Я стоял в телефонной будке, как приговоренный судом, и тупо смотрел на телефонный аппарат. Короткие гудки телефона стучали в голове, как молот по наковальне. Джек оказался прав, не моего поля ягодка. Я, как последний идиот из "мыльной оперы", поверил в чудо. Но кулик должен сидеть в своем болоте. Видел же, что Рима была в тот вечер немного не в себе, видимо вино с шампанским вскружили ей голову, а не я. Получается, что я действительно воспользовался ее слабостью. А дядя Жаке, что он обо мне подумал!? Какой же я все-таки дурак!
Сильнейшим ударом разнес на мелкие кусочки телефонную трубку.
Вы догадались - милиция появляется именно в тот момент, когда о ней думаешь меньше всего. Это был красивый спектакль. Милиционеры оказались принципиальными и честнейшими приверженцами правопорядка. Кроме поверженного телефона, являющегося государственной собственностью, они, как опытнейшие сыщики, вскрыли целую кучу моих преступлений: отсутствие прописки, неподчинение представителям власти, нарушение общественного порядка, а безобидные таблетки от головной боли, которые я вчера покупал для Римы, были тщательно исследованы на предмет наркотических составляющих.
Когда-то Вадик заблаговременно учил:
- Попадешь к ментам, никогда не возмущайся, и не дай тебе бог оказывать сопротивление, в пару минут пришьют статью, и еще при этом окажешься без почек.
Я безропотно следовал советам Вадика и сохранил почки, но статью "за неподчинение" они, тем не менее, стали аккуратно пришивать. Я впервые оказался в РОВД, оно произвело на меня самое удручающее впечатление. Нас в камере, называемой "обезьянником", было пять человек. Размером эта будка два на два метра, обшита металлическими листами, с железными скамейками. Со мной оказались молчаливый и очень сомнительный криминальный бугай, подросток, алкаш и студент, не дававший покоя соседям по камере. Повиснув на прутьях решетки (теперь понятно почему ее назвали "обезьянником"?), он постоянно выкрикивал оскорбления в адрес полицейских и требовал адвоката. Как и следовало ожидать, студент и алкаш подрались в камере. Я решил по примеру бугая не вмешиваться в конфликт, который закончился омерзительной блевотиной алкаша прямо посреди камеры. На шум прибежали менты и, обратившись к бугаю, потребовали навести порядок. Двумя очень грамотными ударами, поверьте, я в этом кое-что понимаю, он успокоил студента и алкаша, а подросток был выпущен из камеры, сбегал за ведром с тряпкой и помыл пол.
Быть может я чем-то приглянулся бугаю, но чуть позже он произнес:
-- Не суетись. Утром обо всем договоришься со следаком.
Сначала показалось, что Бугай (мысленно я дал ему это имя) ошибся, следователь пообещал мне три года в колонии общего режима:
- Это конкретно сто процентов, я сказал, - умеют они говорить лаконично и ясно, с нажимом на слово "я".
Однако, чуть позже, в комнату вошел другой следователь, и только тогда до меня дошло, что каждый из них играл свою роль. Первый был злой, его ролевой задачей была напугать меня до смерти, чего он, собственно говоря, и добился, а второй оказался, как и следовало ожидать, добрый:
-- Как же тебе помочь, Батыр? У тебя тут целый винегрет нарушений.
Далее он поливал, что рад бы отпустить меня, ограничившись штрафом, но тот первый следак хочет возбуждать дело, а с ним просто так не договоришься, надо что-то предпринять. Денег у меня не было, вчера все спустил в кафе, просить о помощи теперь уже некого, не обращаться же к дяде Жаке, и я действительно серьезно приуныл. Но, расспросив о работе, "добрый" следователь оживился и неожиданно удалился, предварительно отправив меня в обезьянник. К концу второго дня меня без объяснения причин, в которых, кстати говоря, и не нуждался, неожиданно выпустили.
Утром я приготовился просить прощения у Джека за вынужденный прогул, но он холодно отрезал:
- За то, что заложил меня ментам, обиды не держу, знаю, ты это по глупости. За твои подвиги они запросили штуку баксов. Сошлись на половине.
Попытку искренне поблагодарить его и обещать, что все отработаю, он пресек:
- Долг вернешь, как сможешь, торопить не буду. Не вернешь, Рима рассчитается, она за тебя отвечает. Но работать теперь ты не сможешь. Мне с ментами проблемы не нужны.
Я поблагодарил Джека (что мне оставалось делать?), добился от него обещания ни о чем не говорить Риме, а деньги как-нибудь сам отдам.
Мой поникший нос привлек внимание Вадика. Я рассказал ему свою историю, на что он философски произнес:
- Пойми, что ни делается, все к лучшему. От меня жена ушла к "шестисотому" (подразумевался мерседес), а твоя ситуация много лучше моей, ты прооперирован сразу, как говорится, не приходя в сознание. Так что радуйся.
Его проповедь не улучшила настроения, но он продолжал:
- А насчет работы я тебе вот что скажу. У моей "коровы" нынешний муж владелец ночного клуба. Он приглашал к себе работать, но у советских, говоря словами Маяковского, собственная гордость, на буржуев смотрим свысока, а вот тебя, пожалуй, порекомендую, официантом. Работа чистая, плюс чаевые, побольше нашего будешь зашибать.
Предложение Вадика не понравилось:
-- Если такая хорошая работенка, что ж ты сам не пойдешь?
- Ты понимаешь, это как откупные. Увел у меня жену, а за это предложил работу. Ты бы согласился? - и добавил: - А потом..., я ведь еще и башкой не вышел.
Последняя фраза удивила, ума Вадику не занимать, этот факт был неоспорим. И тогда Вадик обнажил голову. Никогда прежде не снимал он своей спортивной шапочки, и теперь я впервые увидел его безволосую голову с мощным ленинским лбом. В конце концов, он меня убедил, ведь иной работы не было, обратиться за помощью тоже было некуда, плюс ко всему, такой огромный долг, который еще предстояло отработать.
Засунув гордость туда, куда рекомендуют ее засунуть американские киногерои, я приступил к освоению новой профессии.
Атмосфера ночного клуба для человека со стороны, такого, каким поначалу был я, оказалось неприятной. Клуб считался крутым, завсегдатаи были людьми с толстыми кошельками, хозяева жизни. Нас, обслугу, за людей не считали. Поначалу, это сильно коробило, но один веселый парень, студент, коллега по ремеслу, научил банальной истине:
- Почему тебя не раздражает скотник, подающий корм быкам? Ты уважаешь его труд? Неужели ты думаешь, что этот скотник нуждается в уважении быков? А чем эти люди хуже быков?
Однако, не всегда удавалось удерживать себя в рамках этой философии. Однажды, две подвыпившие, но богатенькие дамы, попытались снять меня на вечер.
-- Пупсик, сколько ты стоишь?
Не буду цитировать ответ, не для ваших ушей, но после этого случая меня чуть было не уволили. Спасло то, что я работал по рекомендации жены хозяина.
- Батик, - учила меня уму-разуму наша "штатная" путана Жаннета (не верьте их именам, они их сами выдумывают, на самом деле ее зовут либо Айжан, либо Жанаргуль, либо просто Жанна. Нормальные имена, но у них, как и у нас на рынке, подлинных имен не называют), - есть люди, которые в этой жизни платят бабки, а мы с тобой из другой оперы, из тех, кто их ублажает, при этом и нам кое-что перепадает, так что радуйся.
- Послушай, дорогая, иди, ублажай своего бычка, а обо мне не беспокойся. Одно запомни, не сравнивай палец с чем-то, я работаю, а вот ты ублажаешь, - ее трактовка моей роли в обществе больно задевала гордость.
- Наше различие лишь в том, что я работаю, как правило, в горизонтальном положении, а ты в вертикальном, - и, убегая, добавила, - а у этих дамочек хороший вкус, если надумаешь, позвони, так и быть, с тобой один разочек можно и бесплатно.
Работа не доставляла удовольствия, я с тоской вспоминал нашу компанию на рынке, но тяжкий груз - долг Джеку - заставлял трудиться в поте лица.
Днем в клубе народу почти не бывает, я дежурил по залу для обслуживания случайных посетителей. Именно в это время к нам заглянула шумная компания. Я узнал их, они бывали в клубе, но обслуживать их не доводилось. Это были бандиты, "крышующие" клуб, обслуживать их полагалось по высшему разряду. Обычно это поручалось Бобону, официанту от бога, я не шучу, ему бы в цирке работать, с подносом управляется, как настоящий жонглер, но время было внеурочное, и обслуживать их пришлось мне. Они расположились в VIP-зоне, в месте для особо почетных гостей, стали изучать меню.
