Джон посмотрел Гарри в глаза - от застывших слез зелень радужки была истошно-пронзительной - и подумал о том, насколько больно может быть этому идолу магического сообщества, который в тот миг совсем не походил на героя. Гарри ранило не меньше (Джон не был способен признать, что кому-то сейчас может быть хуже, чем ему самому, но назвать ущерб равным вполне мог), но он, вопреки ожиданиям и предупреждениям Ханны, никого не убил, не покалечил и даже не разнес замок.
Гарри тихо выдохнул и немного обмяк в железном захвате. Джон медленно опустил взгляд на искусанные яркие губы, чуть приоткрытые и пахнущие чем-то невозможно сладким. Джон смотрел и смотрел, пока Поттер вдруг не прошептал:
Этого вы точно не хотите, Джон…
Жгучий стыд мгновенно прояснил мозги, заставив Джона отпрянуть. Сделав несколько шагов спиной вперед, слепо, он опустился в подвернувшееся кресло. Гнев уходил, выпотрошив Джона изнутри, оставив лишь оболочку, лишь обугленную кожу, и все, на что хватило сил, это уронить голову на сжатые в кулаки руки.
Слез не было.
Простите меня, Гарри. Простите, это было некрасиво с моей стороны.
Ничего, я все понимаю, - глухо ответил тот, забираясь с ногами в кресло напротив. - На вашем месте я бы наделал таких глупостей, которые бы ни в жизни не разгреб.
Джон тяжело поднял голову и посмотрел на Гарри с подозрением:
Кстати, почему ничего не произошло?
В каком смысле? - не понял Гарри.
Кхм… я тут разговаривал вчера с Ханной, рассказал ей об одном маге, от гнева которого у меня сводит руки, а волосы встают дыбом, - Джон говорил так спокойно, будто пытался утихомирить норовистого быка, хотя Поттер не выглядел ни напряженным, ни агрессивным. - Ханна ответила, что могущественный маг может не осознавать, что у него проблемы со стрессом, а потом, при наличии достаточно сильного катализатора, рванет так, что мало не покажется. Ханна хотела пойти с этим к Снейпу, потому что такой маг, по ее словам, может ненамеренно причинить вред людям. Так почему же меня позавчера выкручивало до ломоты, когда мы говорили о Снейпе, а сегодня даже мурашек не появилось?
Вы рассказали… что вы ей сказали?! - искренне возмутился Поттер, но и теперь тело Джона не отреагировало на эти эмоции.
Ваш секрет не выдал, не переживайте. Но Ханна действительно очень волновалась. Я-то надеялся, что говорить директору не придется: вы так мило болтали с ним на этой вечеринке. О чем была беседа?
Яд против воли просачивался в голос Джона, словно намекая, что Гарри плохо справился со своей задачей, раз этот проклятый поцелуй стал возможен. Положа руку на сердце (какое сердце, у тебя его больше нет), Джон вовсе не думал так.
Ни о чем, - печально улыбнулся Гарри, возводя глаза к потолку, - ни о чем - и это самое хорошее. Мы с ним никогда не говорили ни о чем, только о работе или учебе… или о том, что я обязан сделать ради победы. Мерлин, это было так здорово: поговорить о вечеринке! Вы были правы: начать с дурацкого вопроса - помогает. Я думал даже… да какая теперь разница, - Поттер махнул рукой и уткнулся лицом в колени. Джон решил, что тот плачет, но плечи мага не вздрагивали.
Вы поэтому пришли к кабинету ночью? Надеялись поговорить еще? - понимающе спросил Джон.
Не поднимая головы, Поттер глухо пробормотал:
Я оставил у него в кабинете галстук. Специально, - добавил он после паузы, словно ожидая, что за такие действия его осудят. - Глупо, да? Такой дешевый прием.
Нет, - искренне заверил Джон, - могло сработать.
Было что-то невероятно извращенное в том, чтобы обсуждать шансы Гарри обратить на себя внимание Северуса: как будто не было того поцелуя, как будто двое друзей просто пытаются придумать, как одному из них наладить свою личную жизнь, как будто у этих двоих прямо сейчас - все хорошо.
Как будто бы Шерлок прямо сейчас остервенело не трахает Снейпа на широком твердом столе.
Джон потряс головой, отгоняя непрошеные видения, вызывающие тошнотворные спазмы в глотке.
Это не дешевый прием, но что теперь обсуждать… Гарри, пожалуйста, помогите мне отсюда уйти. Я не могу здесь больше оставаться.
Голос Уотсона звучал совсем тихо, но все-таки был услышан. Гарри поднял голову и медленно кивнул:
Хорошо, давайте пойдем в квартиру Уизли. Вы тогда переоденьтесь пока, а я схожу к ним и спрошу разрешения. Их камин меня пропустит, а на вас могут среагировать защитные заклинания, так что, возможно, Рон пойдет с нами.
Лишь бы это случилось побыстрее, - ответил Джон, вставая. Он не знал точно, который час, но знал, что пришло время взять под контроль свою жизнь. Вырвать свою жизнь из лап Шерлока, стать не любовником, блогером, соседом и кем угодно еще для Холмса, а только и исключительно - Джоном Уотсоном, одиночкой.
Он понимал, как это будет тяжело: придется резать по живому, по неотболевшему (не отболит никогда), рвать решительно и с корнем, не оглядываясь назад. Он вспомнил, как в день приезда, разговаривая с Биллом Уизли, мимолетно пожалел, что их отношения с Шерлоком не узаконены, что он не может - пусть и только про себя - назвать Шерлока мужем. Сейчас впору было радоваться этому обстоятельству: любые имущественные отношения только усложнили бы процесс отделения.
Джон был уверен, что Шерлоку тоже будет больно: пускай не сразу, но со временем тупая тоска доберется и до него, напомнив об утраченном. Слишком многое их связывало, слишком проросли они друг в друга. Джон надеялся только, что в тот миг, когда Холмс это поймет, сам он будет где-то очень далеко.
Словно подслушав его мысли, Гарри спросил:
Джон, вы могли бы простить его?
Джон не заметил момента, когда Поттер выбрался из кресла и встал за его спиной. Оба невидяще смотрели в камин: хоть и закрытый от внешнего мира, он символизировал для каждого путь к свободе.
Только кому нужна эта гребаная свобода?
От раскатистого грома за окном задрожали стекла.
Вы спрашиваете, потому что все еще надеетесь? Вы удивительный человек, Гарри: каких-то пару дней назад вы напрочь отвергали вероятность того, что отношения со Снейпом возможны, а теперь вы ищете шанс, что он одумается?
А вы? Разве вы не надеетесь на это? Вы же любите Ш… любите его, а вдруг он признает, что это была ошибка, вдруг придет к вам за прощением?! - Гарри почти простонал последние слова, и Джон почувствовал зарождающуюся истерику. Он развернулся лицом к магу и успокаивающе произнес:
Возможно, он одумается. Возможно, придет. Возможно, я выслушаю его. И даже, возможно, мне будет очень тяжело ему отказать. Но я скажу “нет”. Однако, Гарри, мое решение не должно влиять на ваше.
Джон положил руку Поттеру на плечо, чуть сжал и встряхнул:
Моя история закончилась, но ваша-то еще не начиналась. Я не знаю директора, но я очень хорошо знаю Холмса: их связь не будет долгой. Если Северус когда-то осознает, как вы ему дороги, дайте ему шанс доказать это.
Глаза Гарри распахнулись в немом изумлении.
В этот миг в тихом, почти заснувшем камине внезапно взревел столб клубящегося зеленого дыма. Он был такой огромный, что Джон отшатнулся, испугавшись, что пламя оближет его ноги.
Гермиона, ужасно взлохмаченная, все в той же светло-серой мантии, но накинутой уже на белую льняную пижаму, решительно ступила на ковер, усыпанный пеплом.
Посредник? Как мило, - ядовито процедил Джон. - Если вы не пришли сообщить, что я могу воспользоваться вашим лондонским камином, - даже не утруждайтесь, миссис Уизли.
Джон, вы не понимаете… - строго начала Гермиона, но Джон уже погрузился в темноту спальни, где еще какой-то час назад он чувствовал себя таким счастливым. Захлопнувшаяся за ним дверь через несколько секунд распахнулась с чудовищным грохотом. Жалобно взвизгнули петли.
