«Хорошо хоть оставили в покое первокурсников», — подумала Гермиона, с опаской глядя на шипевшую в соседнем кресле петарду.
За снарядом уже поспешил один из близнецов, пропустивший передачу в свою сторону. Схватив петарду, Фред — это был вроде бы он — подмигнул Гермионе и снова вернулся к компании друзей-старшекурсников, где веселье вновь возобновилось. Покачав головой, Гермиона вернулась было к письму, но потом невольно подняла глаза, искоса наблюдая за семикурсниками. Увлечённые дурацкой забавой, они не обращали внимания ни на что вокруг и словно не замечали сидевшую в отдалении Анджелину, державшуюся особняком в присутствии близнецов. Неожиданно Гермиона задумалась о том, откуда Лаванда и Парвати вообще взяли слухи о «любви на троих». За последнее время не было ни одного повода!
Или…
Кончик пера, застывшего на пергаменте, продырявил лист письма, когда кто-то из близнецов метнул петарду прямо в Анджелину, которая с реакцией истинного игрока в квиддич схватила снаряд. Старшекурсница прищурилась, отвлекаясь от карты, на которой делала тактические пометки для предстоящей игры, и смерила веселившихся хмурым взглядом, поигрывая пойманной петардой. От толпы тут же отделился один из близнецов и, остановившись перед девушкой, что-то сказал, при этом молитвенно сжав руки на груди в знак шутливого раскаяния. До Гермионы донёсся ворчливый ответ Анджелины:
— Я бы с большим удовольствием затолкала эту петарду тебе или твоему братцу сам знаешь куда…
Тут её нагло перебили, что-то шепнув, после чего оба спорщика уставились на Гермиону, тут же поспешившую перевести глаза на игравших в «волшебные шахматы» третьекурсников.
— Да, пожалуй, Гермиона страшна в гневе, — сообщила Анджелина как-то оценивающе и даже не пытаясь понизить голос. — Ладно уж, живите. — Она протянула петарду своему собеседнику. — Но ещё хоть раз что-нибудь из вашего арсенала окажется в опасной от меня близости, я…
Тут петарда с громким хлопком взорвалась, окатив обоих дождём из конфетти под смех всех собравшихся.
— Наша новая разработка, — гордо объявил Фред или Джордж, за что тут же получил неласковый толчок от Анджелины. — А за демонстрацию с тебя штраф, так что пошли. — Он схватил не особо сопротивлявшуюся девушку и потянул за собой к однокурсникам, позволяя Гермионе снова остановить взгляд на их компании.
«Что это значит — «Гермиона страшна в гневе?» — сердито подумала староста, нахмурившись. — При чём я тут вообще?»
В связи с этими мыслями вспомнился один недавний эпизод первого учебного дня. Тогда Гермиона не сумела сдержать удивления, когда узнала от Гарри, что капитаном сборной Гриффиндора назначили Анджелину. Ей казалось, что у любого из близнецов было куда больше шансов, о чём она тихонько обмолвилась во время обеда в Большом зале. К несчастью, проходившая мимо Анджелина услышала её слова и тут же едко прокомментировала их:
— Очень польщена твоей верой в мои силы, Гермиона. Думаю, ни одного из этих оболтусов, — она указала на разом поднявших головы Фреда и Джорджа, — не назначили по одной лишь простой причине: они бы развалили команду со своим безответственным отношением к серьёзным вещам. Советую тебе воздерживаться от подобных высказываний, ведь ты, я так понимаю, мало что смыслишь в квиддиче. Могла бы поддержать меня хотя бы из женской солидарности, — неожиданно подмигнула Анджелина и ушла, так и не дав понять, разозлилась ли она или же просто примеряет на себя резкий капитанский тон.
Обычно семикурсница никогда не грубила Гермионе, они вообще не особо часто общались, и потому вспышка гнева с её стороны была для мисс Грейнджер в новинку. Она непонимающе уставилась на Гарри и Рона, чувствуя себя неловко от того, что свидетелями сцены стали Фред с Джорджем. Те, к их чести, промолчали, буркнув лишь:
— Какая муха её укусила?
— Если она будет вести себя так на каждой тренировке, они превратятся в сущий кошмар.
Переговариваясь, близнецы ушли, оставив Гермиону наедине с её смущением и непониманием. И кто её вообще тянул за язык?.. Впрочем, тем же вечером Анджелина, проходя мимо старосты, бросила: «Я не в обиде. Забудь о том, что я тебе наговорила, Гермиона» и даже позволила себе улыбнуться. Но всё равно чувствовалось какое-то напряжение в её поведении, из-за чего Гермиона испытывала некоторую неловкость, вспомнившуюся и сейчас.
Она вздрогнула, перехватив направленный на неё задумчивый взгляд со стороны одного из близнецов. Смутившись, девушка уже в который раз отвела глаза от беззаботно смеявшихся старшекурсников и полностью сосредоточилась на письме.
Когда Общая гостиная опустела, к Гермионе спустился Рон, кажется, более-менее пришедший в себя. Вместе с его приходом Гермиона как раз закончила письмо, и к ней снова вернулись мысли о кружке по обучению Защите от Тёмных искусств, особенно когда приятель упомянул Амбридж.
— Эти отработки у Амбридж — настоящая пытка! — проворчал Рон, растянувшись в кресле. — И как Гарри только держится?
— Не преувеличивай, это всего лишь строчки, — не согласилась Гермиона.
— «Всего лишь строчки»? — передразнил приятель. — Да она же каждый вечер ему руку вспарывает!
Задумавшаяся было Гермиона повернулась к Рону с выражением крайнего ужаса на лице.
— Она — что?
От её внимания не укрылось, что Рон досадливо поморщился — явно по просьбе Гарри не желал ничего говорить, а теперь проболтался. Внутри тут же поднялась волна ярости и бессильной злобы.
— И долго вы собирались молчать? — прошипела Гермиона, отодвинув свиток письма, когда Рон всё же рассказал ей всё про пытки Амбридж. — Уму непостижимо! Она же… Она же издевается над учениками! Это нельзя оставить просто так! Сейчас, подожди…
Спустя полчаса Гермиона вернулась из больничного крыла, куда ходила за настойкой растопырника, и, заметив озадаченный взгляд Рона, пояснила:
— Это уменьшит боль от порезов. Я читала в одной книге, — прибавила девушка, размещая миску на столике, под которым калачиком свернулся Живоглот. — Надо что-то делать.
— Тебе нечем заняться? — не понял Рон, явно сонный. — Шапки уже не устраивают?
— Нет, я не это имела в виду. Я про Амбридж. Нельзя позволять ей творить свои грязные делишки в пределах нашей школы. Посмотри, что она делает, прикрываясь именем Министерства! Я уверена, она — очень страшная женщина, и пусть её внешний вид тебя не обманывает.
— И что ты предлагаешь? — спросил Рон, потягиваясь. — Отравить её?
Гермиона нахмурилась, старательно сдерживая невольную усмешку.
— Пожалуй, сработало бы, но этой змее хватит её природного яда, — заметила девушка мрачно. — Нет, нужно кое-что другое…
Она не договорила — в проёме появился Гарри, медленно шедший после отработки. При виде друзей он заметно приободрился и направился к ним, придерживая пораненную руку. Ни о чём его не спрашивая, Гермиона протянула другу миску с настойкой растопырника, игнорируя желание отчитать его за обман. Гарри и без того тошно, это ясно видно.
Глядя, как приятель купает кровоточащую руку в настойке, Гермиона ещё сильнее убедилась в необходимости противостояния Долорес Амбридж. Уверенная в том, что друзья поддержат её, она осторожно заговорила, предлагая возникшую у неё благодаря Виктору идею самостоятельных тренировок. И Гарри, и Рон поначалу восприняли слова Гермионы в шутку, но потом Рон согласно кивнул, поддерживая подругу и одобряя её идею. Только вот Гарри всё это не пришлось по вкусу, из-за чего он сорвался, отрицая все аргументы, которые приводили Рон и Гермиона, перечисляя его успехи. Ясно было, что пока что Гарри не согласится им помогать, нужно дать ему время всё хорошенько обдумать. Напоследок, уходя спать, Гермиона попросила его принять к сведению возникшую идею, надеясь, что Гарри всё же согласится.
До этого разговора она была убеждена в том, что приятель с готовностью поддержит её инициативу, желая заниматься тем, что у него действительно получается, желая насолить Амбридж. Гарри действительно демонстрировал хорошие успехи в заклинаниях — в конце концов, только ему удаётся создавать Патронуса, а это очень мощная магия. С его практическими навыками и с теорией, изучаемой Гермионой, они могли бы хорошо попрактиковаться в Защите от Тёмных искусств.
