Миша записал в блокнот:

4. Кто-то сфотографировал Арсентия.

И, подумав секунду, добавил - 'Зачем?'

- Я возьму? - спросил он, кладя фотографию в карман.

- Чого ж нет, Мишань? Забирай.

- Слышал про убийство в доме культуры?

- Слыхал, - кряхтя, Арсентий присел на стул середины прошлого века, один из трёх

предметов мебели в его доме. - Клавкина дочка. Нехорошо получилось. Ой, нехорошо.

- Знаешь Клавдию Семёновну? - спросил Миша.

- Роботали вместе в школе, - утвердительно сказал Арсентий. - Довно дело было.

Старая змея.

Миша поднял глаза с блокнота, чтобы посмотреть на Арсентия. Тот обратился в свой загадочный внутренний мир, уставившись пустым взглядом в стену за его спиной.

- А чего она тебе сделала?

- Не помню я, Мишань, - пожаловался старик. - Болезнь у меня, какого-то англичанина.

Хорошо хоть тебя узнаю пока ещё.

Миша хмыкнул и сделал пометку.

- У тебя выпить чего есть, а? - с надеждой просипел Арсентий, как только Миша захлопнул блокнот.

- Да я не пью особо-то, - соврал тот. - Сам знаешь.

- Понятно, понятно. Может тогда хоть корзинку купишь? Ручная робота.

8

Дом номер один принадлежал старухе Лизе. Она жила в одиночестве, если не считать коровы. Её она держала в сарае зимой, а летом сдавала в совхоз. Наши с Сергеем следы к её крыльцу были первыми за день, а может быть и за неделю. Пробравшись через крутой снежный холм у дороги, мы ступили на обледенелые доски перед дверью. Сергей занёс кулак, чтобы постучать. Я перекинул тяжёлую сумку через плечо.

- Подожди!

- Что? - удивился он.

- А вдруг там что-то ужасное написано?

- Где?

- В письме.

- Ну и что? - Сергей вскинул брови.

Я задумался и пожал плечами. Сергей вновь занёс руку.

- Стой!

- Ну что?

- А кто передаст письмо?

- Да какая разница?

- Не знаю. - неуверенно сказал я.

- Ну ладно.

Он вздохнул и протянул кулак. Я протянул свой. 'Цу-е-фа!' - отсчитали мы. Сергей остался с камнем, а я выкинул ножницы.

- Чёрт!

- Всё? - язвительно спросил Сергей.

Я не ответил. Он постучал в дверь, ответившую сухим треском. Ничего не произошло. Тогда он пнул её и крикнул: 'Лиза! Открывай!' Не смотря на то, что никто в нашей деревне дверей не запирал, вломиться к кому-то просто так считалось дурным тоном. Через минуту послышался скрип петель в коридоре и глухие шаги.

- Мальчишки, вы чого? - удивилась Лиза, глядя на нас снизу вверх прищуренным взглядом через широкую щель. - Дуську к вечеру доить буду.

Сергей покупал у Лизы парное молоко каждую неделю. Он мог выпить всю банку залпом, а меня и сейчас выворачивает от одного глотка.

- Да не, Лиз, - сказал я, открывая сумку. - У нас для тебя письмо! С этими словами я выудил конверт и протянул ей.

- Кокое ещё письмо? - удивилась она. - Почты уж лет двадцать как нету.

- Откуда ж я знаю? - пожал плечами я. - Тут написано, что тебе и что отправили его в

Девяносто первом году.

Лиза взяла конверт и повертела в руках. Мы затаили дыхание в ожидании, пока она пыталась разглядеть имя отправителя. Наконец, терпение Сергея лопнуло.

Он выхватил конверт из дрожащих Лизиных рук, вскрыл его и протянул листок. Глаза её не то, чтобы побежали, а скорее пошли по тексту тяжёлой старческой поступью. Через минуту, она подняла извиняющийся взгляд.

- Я читать не умею.

На этот раз я взял у неё листок и зачитал текст вслух с выражением, как учили в третьем классе. Речь шла о Лизином муже, Валентине Леонтьиче, который героически погиб во Второй Мировой войне под Барановичами. Его останки обнаружили сорок пять лет спустя и захоронили в братской могиле.

В какой-то момент моего чтения о могиле раздалось подозрительное всхлипывание и я поднял глаза. По испещрённому морщинами узкому лицу старухи потекли крупные капли. Лиза прижала ладони к щекам и затряслась. Взгляд её затуманился, она уставилась в даль за нашими спинами. Я посмотрел на Сергея, тот пожал плечами.

Прочистив горло, я продолжил читать уже с меньшим напором. В письме кроме описания боевых подвигов Лизиного мужа ничего интересного не рассказывалось. Лишь в конце письма значилось, что Валентин Леонтьич награждался звездой Героя Советского Союза, которая прилагалась к письму. Закончив читать, я порылся в сумке, но ничего, хотя бы отдалённо напоминавшего медаль, не нашёл. Из глубины коридора за Лизиной спиной раздалось возмущённое 'Му-у-у-у.'

- Ты не расстраивайся, Лиз, - сказал я мягко. - Она найдётся.

- Ага! - согласился Сергей и потёр замёрзшие руки. - Ну мы, это, пойдём мы.

Я всунул листок в сжатые руки Лизы, которая так и не перестала смотреть в пустоту. Мы сухо попрощались и отправились дальше.

- Чёрт, - прошипел я, отойдя на достаточное расстояние. - Если так будет каждый раз теперь, то ну его!

Сергей прикурил сигарету и кивнул.

- Как думаешь, эту звезду украли?

- Не знаю, - пожал плечами он. - В той каморке были чьи-то следы.

- Ну, ладно, - сдался я. - Нам есть, чем заняться и без этого.

9

В середине деревни две дороги сливались в одну и образовывали единственную улицу. На развилке находился синий дом номер двадцать четыре. Помимо старой 'Волги', которая ржавела около крыльца с самого развала Советского Союза, сейчас там стояли ещё две машины.

Миша постоял около крыльца, размышляя, дошла ли уже до Светы новость или нет. Решив, что так или иначе придётся столкнуться с неизбежным, он поставил новенькую плетёную корзинку у входа и вошёл.

Изба была наполнена убитыми горем людьми. Двое мужчин сидели за столом, безразлично разглядывая горлышко бутылки, стоявшей на выцветшей скатерти. Молодая, не знакомая Мише девушка сидела на скамейке у печи со старой газетой в руках. Из комнаты за печью доносилось тихое всхлипывание. На незваного гостя никто не обратил внимания.

Миша сразу решил, что никто никогда не обращал внимания на его род занятий. И это сейчас должно было сыграть ему на руку. 'Следователь Татарский' - тихо представился он девушке с газетой. Она подняла глаза и снова их опустила. 'Старший следователь Татарский' - повторил он мужчинам за столом. 'Эх ты!' - бросил ему один. 'Семён, ну хватит' - буркнул второй.

Миша вошёл в соседнюю комнату. На трёх стульях посередине лежал гроб с телом Ольги, рядом покоилась крышка тёмно-фиолетового цвета. Следы ударов хорошо закрасили, отметил Миша и достал блокнот. 'Следователь Татарский' - снова представился он трём женщинам, которые собрались в дальнем углу и тихо плакали.

- Мишка, это ты, что-ли? - глухим голосом спросила Наташа Кадакова, Ольгина лучшая подруга из соседнего, красного дома.

Миша сделал лицо ещё серьёзнее, и, старательно прикрывая розовую обложку блокнота, взял ручку.

- Когда вы последний раз видели её живой? - спросил он первое, что пришло ему в голову, и грохнулся на стоявший рядом стул.

- Чего тебе надо?! - надрывно рявкнула самая упитанная, мама Ольги, Клавдия Семёновна Спидоренко. - Комаров тут всё уже провонял тут перегаром!

- Я из Городца, - уверенно сказал Татарский. - По специальному вызову. Орудует маньяк.

От этого заявления в комнате на секунду наступила тишина. Послышался шелест газеты, страницу которой перевернула девушка за печкой. Все посмотрели на Мишу, Миша посмотрел на труп. Он понадеялся в этот момент на то, что уверенный тон перевесит глупость последней его фразы.