— Задержитесь, пожалуйста, мисс Грейнджер, — попросила она елейным голоском, не предвещавшим ничего хорошего. Дождавшись, когда Гермиона сядет за парту перед её столом, профессор продолжила: — Вам ведь отлично известно, где находится мистер Поттер и семья Уизли, верно?
— Где же им ещё быть, как не в «Норе»? — деланно удивилась Гермиона.
— Они не в «Норе», и вы знаете об этом. Так где сейчас находится мистер Поттер?
— Я не знаю, профессор. Если не в «Норе», то где же тогда?
— Это я и хочу от вас узнать. Вам ведь известно…
— Откуда же? — холодно перебила девушка. — Профессор Дамблдор сказал мне лишь о том, что мистер Уизли находится в тяжёлом состоянии и…
— Не лгите! — приказала профессор Амбридж. — Лучше говорите правду, мисс Грейнджер.
— Я не лгу вам.
Глубоко вздохнув, явно чтобы унять подступавшую ярость от собственного бессилия, Амбридж снова заговорила:
— Вы ведь из семьи магглов, мисс Грейнджер?
Было что-то угрожающее в её сладком голосе, отчего Гермиона впервые по-настоящему испугалась эту мерзкую женщину.
— Да, профессор, — осторожно ответила она, опасаясь провоцировать Генерального инспектора.
— А вы знаете о том, как относятся к ним и к таким, как вы, в мире волшебников?
— Какое отношение это имеет к…
— Вопросы здесь задаю я! — взвизгнула Амбридж. — Так вот, моя дорогая, — Гермиону передёрнуло, — знаете ли вы о том, что может случиться с вашей семьёй по воле волшебника? Скажем, несчастный случай…
— Вы угрожаете мне? — Хотя голос Гермионы звучал спокойно, она вся похолодела.
— Нет, милочка, — Амбридж широко (гадко!) улыбнулась, — я лишь предупреждаю тебя и хочу предостеречь от необдуманных поступков. Если вы собираетесь в дальнейшем работать в Министерстве — а я полагаю, на предстоящем собеседовании вы изъявите такое желание, — вам необходима рекомендация от одного из сотрудников, и при должной сговорчивости с вашей стороны я готова содействовать вам…
— Вы предлагаете мне продать друзей ради места в Министерстве? А разве не вы только что намекали мне, что к грязнокровкам вроде меня некоторые — и работающие там — волшебники относятся с предубеждением? Вряд ли мне позволят занять какую-либо должность, — с издёвкой заметила Гермиона. — Впрочем, я не могу быть вам чем-либо полезна, профессор, а даже если бы и могла, то не сказала бы ничего.
С минуту Амбридж внимательно разглядывала Гермиону, в свою очередь нахально не отводившую взгляда, а потом сказала:
— Что ж, можете идти, мисс Грейнджер. Но имейте в виду: за мной стоит вся мощь Министерства, и при желании я могу раздавить любого как букашку. Лучше не злите меня.
— И вас с наступающим, — откликнулась Гермиона с наигранной весёлостью, словно ничего и не произошло, спешно покидая кабинет.
Только за дверью она задрожала от паники и гнева. Случившееся потрясло её до глубины души. Как смела эта мерзкая женщина угрожать ей и её семье? Как могла она пытаться шантажировать её? В голове не укладывается! Нужно как можно скорее покинуть Хогвартс…
До ужина Гермиона успела сбегать в совятню и кратко написать Виктору о том, что не сможет к нему приехать. Внутри у неё творилась сущая неразбериха, но задумываться над всем этим было чревато новыми трудностями, и потому девушка старалась не погружаться в свои мысли и держаться как ни в чём ни бывало во время последнего ужина.
Новое утро принесло избавление от части мучений. Наскоро собравшись вместе с зевавшими Лавандой и Парвати, Гермиона спустилась вниз, где после проверки Филчем по фамилиям забралась в карету. На улице было ужасно холодно, и тёплые рукавицы от мороза совсем не спасали. Пар вырывался изо рта клубами при каждом выдохе, ноги коченели в тёплых сапогах.
Попрощавшись с соседками по комнате, Гермиона вышла в Хогсмиде неподалёку от главной улицы и направилась к «Трём мётлам», откуда собиралась вызвать волшебный автобус. Тащить за собой чемодан было очень неудобно, он оставлял на свежевыпавшем снеге длинные борозды. Наконец, добравшись до места назначения, девушка остановилась, перевела дух и махнула волшебной палочкой, вызывая заветный автобус. Едва тот появился буквально из ниоткуда, распахивая двери, как позади девушки раздался громкий возглас:
— Гермиона!
Она тотчас же обернулась, не в силах поверить услышанному, полагая, что ошиблась. Но нет, позади неё стоял Виктор Крам в длинной серой дорожной мантии из плотной шерсти и меховой шапке — почему-то именно эти подробности остались в воспоминаниях Гермионы. Покрасневшее от холода лицо юноши было очень серьёзно.
— Я получил твоё сообщение несколько часов назад, — отрывисто заговорил он, — и после улаживания некоторых проблем трансгрессировал прямо сюда, надеясь успеть увидеть тебя. В чём дело, Гермиона? Ты не рада меня видеть? Почему ты снова отказываешься от поездки?
Девушка взволнованно смотрела на Виктора, и радуясь встрече, и страшась её. Она не была к этому готова. В её представлении столь важный разговор должен был происходить в совершенно другой обстановке и при иных обстоятельствах. Сейчас у неё нет возможности рассказать всю правду, да Виктор и не поймёт этого. Вздохнув, Гермиона заговорила, осторожно подбирая слова:
— Я не могла объяснить этого в письме, но у Гарри и семьи Уизли — моих друзей — случилось ужасное несчастье, и мне нужно приехать к ним. Виктор, мне, правда, очень жаль!
— Жаль? — переспросил болгарин. — Подожди. Объясни же, в чём дело? Что случилось?
Он резко шагнул навстречу растерявшейся Гермионе, явно намереваясь поцеловать её, но девушка невольно отвернулась, не позволяя этого сделать. За этим крылась горькая правда: всё кончено. Не осталось больше тех отношений, что их связывали. Виктор верно истолковал причину её замешательства и отступил, поднимая выше воротник дорожной мантии и рассматривая огромный фиолетовый автобус.
— Что ж, я догадывался, что уже давно не интересую тебя, — мрачно сообщил молодой человек, тем самым выдавая и гнев, и обиду, и опустошение. — Ещё с твоего отказа приехать на летних каникулах.
— Тогда я действительно не могла приехать! — в отчаянии возразила Гермиона, обхватив себя руками за плечи в попытке спастись от пробирающего до костей холодного ветра — и от колючего взгляда чёрных глаз. — Я… я не могу назвать причину. Мне казалось, ты понял меня.
— Я всегда был готов понять тебя, Гермиона. — От тона, каким было сказано её имя, веяло тем же холодом, что и от ветра. — Нужно уметь вовремя признавать свои ошибки и принимать их последствия, а потому я не стану более тебя задерживать. Ты, кажется, очень торопишься к нему. — Последнее слово он выделил с горькой усмешкой.
— Не к нему вовсе! — воскликнула Гермиона. — Пожалуйста, Виктор, пойми, что я не могу оставить Гарри и…
— Не нужно оправданий, мне и так всё предельно ясно. Ничего не говори.
Недосказанное обоими «пожалуйста» повисло в воздухе. Чтобы сгладить неловкость, Виктор помог высунувшемуся Стэну Шанпайку затащить чемодан Гермионы в автобус, пока сама девушка нервно кусала губы и притоптывала на месте, пытаясь тем самым согреться. На душе было мерзко и пусто. Совсем не так она всё это себе представляла. Совсем не так! Вообще не представляла, оттягивала момент откровенного разговора. А теперь всё кончено. Терять Виктора как близкого человека оказалось очень больно: казалось, что тебя предал целый мир.
А ему наверняка ещё хуже, — услужливо внёс свою лепту внутренний голос, ухудшая и без того ужасное настроение Гермионы.
— Тебе пора. — Голос Виктора отрезвил девушку, и она прерывисто вздохнула, смаргивая набежавшие на глаза слёзы, горячие и жгучие. — Удачной поездки.
Ей до безумия хотелось вцепиться в его мантию и прижаться к нему, чтобы только изгнать из души пустоту, чтобы объяснить ему: она не хотела причинить ему боль, не хотела, чтобы всё вышло именно так. Гермиона умоляюще посмотрела на Виктора, и он, вздохнув, шагнул к ней, в последний раз сжимая её в собственнических объятиях, зарываясь лицом в растрёпанные волосы.
