– Сознаете ли вы, мистер Гайдуковский, что никогда более не увидите внука. Как я понял, он вам небезразличен, и…

Мумия затряслась, Эммануил не сразу сообразил, что старик смеется.

– А сознаете ли вы, мистер, что в скором, очень скором времени, я больше ничего и никогда не увижу. Именно потому, что не безразличен, я отдаю его вам.

– Не знаю что сказать, я постараюсь оправдать доверие.

– Ничего говорить, во всяком случае мне, не надо. Ступайте, я отдам необходимые распоряжения.

– Хорошо, мы сможем приступить к возведению…

– Вы, как я вижу, человек хороший, совестливый, однако, не ошибусь, если предположу, в деловых вопросах не очень сведущи. Вы даже не успеете начать, как тут же набежит куча всяких комиссий и проходимцев из различных ведомств. Я сам постою ваш корабль, не волнуйтесь, сможете вмешиваться и в проектирование, и в строительство. Не хочу, чтобы даже цент достался этим стервятникам.

И еще раз – не дай вам бог разочаровать меня.

***

СОБЫТИЯ ДАЛЕКОГО БУДУЩЕГО

Планета – класс 2.

Расстояние – 18.

Уровень развития – 4.

Перспективность – 3.

Они пришли с неба.

Великая Мать, защити и сбереги!

Да, с неба.

Огненные повозки в громе и молнии взрезали жирное покрывало серых облаков.

Великая Мать – то твои ладони!

За что, за что прогневалась ты на славящих тебя!

Повозки везли чудовищ.

Кантор – вечный противник, недостойный брат Великой, немалы силы твои! Выше облаков ненависть твоя.

Сбываются пророчества.

Карантин Лантун – шаман племени Вакха, обпившись красного, как кровь, густого, как смола, сока священных деревьев выкрикивал страшные слова. О безволосых, как ладони, демонах с взглядами, разящими насмерть, об огненных повозках и смерти многих охотников.

Все смеялись.

Даже старейшины.

Даже другие шаманы.

Смеялся и он – Рхат Лун – кто он такой, чтобы перечить Лицам Племени. Лицам многих племен.

Громче других смеялся Сантон Лостон – вождь племени Рхата.

Он первым и упал, сраженный огненным взглядом.

Крики.

Смерть.

Женщины хватали самое дорогое – детей. Прижимая к теплой груди пушистые комочки, волоча за руку, они уводили их в лес. Под спасительную сень волос Великой Матери.

Пытались увести.

Рядом с Рхатом упал Тхут Лан. Драчун и задавака. Он часто задевал Рхата, один раз даже подсунул ему в циновку иглокожую гуану. Смеялись едва ли не всем племенем.

Тогда, в тот момент, стоя перед хохочущей толпой, Рхат желал обидчику смерти.

Молил Великую Мать.

Великая услышала молитвы.

Тхут Лан лежит у его ног, из прожженной дыры нестерпимо, до тошноты разит жареным мясом, пополам с паленым мехом.

Рхат любил жареное мясо. На празднике благоденствия, с трудом перенося долгие речи и танцы, он всегда ждал одного… Вонзить острые зубы в обжигающую, сочащуюся жиром плоть, бывшую некогда живой. Вдохнуть, замешанный на ветках дерева нушну аромат жареных волокон…

Сбываются мечты.

Сегодня, сейчас этого аромата было вдосталь.

До тошноты.

До боли.

До отвращения.

Как и пророчествовал Карантин, слуги Кантора были безволосы. Но кожа их не была кожей ладони.

Панцири, твердые, как камень, плотные, как кость, наподобие того, что таскает на своей спине священная паха, покрывали уродливые тела.

Рхат видел, как кинутое умелой рукой одного из охотников копье, отскочило от панциря, не причинив слуге Кантора вреда.

Великая Мать за что, за что караешь прославляющих тебя!

Охотник пал, сраженный огненным взглядом.

Из продырявленного черепа шел дым, и отвратительно пахло горелым.

Они сплотились, они вышли навстречу чужакам. В наспех одетых плетеных доспехах. Привычные к неожиданностям, равнодушные к смерти дети леса.

Костяные наконечники зловеще скалились в умелых руках.

Эти наконечники навылет пробивали толстую, как язык, шкуру гуара. Эти глаза не ведали промаха. Руки не знали усталости. Сердца – страха.

И переставали биться не познав.

Одно за другим.

Сраженные огненными взглядами.

Великая Мать, за что? За что?!

Рхат не был охотником.

Он мог бояться.

И боялся.

Крики, запах, мельканье тел.

И взгляды.

Тонкие, как шипы.

Длинные, как корни.

Неотвратимые, как смерть.

Они настигали везде.

Рхат видел, как с дырой в груди, из-за стены хижины, выпал спрятавшийся там охотник.

Другой пытался найти укрытие за необхватным стволом Великого Дерева, возвышающегося в центре деревни.

Взгляды не щадили ни стариков, ни детей, ни женщин, ни деревьев.

Смерть – любовница Кантора плясала сегодня в деревне свой страшный танец.

Великая Мать, защити.

Великая Мать, за что.

***

Есть чистый – есть нечистый.

Добро и зло.

Свет и тьма.

Порядок – хаос.

Два начала извечно живут, заложены в мире.

От противоборства начал берет начало жизнь.

Вложение – есть зарождение жизни.

Борьба – сама жизнь.

Смерть – победа.

Одного.

Освободившиеся начала рождают новую жизнь.

Для борьбы.

До победы.

Мы – поле боя.

Боритесь.

Помогайте.

Всю жизнь.

От победителя зависит существование после жизни.

В мире.

Войне.

Заветы. Приложение 1.1. «Нечистый, как он есть».

Искры сварки, гул тысяч инструментов, натужный стон лебедок.

Крики рабочих и инженеров, обильно сдобренные крепким словцом, гармонично вписывались в шум механизмов.

Кольцо огромных размеров. Задранная до шейной ломоты голова с трудом достреливала взглядом до вершины сооружения.

Люди – рабочие, даже многотонные механизмы казались лилипутами на теле спящего Гулливера.

Руслан Шабровски – координатор проекта дотронулся до локтя Эммануила, кивком головы указал на небольшое помещение в конце цеха, отделенное многослойным звуконепроницаемым стеклом.

Эммануилу не хотелось уходить. Даже сейчас, когда проект начался, а в многочисленных ангарах, подобных этому, полным ходом шли работы, ему все еще не верилось, что происходящее… не сон. В глубине, темной сомневающейся глубине души, он боялся проснуться. В один прекрасный или не очень день, и узнать, что происходящее лишь плод изможденного рассудка.

– Эта секция почти закончена, проблемы только с наружными листами обшивки – поставщики заартачились, но мистер Гайдуковский лично позвонил им, к концу недели обещали довезти, – стеклянная и от этого тяжелая дверь закрылась, изолировав комнату от шума цеха.

Эммануил рассеянно кивнул.

– Слушай, я все равно не возьму в толк, дался тебе этот космос. Да с деньгами Гайдуковского ты сможешь купить себе остров, группу островов, архипелаг, или участок в пустыне, обнести колючей проволокой и стройте себе это ваше супер общество.

Шабровски отличный организатор, не плохой инженер, хороший человек – у Эммануила сразу с ним установились почти дружеские отношения, но никудышний социолог.

Гармония и колючая проволока несовместимы.

– Руслан, ты плохо слушал мои выступления. Я уже объяснял – невозможно жить в мире и так или иначе не зависеть от него, отгородиться, не принимать участие в общечеловеческой сфере жизни. Вспомни опыт России, там тоже пытались возвести гармоничное общество в отдельно взятой стране. Все мы знаем, что из того вышло.

Я не говорю об оставшихся родных, близких, об экономических связях, пусть. Но войны, голод, катаклизмы, происходящие в том, остальном, оставленном мире. Мы захотим, более того, будем обязаны учувствовать, помогать. Однако, вернувшиеся, уже не будут гражданами нашего общества, они станут членами того, остального социума, пусть не самыми плохими, пусть наиболее совестливыми, но того, как и я, ты… Только уйдя, полностью отринув, оборвав все связи в буквальном смысле слова с тем – этим миром, можно построить что-то новое.