За день до похорон в кабинет ворвался взволнованный Иваныч.

-- Вы знаете, что мы здесь ни при чем?

-- Конечно, Иваныч, ты ведь не получал команды, не так ли?

- Верно, но все произошло по нашему сценарию, это вас не беспокоит?

- Не беспокоит. Мы предугадали дальнейшее развитие событий. Сделал он это самостоятельно, либо ему помогли наши друзья или недруги, в конечном счете, неважно. Результат устраивает все заинтересованные стороны.

- Вы что-то не договариваете. Мы по-прежнему доверяем друг другу? - Иваныч насупился и расправил плечи.

- Более чем когда-либо. Заказчик не хотел разоблачений и опередил нас. Но, устранив Мусю, заказчик разоблачил самого себя. Вот и все. Мы умываем руки, наша совесть чиста, как слеза младенца. Видимо осталось только оплатить неустойку исполнителю?

- Это не проблема. Значит, вам удалось выяснить имя заказчика, - Иваныч опять подобрался, как охотничья собака, готовящаяся к прыжку.

-- С достаточной степенью точности.

-- Какие будут поручения? - он определенно рвался в бой.

-- Никаких.

-- Никаких? А как же Саша?

Вот оно в чем дело. Душа Иваныча жаждет мести за невинно пролитую кровь. Было похоже, что он испытывает некий азарт, почуяв запах крови. Что там было в его резюме? Вспомнил, "служба по контракту в Вооруженных Силах". Афган. Слово как диагноз.

-- Иваныч, Сашу не вернешь.

Похороны представляли стандартное и хорошо организованное мероприятие, без истерических воплей безутешной вдовы, без плача детей, которых, к счастью, у Муси не было. Раньше подобные мероприятия организовывались ныне покойным, но Иваныч, ему надо отдать должное, справился не менее блестяще. Это подтверждали комментарии двух женщин, шептавшихся за спиной.

-- На гроб и венки не поскупились...

-- А Наташка-то натурально убивается ...

Я невольно обернулся и увидел двух довольно изящных женщин, одну из них смело можно было назвать красивой. Вы знаете, сейчас на похороны ходят как в театр, с соответствующей экипировкой: обтягивающее, черное платье, широкополая шляпка с вуалью, туфли-лодочки и, как обязательный атрибут, дорогие украшения.

- Только не ясно, по какому обряду его будут хоронить?

Услышав последнюю фразу, я с трудом сдержал улыбку. Действительно, обсуждая подготовку к похоронам, этот вопрос и нас поставил в тупик.

- Батыр Иманович, - обратился ко мне за день до похорон Иваныч, - как будем Мусю хоронить: по-христиански, по-мусульмански или еще как?

-- Понятия не имею, я даже не знаю какой он национальности.

-- Может по-еврейски, - неуверенно предположил Иваныч.

-- По паспорту он вообще-то русский. Давай без религии обойдемся.

- Он же не коммунист! - Иваныч сразил меня последним аргументом.

-- А что жена говорит?

- Она уверяет, что всю совместную жизнь с Мусей пыталась разобраться с этим вопросом, но не смогла.

У меня родилась идея.

- Иваныч, но есть первичный признак, по которому можно отличить мусульманина от христианина. Давай спросим ее.

Мое предложение его не воодушевило.

- Спрашивал, бесполезно. Она возмутилась, - здесь Иваныч попытался изобразить ее визгливый голос, - "как вы смеете задавать вдове такие грязные вопросы". Отбрила, одним словом, Правда добавила, мол, то, что вы имеете ввиду, делают по медицинским показаниям и религия здесь ни при чем.

Он вздохнул и подытожил:

- Таким образом, она дала понять, что первичный признак все-таки есть. Остается выяснить чей: мусульманский или еврейский.

После мучительных раздумий пришли к решению, что хоронить будем... по-коммунистически, т.е. без религиозных обрядов. Тем более, что по-христиански хоронить нельзя, самоубийц не отпевают. Это решение поддержала, к счастью, и вдова, правда поставив условие, чтобы на поминках не выставляли алкоголь. Мы с радостью согласились, так как имели основания полагать, что при допущении указанных напитков, поминки могут превратиться в веселое застолье (ведь Мусю недолюбливали многие).

... Зазвучал голос ведущего траурную панихиду.

- Слово для прощания предоставляется другу и соратнику Мусрапила Иосифовича, президенту холдинга Батыру Имановичу...

Я поперхнулся. Однажды, без моего ведома, меня сделали заказчиком убийства, а теперь, без всякого на то основания, называют "другом и соратником". Что за жизнь пошла?

Произнес дежурные грустные слова, выразил слова соболезнования вдове и окружающим и отошел в сторону, так чтобы видеть, но не слышать, женщин, цинично комментирующих происходящее. Обжег жесткий взгляд той из них, что показалась красивой. Внимательно рассмотрел ее: правильные, заостренные черты лица, тонкие, вызывающе выкрашенные губы и, что вообще-то не понравилось, кошачий прищур черных глаз.

На поминках меня усадили рядом с вдовой, ничего не поделаешь, положение обязывает. Вместо, ожидаемых мокрых глаз, распухшего, хлюпающего носа, с удивлением обнаружил холеное лицо с тщательно подведенными и поблескивающими глазами. "Натурально убивалась?!"

Стало грустно. Муся прожил пусть бездарную, но яркую жизнь. Ему посвятили строки почти все местные газеты, не без иронии и желчи, конечно, но раз обратили внимание, значит он что-то значил.

Неожиданно снова почувствовал жесткий взгляд. Да, опять она, "красавица с кошачьими глазами". Наш немой диалог перехватил Иваныч и после окончания поминок доложил:

- Женщина из международного банка, работала с Мусей по кредитованию нашей швейной фабрики. Опасности не представляет. Но проверить можно.

Я садился в машину, когда услышал, теперь уже знакомый, голос той красотки.

- Батыр Иманович, я работала с вашим холдингом по проекту кредитования швейной фабрики. Могу ли с вами встретиться по этому вопросу?

- Обратитесь в соответствующее управление, - я был официален, не более.

-- Уже обращалась, проблему можете решить только вы.

-- Хорошо, завтра в десять у меня в кабинете. Вас это устроит?

-- Нет, - она еще и нахалка, - лучше сегодня вечером.

-- Не уверен, что буду свободен.

- Вот вам мой телефон, буду ждать звонка, - развернулась и пошла. Я не мог оторвать от нее глаз, удерживала внимание ее..., это неважно.

Ничего не оставалось, как положить визитную карточку в карман.

-- Поехали.

По дороге обратился к Иванычу:

- Послушай, Иваныч, до каких пор мы будем передвигаться в сопровождении охраны. Может пора перейти на обычный режим работы?

Иваныч был удивлен вопросу.

- Неужели, вы считаете, что в этом деле пора ставить точку? Тот, кто заказал Мусю, человек далеко не робкий. Вы уверены, что следующий в очереди не вы?

Уверен ли я? Ничего себе вопросик.

Войдя в приемную, секретарша сообщила, что дважды звонила Рима Жакияновна.

- Ее голос был очень взволнован и требователен, - прокомментировала она.

- Хорошо, что еще?

Немного смущаясь, она спросила.

- Батыр Иманович, я готовлю решение совета учредителей, и хотела спросить, а почему имя "Рима" пишется с одной "м", вам не окажется, что это ошибка?

- Понятия не имею, - никогда об этом не задумывался, действительно, а почему только одна "м"? - Соедини меня с ней.

В трубке раздался требовательный, нет, взвинченный голос Римы.

- Марату угрожает опасность! Не задавай идиотских вопросов, ты знаешь откуда и почему! Так вот, я тебя предупреждаю, Марат вернулся в семью, - здесь я почувствовал, что ее решительный голос стал менее уверенным, - ну, то есть, мы снова решили жить вместе. Понятно!? Если с ним, что-нибудь произойдет, если хотя бы один волосок с его головы...

Попалась? Получи!

- За волосы отвечать не могу, - старался говорить спокойно, не торопясь, - к его залысинам на голове я абсолютно не причастен. А что касается...

Но она не дала договорить.

- Батыр, - устало произнесла она, - не язви. Если произойдет ужасное, то... то я за себя не отвечаю.