Однако в один из дней ей пришло письмо, содержание которого было поистине ужасно. Накануне Гермиона повздорила с Роном по поводу того, что эльфы выгнали их с кухни Хогвартса за её «призывы бороться за свои права». Утром она и Рональд сидели насупленные и завтракали в молчании, как вдруг к Гермионе понеслась целая вереница сов с утренней почтой. Обычно то были письма недовольных читательниц «Ведьминого досуга», которые девушка не глядя кидала в камин. Но сейчас чёрт её дёрнул открыть одно из писем. На бумажке были наклеены вырезанные из «Пророка» буквы, складывающиеся в фразу: «Ты гадкая девчонка. Ты не для Гарри Поттера. Убирайся к своим маглам». Из конверта, неосмотрительно сжатого, на руки Гермионы полился гной бубонтюбера, из-за чего кожа тут же покрылась ожогами и волдырями, начала чесаться. На глаза Гермионы тут же навернулись слёзы от боли, она попыталась стереть сок салфеткой, но ничего не получалось, лишь становилось больнее.

— Тебе нужно в больничное крыло, Гермиона, — посоветовал Гарри, сочувствующе на неё глядя. — Мы предупредим преподавателей.

Кусая губы, чтобы не закричать от боли, девушка выскочила из Большого зала.

Конечно, мадам Помфри помогла справиться с этой «досадной неприятностью», но руки после этого сильно опухли и болели долгое время, несмотря на все старания школьной медсестры. Это происшествие расстроило и одновременно разозлило Гермиону. Раздувать скандал она, конечно, не стала и продолжала вести себя как ни в чём не бывало, но пожаловалась Чарити. Виктору рассказывать не решилась, да его никто и не донимал, как видно. Так что с виду у Гермионы всё было в полном порядке.

Но, несмотря на кажущуюся невосприимчивость к слухам, мисс Грейнджер поставила себе целью разоблачить Риту Скитер и узнать, каким способом назойливая журналистка могла проникнуть на территорию Хогвартса. Она даже рискнула спросить у профессора Грюма, задержавшись после контрольной, не прячется ли она под мантией-невидимкой, но преподаватель отрицательно покачал головой.

— Мантия-невидимка не такая уж обычная вещица, чтобы заваляться на полке какого-нибудь среднестатистического волшебника. Но, — он внимательно осмотрел Гермиону, и кривоватая усмешка исказила его рот, — ход мыслей верный, мисс Грейнджер. Подумайте на досуге о карьере мракоборца.

— Вы это всем говорите, — прошептала себе под нос Гермиона, вслух же поблагодарив профессора за помощь. Но что-то подсказывало, что для него её слова не укрылись.

«Если не мантия-невидимка, то как она выискивает все сплетни, оставаясь незамеченной? Что это? Какая-то особенная магия? Чушь!»

Между тем время шло, близился конец года, а вместе с ним и финальный этап Турнира. Это было одновременно и напряжённым ожиданием, и облегчением — наконец-то всё закончится! Особенно волновалась Гермиона: ей приходилось переживать за двух дорогих людей, к тому же обычной симпатии к Седрику тоже никто не отменял; у него были все шансы на победу, равно как и у других. Хотя насчёт Флер Гермиона очень сомневалась, но помалкивала об этом.

Вместе с Гарри его друзья тренировались, разучивая новые заклинания, которые могли пригодиться ему на испытании. Что они только не пробовали! И Чары Помех, и Щитовые чары, Разоружающее, и заклятие Направления, и множество других полезных приёмов.

— Вам нужно к своим экзаменам готовиться, а не со мной время тратить, — возмущался Гарри — впрочем, не слишком сильно.

— Ой, да брось, — отмахнулся Рон. — Мы с тобой столько полезного узнали!

— «Превосходно» по Защите от тёмных искусств у нас уже в кармане, — довольно улыбалась Гермиона.

В этот вечер Виктор снова пригласил её заглянуть на корабль — у Каркарова объявились срочные дела в Хогвартсе, как в ту далёкую февральскую ночь. Это было хорошим шансом увидеться, ведь в последнее время они оба были заняты подготовкой к третьему испытанию: Виктор готовился сам, а Гермиона помогала Гарри. Уже было известно, что ждёт Чемпионов: лабиринт, возведённый на поле для квиддича. В его закоулках могло поджидать всё, что угодно, а потому и подготовка велась усиленная. Тем более что последнее испытание всегда сложнее предыдущих.

В девичьей спальне было как всегда шумно: Лаванда и Парвати ещё не спали, но, укрытые одеялами, делились своими секретами. Гермиона уже знала, что Лаванда рассталась с Симусом и теперь кружилась вокруг Рона наравне с Парвати. В первые дни после второго испытания Рон и Гарри оба купались в лучах славы, и девочки начали благосклонно посматривать в сторону Рона, ставшего пленником русалок на дне. В их глазах это считалось чуть ли не таким же подвигом, какой совершил Гарри, вытащивший двух похищенных из озера. Надувшийся от гордости Рональд принялся сочинять небылицы о том, как его якобы похитили прямо в школе и как он отбивался от русалок, но прекратил после едкого замечания Гермионы по этому поводу. Тем не менее, соседки по комнате продолжали переглядываться с ним на уроках и всячески показывать свою заинтересованность. Впрочем, это не мешало Парвати встречаться с каким-то пятикурсником-когтевранцем, а Лаванде — обмениваться записками аж с шестикурсником из Пуффендуя.

Девчонки, как всегда, трещали до поздней ночи, и Гермиона нетерпеливо перечитывала книгу, скрывшись за пологом и дожидаясь момента, когда соседки уснут. Дождавшись, девушка надела заранее приготовленную одежду и тихонько выскользнула из спальни. На этот раз она вышла гораздо позднее, чем в февральскую ночь, но это время назначил сам Виктор. Было в этом что-то жутко романтичное. Раньше Гермиона никогда не нарушала правила так открыто и ради любимого человека.

Любимого человека… Это звучало слишком серьёзно. Можно ли так думать о Викторе Краме, так неожиданно ворвавшемся в её упорядоченную жизнь? С другой стороны, он не навёл в ней никакого хаоса, не вызвал никаких неприятностей или бешеных страстей.

Но так и должно быть. Разве нет?

Тенью проскользнув через Общую гостиную, Гермиона вышла в коридор, осмотрелась и потихоньку направилась по опустевшим школьным коридорам к холлу, где у главных дверей её ожидал Виктор. Верный своему слову, он действительно стоял на крыльце, меланхолично глядя на стрелки наручных часов. При виде Гермионы он заметно оживился и шагнул ей навстречу, вступая в узкую полоску света, льющегося из холла замка.

— Добрый вечер, Гермивонна, — поприветствовал девушку Крам, ловя её руку. — Идём?

Прошёл март, отгремел апрель, пролетел май, и вот теперь июнь уверенно вступал в свои права и уже согревал окрестности тёплым дыханием приближающегося лета. Деревья давно надели лиственные наряды, в воздухе разливались ароматы растений из теплиц профессора Стебль. Теперь ночи стали гораздо теплее, и гулять можно было намного дольше. На небе высыпала целая тьма звёзд разной степени яркости; они как крошечные светлячки прятались в тёмно-тёмно-синюю материю небосвода.

Виктор Крам рассказывал Гермионе о своих дальнейших планах на жизнь, пока они миновали школьный двор и вышли за его пределы. Юноша собирался сразу после учёбы продолжать спортивную карьеру, но совмещать её с изучением древних рун — ему хотелось стать переводчиком ликвидатором заклятий вроде Билла, но он никак не мог разобраться в своих интересах. Гермиона в свою очередь поделилась собственными соображениями по поводу работы в Министерстве магии и заодно осторожно расспросила своего спутника о Мракоборческом отделении их страны. Виктор рассказал много интересного по этому поводу, но в общих чертах работа их отделения была схожа с тем же отделом британского Министерства.

Увлечённая своим разговором парочка не сразу расслышала чьи-то голоса в совятне, мимо которой они как раз проходили, но, различив их, тут же остановилась.

— Я схожу посмотрю, — решила Гермиона и направилась к небольшому строению, внутри которого явственно различались огоньки заклинания Люмос. Крам схватил было свою спутницу за руку, но потом отпустил. Он вообще стал немного нервным после того происшествия с мистером Краучем — кто-то напал на Виктора и оглушил его, а сам Крауч куда-то исчез.