- Не хочу, потом как-нибудь, - уклончиво ответил я водителю, - поехали домой. Назад, в смысле назад.

Я молча бродил по своему огромному, пустому и никому не нужному дому, не в силах ни заснуть, ни выпить рюмку коньяку (не могу преодолеть страх пить в одиночку). Зайдя в кабинет, увидел на столе кипу непрочитанных газет. Почитаю, может, сумею отвлечься.

Привлекло обширное интервью известного писателя, "классика отечественной литературы".

Он с гордостью заявлял, что всегда был "неудобен власти", но с "удивлением" констатировал, что "не был обойден вниманием" высшего руководства страны, получая награды и звания. И теперь, в новое рыночное время, он продолжает отстаивать свою личную, не всегда совпадающую с мнением большинства, позицию.

- Пусть все боятся, - с пафосом выдающегося мыслителя современности изрекает он с газетных страниц, - мне, в силу преклонных лет, бояться нечего. Я заявил лично президенту то, что не могут сказать другие, опасаясь вызвать его гнев. Считаю, что наш президент достоин звания Народного героя страны и высшей награды "Золотой звезды".

Далее стало ясно, чем вызван его столь "смелый" и "решительный" поступок. Оказывается недавно принято решение издать очередное творение классика за счет государственных средств.

- Наконец, наше правительство, - с правительством классику литературы можно не церемониться, раз уж самого президента не боится, - стало обращать внимание на нужды народа в духовной пище, приняв долгожданное решение выпустить мой труд, плод многолетних и мучительных размышлений.

Осилить интервью не хватило сил, и я перевернул страницу. Обратил внимание на статью, как было сказано в подзаголовке, молодой, но очень талантливой женщины, режиссера провинциального театра, путь которой, по мнению автора, лежит на лучшие театральные сцены страны. Режиссерша рассуждала о роли и путях развития современного театра.

- Дальнейшее топтание на месте было бы преступно, - безапелляционно утверждала она, - без сценического осмысления такой глобальной, я бы даже сказала, эпохальной фигуры, как наш президент, развитие театра, литературы, кино и всего искусства в стране, становится невозможным. В противном случае, нам грозит очередной застой, отрыв от народа, прозябание на задворках мировой культуры.

Вы думаете это подхалимаж? Нисколько. У автора на этот счет убийственные аргументы.

- Есть ли такие страны, в театрах которых не были бы поставлены спектакли о своих королях, царях, президентах? - вопрошает она. - Нет. Каждый народ стремится увековечить в искусстве своих руководителей. Даже Голливуд в погоне за максимальной прибылью не забывает об этом, изображая своих лидеров, как мудрых и смелых руководителей. Так можно ли нам оставаться в стороне?

Абсолютно согласен с утверждением, что путь автора лежит на лучшие театральные сцены. Только почему "лежит"? По-моему, он бежит и очень прытко.

Звонок телефона прорезал гнетущую тишину, заставив вздрогнуть. Нервы ни к черту!

- Батыр, прости, не могла позвонить раньше, - это была Рима, - я только что от нее!

-- От кого?

- От жены Тахира. Только, пожалуйста, слушай и не перебивай, - она волновалась, торопясь сообщить что-то очень важное, - это его прихоть. Он хочет отель. И он ему обещан на День рождения. А День рождения у него завтра! Ты понял меня?

Она так торопилась все выложить, что я невольно улыбнулся.

- Хотела тебя предупредить, чтобы ты не допустил ошибки. Если ты будешь сопротивляться, то вызовешь гнев, ты понимаешь - кого? Алло, ты слышишь меня?

-- Да-да.

- О тебе и Марате у них самое лестное мнение, если, конечно, ты не будешь упрям. Это ее слова. Ты меня слышишь?

-- Да, слышу.

-- Я так волнуюсь за тебя, Батыр. Почему ты молчишь?

-- Слушаю тебя.

- Мне кажется, Марат давно это понял и смирился. Но я беспокоюсь за тебя, ты бываешь такой упрямый. Соглашайся, прошу тебя, в конце концов, это только кредит, вот пусть они и погашают его. Ты где?

-- Здесь.

-- А за папу не беспокойся, я сумею его убедить. Обещаешь?

-- Я сегодня подписал все бумаги по отелю.

- Так быстро? - она разочаровано вздохнула, - Тогда извини, спокойной ночи.

Последней вычеркнула меня Рима.

Рима

"Я сижу на лекции"

Но папу убедить не удалось. Он был разгневан, я догадалась об этом по его глазам, от них исходило холодное радиоактивное излучение.

- Ты считаешь, что этот сопляк, пусть он зять президента, имеет право посягать на то, что создавалось мною ценой огромных усилий?

- Но что поделать, папа, это наша действительность. Не подавать же на него в суд.

Папа заинтересованно посмотрел на меня.

- Моя девочка, - он ненадолго задумался, - может быть, я ошибся, опираясь на Батыра и Марата. И не принимал в расчет тебя.

Он нежно и чуть тревожно взял мою руку.

- Но я хотел оградить тебя от..., - он сделал паузу, подбирая подходящее слово, - мерзости.

- Нет, папа, ты не ошибся, Марат и Батыр поступают так из чувства самосохранения. Не хотелось бы, чтобы ты думал, что они предают тебя, - я высвободила руку, не хочу, чтобы меня жалели. Даже папа.

- Чувство самосохранения, - повторил он, - подходящее оправдание трусости.

-- Пусть так, но разве можно их в этом винить?

- Трусы! Вот какие мужчины тебя окружают. Только вот твой отец, доченька, не такой.

Я испугалась.

- Что ты задумал, папа?

-- Не беспокойся, не собираюсь идти на баррикады.

-- Только папа, прошу тебя...

-- Организуй мне встречу с Маратом.

Марат долго и настойчиво расспрашивал о цели предстоящей встречи. Я изображала наивную девочку.

- Неужели тебе трудно пообщаться с папой, - обиженно надуваю губки, - и, пожалуйста, не подумай, что я жаловалась.

- Может быть он хочет видеть меня из-за передачи отеля? - осторожно выспрашивал меня Марат.

-- Не думаю, мне, кажется, он давно смирился с этим решением.

- Я отошел от дел холдинга, Батыра не видел несколько месяцев, - озабоченно размышлял он, - мне такие контакты сейчас ни к чему.

- Может быть, я тоже тебе ни к чему? Он ведь твой тесть, в конце концов!

Марат, казалось, не заметил моей обиды, задумчиво развел руками.

- Да, действительно, - ответил он своим мыслям, - завтра схожу. Спокойной ночи!

И удалился в кабинет. Не удивляйтесь! С того самого дня он продолжает ночевать в кабинете. И не сделал ни одной попытки сближения, если не считать те два раза, когда он пришел домой совершенно невменяемым.

-- П-пойми, дорогая, Т-Тахиру я отказать н-не мог.

Но вы знаете, хмельная любовь после сомнительной попойки с известным в стране разгильдяем меня не вдохновляет.

Однако я женщина. Молодая и красивая. И не могу игнорировать заинтересованные и совсем недвусмысленные мужские взгляды.

Сегодня остановилась у киоска купить свежих газет, и присмотреть на вечер дамский журнал, их так много всяких-разных. Невольно взгляд остановился на витрине для мужчин (а не остановиться он не мог, потому что практически все периодические издания для мужчин). На их обложках красовалось несчетное количество обнаженных девиц в самых невероятных и соблазнительных позах. А некоторые из них, видимо для особо озабоченных особей из отряда самцов, поражали необъятными размерами и формами. Сексуальная революция приняла невиданный размах, завоевывая практически все сферы жизни. Вы открываете раздел частных объявлений? Я тоже не открываю, но однажды нечаянно наткнулась и... ужаснулась! Несколько полос заняты рекламой заурядной проституции "для состоятельных господ". В любом продуктовом магазине рядом с сигаретами, шоколадками и зубной пастой вы обязательно увидите разноцветную гамму презервативов. И никого это не смущает, привыкли. Даже наши пуритане пенсионеры. Одна проститутка, давая интервью с телеэкрана, утешала нас тем, что они, видите ли, помогают сохранить семьи. Ведь у них мужчины находят утешение и отдушину, избавляясь от стрессов и прочей ерунды. Ладно проститутки, сейчас модное поветрие среди известных телеведущих, спортсменок, актрис публично обнажаться. Если их угораздило засветиться со своими "прелестями" на страницах глянцевых журналов, то они просто раздуваются от гордости. Как лягушки! А вечером, возвращаясь на экран, опять призывают нас к скромности, доброте, к вечным человеческим ценностям.