Нефагин, ни при каких обстоятельствах не терявший своего ведущего, в эти роковые секунды довернул навстречу врагу - в упор. Застучали пушки, мимо, немец не свернул. И снова бешеное сближение. Никто не сворачивает. Еще миг, и в воздухе взорвалось огненное облако - самолеты врезались друг в друга. Ценой жизни комсомолец Петр Нефагин спас ведущего, который в эти же секунды сбил вражеский истребитель, выручив Камышникова.
Гибель еще двух ФВ-190, казалось бы, в самой выгодной ситуации заставила фашистов прекратить бой.
...Нелегкое дело - идти в лобовую атаку. Нужны величайшее самообладание, выдержка, мастерство, способность до конца сохранить волю к победе. Летчик, обладающий этими качествами, страшен для врага. Он страшен и тогда, когда гибнет, ибо, приняв смерть, побеждает, срывая замысел врага. Такая ярость боя, стойкость и отвага звена Камышникова, в котором дрались три комсомольца, обессилили врага. Несмотря на девятикратное численное превосходство, фашисты потеряли шесть самолетов, а подвиг Петра Нефагина, бывшего рабочего, сибиряка, принявшего боевую эстафету лучших воинов полка, закрепил нашу победу в этом неравном бою.
Первое задание
С первых дней войны, особенно при обороне Ханко и Таллина, командир полка подполковник Романенко завел порядок: тщательно готовиться к первому боевому заданию звена, эскадрильи и полка. Эту умную традицию мы поддерживали и сейчас.
Майор Белоусов по прибытии в полк оказался одновременно "старым" и "молодым" летчиком. Пока он лежал в госпиталях, изменились не только техника, средства управления боем в воздухе и на земле, но и тактика, методы ведения боя. Леонид Георгиевич быстро разобрался в накопленном опыте и в теории, и на практике. Он был готов к вылету на первое боевое задание.
Когда-то он впервые после тяжелой аварии в 1938 году, обмотанный бинтами, вылетал на разведку, штурмовку, участвуя в воздушных боях с белофинской военщиной. Он первый поднял эскадрилью "чаек" на отражение фашистских "юнкерсов" 22 июня 1941 года. В числе первых насмерть сражался в самые трудные дни на Ханко, под Ленинградом, на Ладоге. И вот вновь настал день первого вылета на прикрытие боевых кораблей в бухте Гаково. Два с половиной года Леонид Георгиевич ждал этого дня. Сотни дней и ночей, тысячи часов до изнурения готовил себя к нему.
Внимательно наблюдая за ним, я чувствовал его глубокую сосредоточенность, и сам я, видавший виды, впервые с особым волнением готовился к первому совместному боевому заданию. Внезапный бой звена Камышникова внес изменение в дневной план прикрытия кораблей, зажатых непогодой в бухте. Вместо одной патрульной шестерки решили держать одновременно две: одну над стоянкой, другую - северо-западнее Гакова, где был наиболее вероятен выход врага на боевой курс. Пойдет ли противник после своего поражения на повторную бомбежку? Вот что меня волновало на земле.
Место ожидания, занятое нашей группой, оказалось удачным. Летая "впритирку" под кучевыми и слоистыми облаками, мы хорошо маскировались. Полет обеих групп выполнялся при полном радиомолчании. За 30 минут барражирования КП полка ни разу не обмолвился. Но мы, опытные вояки, хорошо знали уловки врага, тем более в такой день, когда облака помогали скрытному подлету к бухте.
Пронизывая лохматые края облаков, где каждый раз восходящие потоки резкими толчками встряхивали самолет, смотрели во все глаза. Вдруг в наушниках шлемофона знакомый голос - два слова: "Далеко справа!" Это не выдержал Леонид Георгиевич. Делая разворот с небольшим креном, вглядываюсь в указанное направление.
Молодец, Леня, глаза не потеряли остроту. Вдали под темно-серым облаком обозначились две едва заметные точки. Я мелко и часто покачал крыльями знак внимания для всех. Через 25-30 секунд вырисовались контуры вначале четырех, затем шести истребителей. Они летели, ныряя в лохмотья облаков, прямо в сторону Гакова.
Всего шестерка "фокке-вульфов". Такая группа для кораблей, даже не имеющих истребительного прикрытия, - угроза небольшая. Они способны отразить удар зенитным огнем. Значит, цель врага иная - провести доразведку и, главное, оттянуть за собой "лавочкиных". В таком случае ударная группа следует за своими "лоцманами" с интервалом не более пяти минут.
Первым увидеть главные силы врага и разгадать его замысел удается не всегда. Решил, не обнаруживая себя, пропустить "фокке-вульфов" к Федорину. Он стреляная птица, далеко за отвлекающими не погонится. И вновь, долго покачивая крыльями, увожу своих западнее полуострова. Если ударная группа идет, то она вот-вот встретится с нами.
- "Соколы"! Слева "тупорылые", атакуем! - слышу задористый голос Федорина. Потом крепкий мат в адрес противника, и опять спокойная команда: Поворачиваем на север, Коля, не гонись, - это в адрес командира звена Шестопалова.
"Прекрасный летчик, все понял".
Чтобы лучше видеть, немного снижаюсь. Вот он, враг, - вдали. Две четверки ФВ-190 летят широким строем под самой кромкой облаков. За ними длинная колонна бомбардировщиков. В конце слева и справа еще по четыре истребителя. Грамотный боевой порядок, ничего не скажешь, посмотрим, как они его выдержат после первой атаки. Жаль, что у нас всего шестерка. Даю команду на КП и летчикам группы:
- "Сокол"! Большая группа Ю-87 с прикрытием, тридцать километров западнее берега. Эскадрилью в воздух. Вступаю в бой. Я - "Тридцать третий"!
- Вас понял! - ответил начштаба Тарараксин. И тут же голос Федорина:
- "Тридцать третий", поддержать?
- Находись западнее объекта!
- Леня, атакуем снизу, бой на вертикали, выходи вперед!
- Понял! - протяжно ответил Белоусов.
В такой сложной обстановке хотелось, чтобы за его парой была не одна, а две. Ни один "фокке-вульф" не должен оказаться в хвосте у Белоусова. Это прекрасно понял и Леонид Георгиевич. Пара Ла-5 с номером 03 на первом нырнула вниз и в красивом боевом развороте устремилась вверх в атаку на четверку истребителей, летевшую слева от "юнкерсов".
- Леня, после атаки вниз! Женя, атакуй крайний "лапоть", потом левым переворотом вниз, далеко не отрывайся, - скорректировал я ход первой атаки.
Суматошно завертелись под облаками вражеские истребители прикрытия. Их вдвое больше, чем нас, но, проглядев начало нашей атаки, враг поплатился двумя самолетами. Белоусов, сблизившись на малую дистанцию, почти в упор расстрелял "фокке-вульф", а снайпер Карпунин, не желая далеко отрываться, с большой дистанции длинной очередью сбил Ю-87.
Однако развить успех нам не удалось. "Фокке-вульфы" сверху с двух сторон пошли в атаку. Бомбардировщики, не меняя строй, под прикрытием шестерки продолжают лететь к полуострову.
Одиннадцать "фоккеров" завязали упорный бой, стараясь прижать нас к воде, взять в клещи. Но легкие в пилотаже "лавочкины", маневрируя на полувертикалях, не только успешно оборонялись, но и часто ловили "желтокрылых" в прицел. Один за другим вышли из боя два "фокке-вульфа". Несколько раз у меня была возможность атаковать ближайший ФВ-190, но, боясь просмотреть опасную атаку по Белоусову, я отказывался от желания увеличить счет. Карпунин тоже главным образом оборонялся, ведя бой, находясь ближе к паре Белоусова. Но в бешеном маневре Белоусова атаковали сразу с двух сторон. Одного атакующего слева отбил ведомый Белоусова Василий Потапов, вторую пару справа отбил Карпунин, и вот вновь с правой стороны виртуозно развернулся в атаку одиночный ФВ-190. Я тоже сделал полубоевой разворот, нацелился на атаку. Противник увидел угрозу, свечой пошел вверх, я за ним, он, резко маневрируя, - вниз до самой воды. Я остался выше и уйти от меня ему не удалось.
Через 20-30 секунд прицельная короткая очередь по мотору прекратила бой врагу на всю жизнь.
Летчик покинул самолет с парашютом, спустился на воду залива, а через два часа его подобрал наш сторожевой катер.
Сбитым оказался командир эскадрильи 54-й эскадры обер-лейтенант Грехард Лооз, имевший на своем счету 92 победы. Пробыв в нашем плену несколько лет, он вернулся в Германию и в своей книге поведал читателям о последнем боевом вылете.
