— Как ты могла, Гермиона?
— Дамблдор доверил нам эту тайну!
Это лишь убедило Амбридж в подлинности рассказа, и она, жадно дыша от возбуждения, приказала Гарри и Гермионе вести её к оружию. А дальше Гермиона, судорожно размышляя о своих действиях, завела ненавистную преподавательницу вглубь Запретного леса, где на них напали кентавры. Признаться, на это мисс Грейнджер никак не рассчитывала и перепугалась не на шутку. Ребятам чудом удалось сбежать, оставив Долорес Амбридж в плену у озверевших от гнева волшебных существ. После того, как она чуть не задушила одного из кентавров и натравила на Гарри дементоров прошлым летом, Гермиона уверяла себя, что та заслужила такую участь. И всё равно было как-то не по себе. Но спасать женщину, угрожавшую ученику Круциатусом, не было никакого желания, и Гермиона ничего не могла с собой поделать.
Им навстречу уже торопились освободившие друзья, решительно отказывавшиеся оставаться в Хогвартсе — особенно Джинни. После того как Полумна предложила, каким образом можно покинуть школу и быстро добраться до Лондона, возражения отпали, и ребята приманили фестралов.
Это было до безумия страшно — лететь на невидимом существе на головокружительной высоте. Гермиона раньше на метле-то не поднималась выше пяти футов, а тут оказалась почти у самой кромки дымчатых облаков. Вопя от страха, девушка вцепилась в найденную на ощупь гриву невидимого коня и сжала ногами его бока, прикрыв глаза и прижавшись лбом к шее волшебного существа. Можно было представить, что она просто в кабинке колеса обозрения. Очень шатающейся кабинке очень высокого колеса обозрения.
Спустя казавшийся вечным перелёт фестралы приземлились в переулке близ входа для посетителей, и вот, пройдя по опустевшим и странно тихим коридорам Министерства магии, ребята оказались в огромном помещении, сплошь уставленном длинными, кажущимися бесконечными рядами стеллажей. На покрытых пылью полках таинственно мерцали стеклянные шарики, в глубине которых таились какие-то неясные, смутные образы и клубы молочно-белого тумана. Обстановка была мрачной, напрягающей, и ничто не говорило о том, что где-то здесь находятся Волан-де-Морт и его жертва.
Гарри направился к ряду номер девяносто семь, увиденному им во сне, но там никого не оказалось, и Гермиона сразу же поняла, что они снова попали в ловушку. Поняла прежде, чем их со всех сторон обступили будто появившиеся из воздуха фигуры Пожирателей смерти, отрезая пути к бегству.
Кошмар только начинался.
Вот по сигналу Гарри, вступившего в беседу с Люциусом Малфоем, ребята обрушили стеллажи и рванули прочь по коридорам, но при этом разделились. В висках стучало, дыхание сбилось, паника захлёстывала с головой. Позади слышались ругательства, вспышки заклинаний и эхо речей тех призраков, что обитали в хрустальных шарах. Смешиваясь с грохотом падающих, как пластинки домино, стеллажей, всё это превращалось в адскую какофонию звуков, раздирающих ушные перепонки. Невилл крепко вцепился в руку Гермионы, пока она бежала следом за Гарри, стараясь не упустить его из виду. Мимо них промчались Рон, Джинни и Полумна, мелькнувшие в соседнем коридоре и не отозвавшиеся на оклик.
Им впервые пришлось биться с Пожирателями смерти, впервые пришлось противостоять Тёмным магам и использовать на практике знания, полученные во время занятий ОД. Гермиона почти не думала ни о чём, кроме того, что нужно сражаться, даже не успевала испугаться за себя и собственную жизнь. Её волновали только друзья и необходимость уклоняться от летевших опасных заклятий.
Во время короткой потасовки Гермионе удалось обезвредить одного из Пожирателей заклятием Силенцио, но она не взяла в расчёт то, что ему подвластна невербальная магия. Ошибка стоило ей дорого: прежде чем Гарри и Невилл, да и сама Гермиона, успели среагировать, посланный Долоховым красный луч угодил девушке прямо в грудь.
Мадам Помфри сказала, что выжить после такого заклинания практически невозможно, но его эффект не оказался таким губительным, так как оно не было произнесено вслух. Хотя, конечно, пришлось с неделю провести в больничном крыле, пить лечебные зелья. Рон, пострадавший так же серьёзно, тоже был вынужден задержаться: в Отделе тайн он умудрился схватить мозг, из-за чего теперь его руки были исчерчены полосами, где его касались зловредные нити. «Раны, нанесённые мыслями, заживают дольше любых других», — так говорила мадам Помфри, и её мазь помогала скрыть уродливые рубцы, облегчить боль.
Но, к сожалению, ничто не могло исцелить ту боль, что поселилась в душе.
Страшное известие потрясло Гермиону. Сириус не мог погибнуть! Этот смелый, безрассудный, полный жизни человек не мог просто так взять и уйти! Ведь они совсем недавно вместе справляли Рождество на площади Гриммо, и он распевал хриплым голосом “Храни тебя господь, весёлый гиппогриф”… Невозможно до конца осознать то, что ставший близким тебе человек больше никогда не появится в твоей жизни.
Гарри, кажется, тоже не мог в это до конца поверить. Ему пришлось хуже всех; Гермиона понимала, что он винит во всём себя и только себя: это он вынудил ребят отправиться в Министерство, он не слушал ничьих доводов, он подверг опасности жизни тех, кто готов был рискнуть вместе с ним.
Поезд затормозил с резким гудком, заставившим Гермиону отвлечься. Последние минут пятнадцать она молчала, задумчиво уставившись в окно и не различая смену пейзажей. Для неё последние дни прошли как в тумане. Гарри и Рон что-то говорили насчёт Малфоя и его шайки, которые напали на них в коридоре как раз возле купе, которое заняли члены Отряда Дамблдора. Пусть даже отряд был расформирован, его члены продолжали причислять себя к общей команде.
— Пора выходить, Гермиона. — Джинни, заглянувшая в купе, тронула Гермиону за плечо. — Эй, где ты витаешь? Всё хорошо? — тут же встревожилась девчонка.
— Да, всё хорошо. Уже иду.
Стряхнув с себя странное оцепенение, Гермиона вышла следом за подругой в коридор, и обе девушки вместе с другими учениками ступили на гудящую приветственными криками встречающих платформу. Джинни шепнула на ухо своей спутнице, что родные ждут их у барьера, и поспешила вперёд, полагая, что Гермиона последует за ней. Но девушка осталась стоять на месте: мимо неё пронеслась Анджелина Джонсон, рванувшая, несомненно, к Джорджу Уизли, чья приметная рыжая шевелюра мелькнула средь общей толпы. Значит, и Фред где-то здесь, поблизости…
Чьи-то руки легли на плечи Гермионы, и она вздрогнула, а в груди заныло: то напомнила о себе ставшая привычной боль от Тёмного заклинания, смешавшаяся с теплотой, что охватывала девушку в присутствии только одного, особенного человека. Прежде чем Гермиона успела хоть что-нибудь сказать, Фред уже развернул её; голубые глаза взволнованно вглядывались в её лицо, руки крепко обвили талию, и в следующий миг он прижал Гермиону к себе, зарывшись лицом в растрёпанные волосы.
— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — глухо прошептал он.
Уткнувшаяся лицом в грудь Фреда девушка сумела выдавить лишь что-то нечленораздельное и охнула, когда он сжал её сильнее.
— Рёбра болят немного, — пояснила она, едва Фред, испугавшись, ослабил объятия. Его рука медленно и осторожно провела по её щеке, скользнула на плечо.
— И это всё, чем ты отделалась, попав под Тёмное заклятье? Грейнджер, ты удивительно везучая девчонка.
Несмотря на то что тон Фреда был непринуждённым, глаза выдавали все его страхи с головой.
«Он волновался за меня».
Гермиона порывисто прижалась к нему, обнимая, пытаясь показать этим действием всю ту нерастраченную любовь, что копилась внутри неё. Страхи последних дней отступали от неё в присутствии Фреда, подобно тьма рассеивалась под лучами обжигающе горячего солнца.
— От тебя, наверное, везением заразилась, — шепнула девушка.
— Нет, серьёзно. — Фред, чуть отстранившись, покачал головой. — Уже третий учебный год ты заканчиваешь на больничной койке. Эта тенденция меня пугает. Неужели тебе неведомо такое понятие, как «осторожность»?
