Я привыкла к вялым перепалкам своих стариков, но тут на папу что-то нашло, он еще долго возмущался маминым отношением к Батыру.

Однако, я забежала вперед, с Батыром я столкнулась в подъезде нашего дома, когда он уже уходил. Тот засмущался, но нашел силы выдавить из себя:

- Я пришел поблагодарить твоих стариков за заботу. А тебя ... - тут он стал даже немного заикаться, - хотел п-пригласить в кафе.

Мальчик растет прямо на глазах! Стало забавно. Недолго думая - согласилась, тем более, что у Марата в органайзере на сегодняшний вечер я не значилась.

Заведение, в которое он привел, назвать "кафе" можно с некоторой натяжкой, даже и не подозревала о существовании такого. Мой дорогостоящий прикид на фоне свитеров и джинсов казался тут несколько неуместным и привлекал внимание всех присутствующих. А Батыр чувствовал себя здесь как в своей тарелке.

-- Тут все наши, с барахолки, - уточнил он.

Я начала обдумывать причину, по которой могла бы побыстрее ретироваться. Есть несколько известных подготовительных мероприятий, после которых можно смело уходить, никого при этом не обидев: неожиданно приступить к поиску таблетки от головной боли, вспомнить, что надо срочно кому-то позвонить, а кроме того, у меня госэкзамены на носу, чем не повод свалить отсюда пораньше и зарубить себе на носу: "Не ходи в сомнительные места!".

Неожиданно на нашем столе появилась бутылка шампанского, которую мы не заказывали. У меня от шампанского ужасно болит голова. Официант пояснил, мол, презент от соседнего столика. Батыр приветливо помахал рукой своим приятелям, а мне пришлось выдавливать из себя улыбку признательности. Чуть позже подошел и вручил цветы интеллигентного вида мужчина, сопроводив их словами:

- Бат, позволь выразить восхищение твоей дамой! - он сделал это настолько галантно, так изящно поцеловал мне руку, как это делают только в кино. Я почувствовала себя леди.

- С каких пор ты стал Батом и кто этот галантный кавалер? - удивилась я.

- Это Вадик, - пояснил Батыр, - литературный критик, торгует кроссовками. А Батом меня все называют, не принято здесь по именам.

Чуть позже, даже не заметила, как это произошло, мы присоединились к этой веселой и, замечу, очень эрудированной компании. Я наплясалась и насмеялась в тот вечер от души. Вы знаете, что привлекло в них? Я не чувствовала на себе похотливых, озабоченных взглядов. А общение было очень интересным и веселым, культурным (старомодное словечко) и не занудным, как это бывает у слишком ученых, не сводилось к рассказу сомнительных анекдотов, к которым я с ужасом начинаю привыкать, бывая в иных "достойных меня" компаниях. С удивлением обнаружила, что Батыр сносно танцует, наша компания заказала вальс, и он не только умудрился не наступить мне на ноги, но я почувствовала, как уверенно, и вместе с тем нежно, он умеет вести партнершу. "Ах, как кружится голова, как голова кружится...".

Батыр был центре внимания своих разновозрастных друзей, сыпал удачными остротами, а со мной вел себя по-джентельменски: вежливо и, что было очень приятно, заботливо. Он меня очаровал! Я узнала много нового и интересного. Оказывается, он много читает, это отметили все его друзья. Интересное открытие, для многих его сверстников, как я успела убедиться, такое сейчас не свойственно. Второе открытие понравилось не меньше первого. Батыр еще и классный спортсмен, какой-то пояс у него по карате, и мне взахлеб рассказывали, как он утихомирил трех распоясавшихся хулиганов. Просто герой какой-то, рыцарь с нашего базара! И, кстати, одет он был в тот вечер вполне приемлемо: скромный, но стильный костюм элегантно облегал его фигуру и, что не менее удивительно, галстук был удачно подобран. Сейчас идиотское поветрие у мужчин носить галстуки самых немыслимых расцветок.

Когда он провожал меня домой, было приятно ощущать его сильную руку, слышать уверенный голос (с перчинкой!) и заразительный смех. Вино и шампанское (ох, как будет завтра болеть голова!) помогли достигнуть романтического настроения и ..., вы уже догадались, мы поцеловались. Он что-то долго шептал о своей любви, но я слышала только голос, и отдалась подхватившей меня волне. Но Батыр оставался героем этого вечера до конца и не сделал ничего, о чем бы мы могли в последствии пожалеть, ласково, но твердо отстранился от меня.

В ту ночь я долго не могла заснуть. Выйдя на кухню, встретила маму, которой чем-то не понравились мои глаза.

-- Что это они у тебя так сверкают? Случилось что?

Не остыв от впечатлений, я совершила, наверное, самую большую глупость в своей жизни, сказав:

-- Мам, ты знаешь, я, кажется, влюбилась ...

- Ну и хорошо, давно тебе говорю, Марат парень хороший, из обеспеченной семьи, перспективный. За границей поживешь, языки попрактикуешь..., - стала перечислять мама свои железобетонные аргументы.

А я совсем забыла о существовании Марата. Мама, заметив что-то неладное, спросила:

-- Я что-то не так говорю? Ты меня совсем не слушаешь.

-- Мам, я полюбила другого...

- Это пройдет, - моя мама крутой философ, - влюбляешься ты чуть ли не каждый год, а то и еще чаще, а я тебе говорю о серьезных вещах. О создании семьи.

-- Мам, расскажи, как ты папу полюбила.

Маму вопрос не смутил, она стала скрупулезно излагать события.

- Твой отец был очень деловой такой, энергичный. О нем писали в газетах: "Молодой гвардеец пятилетки". Он мог бы большего добиться, если бы не его упрямство.

- Ты не ответила на вопрос.

- Послушай дочка, ложись-ка ты спать. Завтра и поговорим, - и напоследок все-таки спросила, - Как звать-то любовь твою?

- Батыр.

От вспыхнувшего возмущения у мамы подкосились ноги, и ей пришлось опуститься на стул, но, взяв себя в руки, в этом ей надо отдать должное - характер у нее такой же, как и аргументы, железобетонный, произнесла:

- Пригрели змееныша на груди. Чувствовала, не будет добра от этой благотворительности. Прописка ему нужна столичная, а не твоя любовь.

У меня не было ни сил, ни желания возражать маме. Да и смысла в этом не видела. Все равно, последнее слово будет за мной, а дискуссия с мамой закончится очередной дозой валерьянки, проснувшимся разгневанным папой и бессонной ночью. Ничего не ответив, я пошла в свою комнату.

На следующий день Батыр не позвонил и не приехал. Он не объявился ни через неделю, ни через месяц. Гордость не позволяла сделать первый шаг. Тем более, что Марат стал упорно зазывать куда-нибудь выехать отдохнуть и развеяться. Папа некоторое время интересовался Батыром, но и он постепенно стал о нем забывать.

Батыр

Свое болото

Вообще-то для столичных девчонок поцелуй, что тот же "привет". Поцеловались и забыли. Но мне казалось, что Рима не такая: гордая, даже немного заносчивая, но внутри (подчеркиваю, мне так казалось) беззащитна. Ну, а мои чувства словами не передать! Я уже приобрел некоторый мужской опыт с девчонками с нашего рынка, но вы понимаете, это совсем не то, развлеклись и разбежались. А Рима..., скажу честно, я влюбился. Точнее, влюбился я с первого взгляда, но понял это только в тот вечер, и мне казалось, что чувство было взаимным. Любой мужчина меня поймет. Женщины умеют и любят морочить нам голову, но стоит с ними один раз по-настоящему поцеловаться, и все встанет на свои места, вы поймете, любит ли она, или только играет в любовь.

Женщины со мной не согласятся, и на это у них есть право. У нас сейчас демократия, такая же, как женский поцелуй.

На следующий день я позвонил. Трубку подняла ее мама и на вежливую просьбу пригласить к телефону Риму, произнесла решительный и безапелляционный приговор:

- Послушайте-ка меня, молодой человек. Вы вчера недостойно воспользовались слабостью Римы, это выходит за рамки приличия. Мы вам поверили, отнеслись с открытой душой, а вы оказались непорядочным человеком, - каждое слово она произносила размеренно и четко, не допуская изменения интонации и пауз. - Рима просила передать, что не хочет вас видеть и просит, чтобы вы больше не звонили. О том, как воспринял случившееся дядя Жаке (он, кстати, совсем вам и не дядя), я и говорить не хочу. Вы меня поняли? Все!