привезти свою невесту и остаться на сверхсрочную. В Одессе рыбацких парней хоть завались, а на катере, где собрались все новички, его опыт мог пригодиться. Получив извещение о демобилизации, Виктор отправился в штаб. Там ему не только обещали место службы, но и красивую солнечную комнату неподалеку от причала сторожевых катеров. Виктор тут же осмотрел ее — хотелось поскорее написать невесте. Будущие соседи выставили на стол пол-литра. И тут с ним вышла эта беда… Теперь Крутилин находился на перепутье. Ему хотелось верить, что командир посмотрит на его поступок сквозь пальцы. Но разве мог он начинать сверхсрочную службу с вранья? Самому, что ли, пойти в штаб и сказать: так, мол, и так, вышел грех. Выпил. В сравнении с его личными проблемами прыжок через волны казался сущим пустяком.

И в то же время Виктор больше других сознавал грозящую им опасность. Его дед в свое время переправлял на лодке из Румынии и Турции нелегальную большевистскую литературу и — чего греха таить — кое-какую контрабанду. Длинными зимними вечерами он любил рассказывать внуку о своих приключениях, о столкновениях с жандармами и таможенной стражей. Человек прыгает, ты протягиваешь ему руку, словно желая помочь, и достаточно легкого толчка, чтобы он полетел в воду. Если не расплющит между бортами, агенты возьмутся его спасать, поднимется возня — и в неразберихе можно пуститься наутек.

«Эх, стоит ли об этом!» — одернул себя Крутилин и иронически усмехнулся.

Рыбацкая моторка вынырнула из темноты. Расстояние уменьшалось с каждой секундой. Крутилин повернул голову и увидел командира. Тот поднял руку и что-то прокричал. Его слова заглушил шум двигателей. Но все было ясно и без слов.

Старший лейтенант Перов замешкался всего на какую-то долю секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы упустить возможность для прыжка. Он увидел, как Крутилин летит над волнами, однако тут сноп света от прожектора соскользнул в пустынное море, и ночь поглотила лодку. Избегая столкновения с рыбаками, командир успел отвернуть, прыгать было уже поздно. Перов стиснул кулаки. Чего бы только он не дал, чтобы оказаться рядом с товарищем!

«Держись, друг! Еще несколько минут», — твердил про себя, лихорадочно высчитывая, сколько времени потребуется на циркуляцию.

Перов старался ни о чем не думать, но нервы были напряжены. Казалось, катер не слушается руля, — прошла целая вечность с тех пор, как фигура Крутилина исчезла во тьме. Что он может там сделать один против пятерых?! Может, он уже лежит в крови… Старшему лейтенанту все почему-то представлялось в черном свете.

А Берзлапа эти мгновения думал не о товарище, а о себе. Неужели и в следующий раз ему не удастся заставить себя прыгнуть? Ноги его были словно прикованы к палубе, а руки приварены к планширу. Где взять силу, чтобы оторвать их? Многого он не знал до тех пор, пока не попал на флот. Он научился стоять у штурвала, влезать на мачту, ориентироваться по звездам, стрелять. Но прыгать в бездну его никто не учил.

Герберт не считал себя героем, но знал, что он не трус. Он не страшился открытого боя, не отступал перед опасностью. Он и теперь был согласен схватиться один против двух, если б только они находились рядом, на этой скользкой палубе. Но броситься с завязанными глазами в темный водоворот… Нет, этого он не мог.

…Наконец-то! Скользя по воде, рука прожектора схватила моторку и больше не отпускала ее. Хоть свет этот был неверен и смутен, старший лейтенант Перов ясно разглядел шесть фигур — ничего не произошло. Вновь обретая хладнокровие, он подумал о третьем товарище. Что делается с Берзлапой? Он оглядел его и понял, что парню нужна поддержка. Исчезли последние сомнения. Перов снова превратился в офицера, всегда подающего пример подчиненным.

Взглядом опытного спортсмена он спокойно оценил ситуацию. Волна подняла катер и несла прямо к лодке. Сейчас! Перов положил руку на плечо Берзлапы и прыгнул сам… А через мгновенье уже летел над водой и Берзлапа…

— Полный назад! — приказал командир катера.

Механик перекинул рычаг реверса, моторы застонали, винты вздыбили воду.

Закубенко лег на параллельный курс, отдал штурвал Дзигутарову и взял в руки прожектор. Главное, не выпустить объект из полосы света. «Объект»… Командир усмехнулся. Если он снова способен думать в уставных терминах, значит, опасность миновала.

В самом деле, на лодке все шло как при обычной проверке. Вот старшему лейтенанту подали какую-то бумагу — очевидно, судовую роль. Перов внимательно изучал ее, вертел и так и эдак.

— Молодец! — издали похвалил друга Олег Закубенко и пояснил механику: — Проверяет подлинность печати. От сырости порой расплывается, сам черт не разберет.

Дальнейшее тоже не внушало опасений. Рыбаки по очереди подходили к старшему лейтенанту, показывали паспорта. Первый, второй, третий… Еще двое. Надо подумать о том, как доставить ребят обратно на катер.

Командир отвернулся, ища глазами боцмана, чтобы отдать распоряжение приготовить концы, как вдруг его охватила странная тревога. Закубенко быстро повернул голову и не поверил своим глазам — очертания моторной лодки и людей медленно исчезали, сливались с темнотой.

Прошло несколько мгновений, прежде чем командир сообразил, что беда случилась не в моторной лодке, а на катере. Погас большой прожектор.

Рядом хлопнул выстрел. Закубенко быстро обернулся и увидел Варшавского. В его поднятой руке еще дымилась ракетница.

— Чтобы не волновались, — спокойно сказал Варшавский.

Ракета достигла высшей точки. Над морем разлился ослепительно белый свет. Такой яркий, что сверкнули звездочки на погонах старшего лейтенанта Перова и металлические зубы во рту улыбавшегося Крутилина. Они помахали руками — все в полном порядке.

Бенгальский огонь коснулся моря, и снова упал черный занавес, неумолимо отделив катер от моторной лодки. Ориентироваться можно было только по слабому миганию карманных фонарей.

Вдруг они запрыгали, как испуганные светлячки, заметались вверх, вниз. Сквозь завывание ветра долетел еле слышный крик, повторился громче — и вот он у самого борта катера.

— Ракету, Варшавский! Скорей, черт возьми! — прокричал командир. Но старшего лейтенанта Варшавского на мостике уже не было. Сорвав с переборки спасательный круг, он бросился вниз, перепрыгнул через планшир и исчез за бортом.

— Куда вас несет в такую погоду? — спросил Крутилин, качаясь в лодке. — Сегодня ведь не последний день месяца, когда хоть умри, а выполни план!

— Завтра в артели свадьба, — высунув голову из моторной будки, прокричал стоявший у румпеля рыбак. Это был крупный мужчина средних лет, вероятно капитан лодки. Крутилин вспомнил, что уже встречался с ним в море. — А в таких случаях без угрей не обойтись. Парочка лососей тоже не помешала бы, как ты думаешь?

Что-то в его тоне Крутилину не понравилось. Если намечается свадьба, вопрос исчерпан, чего же тут еще разговаривать. Он не мог еще себе объяснить, в чем тут дело, но не прекратил разговора. Пусть выскажется. Только глухонемой никогда ничего не выбалтывает…

— И только за этим вы собрались в гости к Нептуну?

— Ишь напугал! — капитан пожал плечами. — Видали волну и посолидней.

В самом деле, у моторной лодки была большая осадка. Она легко выходила на волну, а высокие борта хорошо защищали от брызг. К тому же здесь, неподалеку от берега, было спокойней, чем в открытом море. Только теперь Крутилин сообразил, что от холодного душа на палубе он вымок, как вытащенный из воды щенок. Он повел плечами от холода и пододвинулся к моторной будке, откуда шел поток теплого воздуха.

— Не мешало бы по маленькой, — послышался рядом вежливый голос. — Примите вовнутрь, пока не поздно. Иначе заработаете воспаление легких.

Мужчина в брезентовом плаще протянул Крутилину едва початую бутылку коньяка. Он был одних лет с капитаном и, как заметил Крутилин, чем-то похож на него. Тот же великанский рост, такие же квадратные плечи, такие же льняные волосы и выдающийся вперед подбородок. Только глаза, полуприкрытые нависшими веками, казались темнее и меньше. Но сомнений не было — это близкие родственники. Странно, однако, что за два года службы Крутилин в этих краях его ни разу не видел. Не менее странным показалось ему и предложение выпить. Рыбаки для этого слишком хорошо знают пограничников.