слушать бред, называемый ею критическими

статьями.

- Мать твою так! - в сердцах выругался

Муравьёв. - Только вляпаться в министерские

дрязги мне сейчас и не хватает. Попрошу всех об

этом письме никому ни слова. Завтра доложу

129

генерал-губернатору, пусть он решает как с ним

поступить. А сейчас мы сделаем так: Алексей

Васильевич с Андреем Климентьевичем поедут на

дачу Рибопьера, а ты, Сергей, давай-ка в

Мещанский полицейский дом. Смолин кому

угодно язык развяжет, но записать как надо не

сумеет. С богом, господа! Экипаж нужен?

- Нет, - сказал Алексей. - Нас Семён уже

который час у подъезда ждёт.

- В Петровский парк, Семён. На дачу к

Георгию Ивановичу, - распорядился Алексей,

садясь в пролётку. Потом спросил. - Андрей

Климентьевич, просветите меня. О каких

министерских

дрязгах

говорил

Муравьёв?

Конечно, если это не государственная тайна.

- Да я и сам толком не знаю, - ответил

Голиков. - Ходят упорные слухи, что директор

Департамента полиции Плеве хочет свалить

министра внутренних дел графа Толстого.

Инспектор

секретной

полиции

Судейкин,

которому подчинены охранные отделения и

жандармские управления Петербурга, Москвы,

Харькова и Одессы, помогает ему в этом. На

следующей неделе Толстой собирается быть в

Москве. Видимо Судейкин решил подготовить

ему «сюрприз». Только агенты подобранные им

оказались трусоваты.

- Да, в бомбисты не каждый годится, -

сказал Алексей.

130

- А при чем здесь бомбисты? - усмехнулся

Голиков. - Шантаж зачастую пострашнее бомб,

револьверов и кинжалов. Дубецкий и Зарудный,

как я понял, большие специалисты именно по

этой части. Впрочем, ну её к чёрту, эту политику!

Расскажите лучше, что-нибудь о бегах.

- Да вы же ими, вроде, никогда не

интересовались?

-

С

вами,

Алексей

Васильевич,

пообщаешься так и лошадником станешь, и

игроком. Непременно завтра...

- Сегодня, - поправил его Алексей. - Уже без

четверти два.

- Непременно сегодня на бега поеду.

- На Зиму поставить хотите? - хитро

прищурился Лавровский.

- Нет, сударь мой, на Витязя. Тем более, как

я

понимаю,

благодаря

стараниям

наших

петербургских гостей выдача за него будет

хорошая.

Глава 14

ГУСАР ВСЕГДА ГУСАР

Не смотря на поздний час дача графа

Рибопьера была ярко освещена. Из раскрытых

окон неслись смех, переборы гитары и приятный

сочный баритон:

Летя на тройке, полупьяный

Я буду вспоминать о вас

И по щеке моей румяной

131

Слеза скатится с пьяных глаз.

- Господи, ну кто же так играет?! -

поморщился

Голиков.

-

У

трактирных

музыкантов, наверное, учился.

- Никак Георгий Иванович приехал? -

спросил Лавровский дворника, сидящего на

скамейке возле ворот.

- Никак нет. Их сиятельство в Пете6рбурге.

Сегодня днём обещали быть.

- А что за праздник?

- Карл Александрович гостей принимает.

- Это хорошо. Мы как раз к нему.

- Иван! - позвал дворник. - К барину гости.

Тут же появился расторопный лакей:

- Как прикажите о вас доложить? Ох,

Алексей Васильевич, извините бога ради, не

признал вас сразу. Да вы проходите без доклада,

Карл Александрович вам всегда рад!

- Нет, Ваня. Вызови-ка лучше ты его сюда.

Скажи, что срочная телеграмма из Петербурга.

- Понятно-с. Сюрприз хотите сделать?

- Угадал, любезный.

Через несколько минут появился одетый по

последней парижской моде высокий превосходно

сложенный шатен с тонкими благородными

чертами лица. Это и был Карл Петион.

- Где тут посыльный? - спросил он.

- Здесь я, барин, - вышел из тени деревьев

Лавровский. - Пожалуйте на водку.

Петион рассмеялся:

132

- Не можешь ты, Лёшка, без розыгрышей!

Замечательно, что приехал. У меня, как раз, очень

интересная

компания

собралась.

Старые

питерские приятели. Между прочим, один из них

твой коллега - редактор, хоть и бывший. Сейчас

крюшон будем готовить.

- Диву даюсь, Карлуша: когда ты только

спишь? - улыбнулся Лавровский. - Всегда в делах

и хлопотах.

- И не говори, Алексей! Кручусь, как белка

в колесе. С утра на собрании Пресненского

отделения Дамского попечительства о бедных был

- сама княгиня Щербатова очень настоятельно

приглашала. Потом в правление скакового

общества поехал - оно мне должность стартёра

предложило. Трёх именинников провизитировал.

Ведь вчера день ангела у Пармёнов, Максимов и

Валентинов был... Обедал у Малютина. Не

поверишь, но сумел я уговорить его уступить нам

с Георгием двух трёхлеток от Ворожея... А

вечером одну хорошую знакомую в театр

Лентовского сопровождал - там «Корневильские

колокола» давали...

... Ещё совсем недавно Петион был гусаром.

Служба в лейб-гвардии Его Величества

гусарском полку престижна. Квартирует он не в

какой-нибудь глухой провинции, а в Царском

Селе. Его шефом, по традиции, является сам

император. Млеют сердца дам и девиц при виде

красавцев в красных с золотыми шнурами

133

венгерках и синих, в обтяжку, чикчирах. Весело

живут царскосельские гусары. Не случайно в

шутливой песне «Журавель», в которой по

куплету о всех гвардейских и многих армейских

полках, поётся:

Лейб-гусары пьют одно

Лишь шампанское вино.

Но далеко не каждому такая служба по

карману. Жалования не хватит даже на парадную,

служебную и повседневную формы, да весьма

солидные взносы в полковое офицерское

собрание. По традиции, каждый новичок обязан

оплатить стоимость серебряного столового

прибора. А кроме того, надо купить хорошую

строевую лошадь, притом обязательно белой или

серой масти. Конечно, можно получить и

казённую. Но это считается дурным тоном.

У поручика Петиона, потомка французских

эмигрантов, бежавших в конце XVIII века от

якобинского террора в Россию, ничего кроме

жалования не было. Не досталось ему от

родителей какого-либо движимого и недвижимого

имущества. Рассчитывал он на наследство от

дальней родственницы по материнской линии. Но

та, сказав, что гусар непременно всё промотает,

завещала богатое имение в Калужской губернии и

два доходных дома в Москве другому

троюродному

племяннику,

благообразному

молодому человеку служащему в Святейшем

Синоде.

134

Выбор у Карла был невелик - перевод в

армейскую кавалерию и служба в какой-нибудь

Тмутаракани или отставка. Он предпочёл

последнее. Тем более, товарищ по эскадрону граф

Рибопьер предложил весьма достойное занятие -

место управляющего его московскими призовыми

рысистой и скаковой конюшнями. В Москве

Петион, как говорится, пришёлся ко двору.

Мало кто, решительно не имея никаких

средств, принят в свете на равных. Петион

оказался исключением из правил. Как метеор

носился он по Москве. Балы и театры,

Английский клуб и Артистический кружок, бега и

скачки... Ежедневно, если не вечером, то ночью

или под утро, появлялся он у «Яра». И везде был

желанный гость и душа компании. Его любили за

весёлый

нрав,

умение

вовремя

сказать

комплимент, готовность оказать мелкие услуги...