Он может встать!
Он снова за штурвал садится.
И, в голубую даль спеша,
Он победить сумел природу.
Его крылатая душа,
Как птица, обрела свободу...
...По дороге, вдоль восточной части аэродрома, пропылила колонна автомашин. Они двигались в северную часть полуострова, в село Кургалово. Это штаб дивизии спешил до рассвета развернуться на новом месте.
Мы молча проводили глазами затемненные огоньки машин. Светящиеся стрелки часов показывали первый час ночи.
- Пора нам, Леонид Георгиевич, на покой. Главный лекарь всех волнений сон. Да и Петр Львович, как только развернет штаб, чуть свет нагрянет. А может, и вылет с утра. Словом, проспим заботы.
Мы попрощались и разошлись в разные стороны.
Возвращение
В 1941 году летчики нашего 13-го истребительного авиаполка так же насмерть дрались над Таллином и над кораблями, увозившими войска и гражданское население, покидавшее Прибалтику. Они же помогли непобежденным гангутцам до декабря сорок первого наглухо закрыть воды Финского залива - ни один фашистский корабль не прорвался тогда к Ленинграду.
И вот теперь как возмездия ждали мы начала Таллинской операции. Приближалось время возвращения к памятным местам, где начиналась боевая летопись первенца балтийской авиации.
Вначале мне казалось, что особенно готовиться не придется: слетанность, огневое мастерство, моральный дух уже не раз испытаны, молодежь проверена в малых и больших боях. Полк был удостоен ордена Ушакова II степени, который нам вот-вот собирались вручить. Но на войне не всегда получается так, как предполагаешь. Я, правда, вроде бы привык к различным внезапным переменам, но все же новая встряска свалилась как снег на голову.
В ясный день противник в районе Нарвского перешейка и над заливом не появлялся. Даже высотные разведчики не оставляли в небе привычного следа дымчато-белой полоски. А ведь ФВ-198, способный при ясной погоде снимать с высоты 12 тысяч метров, был последней надеждой Геринга проникнуть в нашу оперативную глубину.
В 18 часов на аэродроме приземлился самолет Ли-2 с командующим и начальником политотдела авиации флота. Через час в торжественной обстановке к боевому гвардейскому знамени был прикреплен орден прославленного флотоводца Ушакова, а летчикам, техникам, зенитчикам вручены ордена и медали. После этого на совещании в штабе полка мы узнали о предстоящих действиях соседних фронтов - Карельского и 1-го Прибалтийского. Нам же приказали усилить боевую подготовку и партийно-политическую работу, потому что еще до начала наступления на Таллин мы будем участвовать в боях на Ленинградском фронте. Ближайшая задача фронта - улучшить исходные положения войск и захватить новые плацдармы, чтобы в дальнейшем быстрее разгромить фашистскую группировку "Нарва", которая удерживала Эстонию и ее столицу.
Потом, как полагается, был ужин, выступали наши гости - ленинградские артисты, писательницы Вера Инбер и Ольга Берггольц, журналисты Ленинграда и Балтийского флота.
Запомнился мне этот радостный, какой-то очень мирный вечер среди войны. В огромной палатке под могучими кронами тополей, несмотря на донимавшее всех комарье, более двух часов гремела музыка, лились песни.
Проводили гостей, затем начполитотдела и командующего, спокойно уже у самолета дававшего нам последние указания. И вдруг, повернувшись ко мне и как-то даже с запинкой, генерал Самохин сказал:
- А вас, товарищ Голубев, мы немножко ограбим. Заберем на повышение двух заместителей: Карпунина и Абанина. - Кашлянув, добавил: - И еще двух командиров эскадрилий, в том числе и твоего любимца Цыганова. Четырех командиров звеньев подбери сам, поедут на Дальний Восток заместителями командиров эскадрилий. Через недельку пришлем тебе и нового, летающего начштаба. Только один ваш полк имеет не летающего штабника, - сердито добавил генерал, как будто сию минуту это было важно. - Второе. Ейское училище выпустило большую группу молодых летчиков. Вам в полк даю двенадцать. С ними прилетят на стажировку командиры звеньев и заместители командиров эскадрилий - десять человек. Пять из них пошлю тебе. Срок стажировки - три-четыре месяца, после ввода в строй назначьте их дублерами на равные должности своим приказом. Ну вот... Не волнуйся, тех, кто уйдет из полка, заменим опытными офицерами.
Я молчал, темнота скрывала выражение моего лица.
- Ну? - с усмешкой спросил командующий. - Чего молчишь?
- Говорить не приходится, приказ есть приказ, - вымолвил я с трудом. Есть одна просьба: кроме летающего начальника штаба полка, замены не присылать, сами подберем замену. В том числе и на должность замполита.
Генерал хмыкнул и как будто даже слегка растерялся.
- Кого же именно на должность замполита? - вставил Сербин.
- Парторга полка капитана Ганжу, - ответил я, не задумываясь. - Ему не потребуется изучать людей, и деловые качества у него хорошие.
Сербин улыбнулся:
- Ну что ж, мы возражать не будем, давно его знаем.
- Вот что, товарищ Голубев, - уже как бы окончательно решив, сказал командующий. - Я тоже согласен. Но вот заместителем по летной подготовке мы пришлем твоего же друга по сорок первому - Героя Советского Союза капитана Татаренко. Госпиталь у него позади, чувствует себя нормально, комэском, сам знаешь, был хорошим. И еще дадим одного на должность командира эскадрильи капитана Бегуна из третьего гвардейского. Его ты тоже знаешь, летчик боевой, остальных назначай сам.
На этом и кончились ЦПУ - ценные последние указания. Мы молча глазами проводили огоньки взлетевшего самолета. Полковник Корешков сочувственно пожал мне руку.
- Давай, Василий Федорович, по домам. Утро вечера мудреней. Приезжай в штадив, и там, на свежую голову спокойно все обговорим. Сам видишь, последнее время нехватки в летунах нет. Когда-то мы брали у дальневосточников, а теперь они у нас. Пришло время, понял?
В эту ночь я долго не мог уснуть, все ворочался на скрипучей солдатской койке. Радость дня как ветром смахнуло. Думал, перед операцией подшлифуем всех под один "блеск" и покажем фашистам кузькину мать, а что вышло? Во многом - начинать с нуля. Да и ребята, те, что на повышение, вряд ли обрадуются. Примут как обиду - привыкли к полку. Еще в русской армии перевод из гвардейцев был как наказание. Кого же кроме названных командующим я должен "наказать"? Все дороги, как пальцы на руке, в каждого вложена часть души. А главное, где взять силы самому? Четвертый год без отдыха, сердце пошаливает, после каждого вылета вновь боль под ложечкой, и нервы на пределе. А ведь для того чтобы в короткий срок подготовить столько училищных новичков, поднять их до уровня уходящих, да что там "до уровня", хотя бы "до плеча", сколько нужно усилий! Конечно, Татаренко и Бегун - летчики отличные, но и для них теперь каждый человек тут новый. Нужно время, а где его взять? Хоть бы эта операция немного запоздала... С этим желанием я и уснул под утро.
Существует русская пословица: "Шила в мешке не утаишь". Да и не было надобности скрывать намечавшиеся в полку перестановки. К вечеру следующего дня все было уже известно. Самое ужасное - неизвестность. Она, как призрак, следует за человеком, какой бы волей он ни обладал. Поэтому в тот же день в штабе дивизии все было решено - кого куда. После ужина на совещании личный состав полка был поставлен в известность о происшедших переменах. Помнится, я очень тщательно готовился к выступлению, потому что от того, как его воспримут, поймут необходимость этих перестановок, зависела четкость намеченных мероприятий.
Не скрывая волнения и озабоченности, я напомнил товарищам прошедшие боевые годы, когда боевая обстановка, потери порой полностью меняли руководящий состав полка и эскадрилий. Но боеспособность наша не падала. У войны свои законы, у людей - сознательность и воля. Сейчас полк силен, как никогда. Все на своем месте, каждый соответствует занимаемой должности. Многие достойны повышения. Но даже в нынешней благоприятной обстановке перестановка кадров оказалась необходимой, хотя и по иным причинам. Развертываются новые части, растут наши Вооруженные Силы. Еще не разгромлен японский империализм, и миллионная армия стоит у наших границ на Дальнем Востоке. От нас берут на повышение девять офицеров-гвардейцев, прошедших прекрасную школу, имеющих боевой опыт. Все это - для пользы дела, для нашей общей победы.
