– Сколько времени прошло с момента обнаружения этого очага? – голос Мартиросяна не вселял в слушающего его инфекциониста оптимизма.
– Двое суток! Может, чуть больше, – несмело выдавил из себя Никодимов.
Его ужасно укачивало, он не переносил ни самолётов, ни вертолётов, да что там говорить, детские качели и те вызывали у него мгновенный озноб и гусиную кожу.
Они завершали облёт заражённых территорий на пространстве, подконтрольном администрации области.
– А может, уже не может! – с досадой воскликнул Леонид Вазгенович и махнул рукой.
Вертолёт наклонился ещё больше, и Никодимов совсем пал духом. И уткнувшись лицом в колени, закрыл его гигиеническим пакетом.
– Чтобы ни одна собака, никто! О людях я уже не упоминаю, – повернувшись к представителю силовиков, продолжал бушевать Мартиросян.
– Уже! – спокойно ответил военный.
– Что уже? – не поняв, возмутился руководитель агентства.
– Меры приняты! – ответил одетый в камуфляж высокий мужчина.
– А вот возьму-ка я вас, орёлики, на отчёт к главе, – сменив гнев на милость, сказал Мартиросян.
– Не надо, Леонид Вазгенович, – жалобно попросил Никодимов, утирая мокрое от пота лицо.
– То-то, – уже совсем миролюбиво закончил рыжеволосый доктор.
Результаты облёта были не такими уж устрашающими. Но нагоняй ответственным службам Мартиросян всё-таки устроил.
Тяжёлый нрав главы администрации области знали все. Теперь же когда он возглавил созданную в каждом регионе по решению федеральных властей санитарно-противоэпидемическую комиссию (СПК), его твёрдую руку ощутили в полной мере.
СПК возглавлял глава администрации, а его заместителем становился руководитель органа здравоохранения региона. В состав СПК входили также представители силовых структур (МВД, МО, ФСБ) и других уполномоченных ведомств.
Вертолёт завис над посадочной площадкой и мягко коснулся колесами бетонной поверхности. Пассажиры облегчённо вздохнули, взирая, как начальник федерального медико-биологического агентства скрылся в воротах, ведущих в недра одного из самых засекреченных объектов России.
Тот факт, что очаги новой болезни появлялись всё в более мелких населённых пунктах, постепенно удаляясь от крупных городов, указывало, что все предпринятые меры по сдерживанию пандемии оказались недостаточными. Это всерьёз беспокоило президента, который и вручил главе ФМБА максимальные полномочия, сделав его чуть ли не вторым лицом в государстве. Мартиросян имел теперь достаточно власти, чтобы напрямую отдавать приказы большинству военных частей, размещённых на территории России, не имея прав командовать разве что флотом, авиацией и силами стратегического назначения.
И сейчас самый могущественный врач в стране прибыл в областной центр на Урале, чтобы воочию убедиться в серьёзности сложившегося положения. Многочисленные и довольно подробные доклады, конечно, отражали суть происходящего, но человеку-практику, привыкшему видеть то, с чем он работает, необходимо было соприкоснуться с проблемой, чтобы ощутить её глубину и почуять её, как он любил говорить, «нутряную» природу.
Буквально через полчаса после прибытия руководитель ФМБА, в скором порядке познакомившись с высшими ответственными чинами области, облачился в защитный костюм высшего уровня и выехал на осмотр города в бронетранспортёре, оборудованном всеми необходимыми средствами биологической защиты. В конвое с БТРом отправились на своих средствах передвижения две военно-медицинских бригады и взвод спецназа, обученный действовать в зонах поражения биологического оружия. В компании с Мартиросяном также отправились генерал-майор внутренних войск Алексей Викторович Николаев, а также только успевший вернуть себе здоровый цвет лица Никодимов.
– Дела у нас обстоят, конечно, плохо, – жаловался начальник БЭСНМП, скрывающий нижнюю часть лица под респиратором. – Заражённых намного больше, чем в других регионах. Сейчас уже мы подобрались к барьеру в 30%. Это катастрофа. А что вы можете сказать нам об общей ситуации, Леонид Вазгенович? Есть надежда?
– К сожалению, обрадовать я вас никак не могу. Согласно нашим предварительным оценкам, заражено примерно 10% населения Земли. В крупных городах до 20–30%. Введены жёсткие карантины не только у вас, но и во всех основных городах других стран. Приняты и другие меры, но о них вы и без меня знаете. Особо отмечу, что пришлось обеспечить карантинные мероприятия и усиленную спецохрану крупнейших нефтяных и газовых объектов – как добывающих, так и трубопроводов и перерабатывающих заводов, а также всех крупных ГЭС, ТЭЦ и, конечно же, АЭС. И всех объектов Госрезерва. Иначе уже в скором будущем возник бы риск нарушения тепло– и электроснабжения, а также всех перевозок как железнодорожным, так и автомобильным и авиационным транспортом. Что привело бы ещё и к транспортному коллапсу и лишило МЧС и силовые структуры возможностей оперативного реагирования.
– Это верно, – согласился с ним Николаев.
– Какие у вас самые острые проблемы?
– У нас возникает всё больше сложностей с населением. До сих пор военным удавалось удерживать массы от попыток прорыва блокады города, но при таком проценте заражённых и гарантированной смертности люди будут рваться прочь отсюда.
– Мало кому захочется сидеть и ждать смерти, – высказал своё мнение Никодимов.
– А вы сделайте всё, чтобы люди не теряли надежды. Вы-то сами что сникли? – Мартиросян вновь сдвинул брови. Ему совсем не понравился пораженческий тон ответственных людей. – Надо усиленно вести пропаганду, говорить людям о хорошем, пусть даже этого хорошего крайне мало. Сообщайте им хотя бы о тех малых успехах, которых нам удаётся добиваться. Даже если кто-то спас с дерева кошку. Да что я вас учу? Надо будет мне переговорить с вашими СМИшниками.
Масс-медиа Леонид Вазгенович не любил в силу своего характера, хотя прекрасно осознавал их значимость в современной жизни. Наверное, именно это огромное влияние, как он считал, во многом пустого звука и цветной картинки и было ему не по душе. Сейчас же «презренные» СМИшники являлись частью системы, всячески пытающейся победить в борьбе с вирусно-бактериально-грибковой пандемией, и частью весьма важной. С этим приходилось считаться.
Небольшой конвой проезжал по улицам, удаляясь от центра города. За происходящим вокруг пассажиры БТРа могли следить с помощью установленных на броне камер видеонаблюдения.
Кое-где встречались сгоревшие автомобили. Многие витрины магазинов были разбиты, а сами магазины разграблены или эвакуированы. Улицы выглядели так, будто на них какое-то время шли бои, а в настоящий момент они были практически пустынны. Изредка встречались охраняемые военными бригады медиков. Разумеется, все были в защитных костюмах высшей биозащиты и выполняли свою работу, оставаясь всегда начеку.
Немало уже случалось инцидентов, когда горожане, объединившись в банды, накидывались на выполнявших свой долг на улицах города работников санитарных бригад, чтобы обзавестись наилучшими средствами защиты, снаряжением и медикаментами. После нескольких стычек такого характера военным был отдан приказ открывать огонь на поражение по всем, кто попытается без разрешения приблизиться к санитарным бригадам. Пока этого оказалось достаточно, чтобы охладить пыл большинства мародёров. Но сколько продлится это «пока», предсказать не брался никто.
Чтобы удержать порядок, пришлось ужесточить наказания за прочие нарушения закона. Ошалевшую от страха молодёжь, которая устроила массовые беспорядки, кое-где сопровождавшиеся актами насилия, в том числе и сексуального характера, пришлось в прямом смысле слова охладить ледяной водой из пожарных шлангов, а затем под угрозой применения оружия направить в специальный лагерь, где большинство задержанных так «перевоспитали», что те зареклись попадать в это место снова. И почти с радостью соглашались «замаливать» свои грехи, помогая в работе штаба гражданской обороны. Они грузили ящики, драили помещения и выполняли другие работы на территории лагеря, который был не только воспитательным, но и в основном перевалочным для многих товаров, завозимых в блокированный город извне. Трудно сказать точно, что повлияло на взгляды молодых людей – психологи-воспитатели или же участие в общем деле – но многие ребята и девчата предпочли остаться и продолжили помогать и после того, как истек срок их принудительного поселения. Конечно, можно было посмотреть на это и с другой стороны – в лагере всех кормили и обеспечивали необходимым. К тому же лагерь являлся довольно безопасным местом, где можно было продержаться намного дольше, чем на одичавших улицах города.
