– Эй, ты чего плачешь? – обеспокоенно спросил Микки, нежно гладя щеки друга уже двумя руками, собирая подушечками новую пару соленых капель.

– Прости, – выдохнул Йен, открывая глаза, позволяя своему подопечному в мерцающей зелени радужки увидеть небольшую яркую искру обжигающего пламени боли расставания, не сумевшего удержаться внутри. – Я больше не буду, – пообещал он, зная, что соврет. – Вот, – разжимая ладонь, переключая внимание Микки на белые кубики, прошептал Хранитель.

Две пластмассовые игральные кости перекочевали из одной руки в другую, а заинтересованные голубые глаза ребенка внутри пластикового корпуса уловили первое движение наполняющего теперь их тумана, переливающегося серебром, не позволяя отвести от себя взгляда.

– Как красиво, – лишь смог произнести Милкович, с открытым ртом наблюдающий за движением дымки через полупрозрачную стеночку куба.

– Никогда не теряй их, Микки, – проговорил рыжий, поднимаясь, – они принесут тебе удачу, – пообещал он. – Даже если меня не будет рядом, я всегда буду с тобой, малыш, – запуская пальцы в черные прядки, еще больше взъерошив и так растрепанную прическу, сказал он, сжимая вторую руку в кулак.

– Спасибо, – а мальчик, кажется, на секунду отвлекшись, не смог уловить в голосе друга той грусти, что услышал бы каждый – делая шаг вперед, крепко обнимая Йена за талию, Микки тихо шептал в его футболку: – спасибо, это самый лучший подарок. И ты у меня самый-самый лучший, – едва слышно проговорил он, прежде чем отпустить Хранителя, услышав звонок, оповещающий о начале ужина. – Ой, я опоздал, – улыбнулся он, отходя от рыжего. – До завтра, Йен! – крикнул, обернувшись, уже успев отбежать на десяток шагов.

– До завтра, – помахал своему подопечному молодой человек и закрыл глаза, тут же растворяясь в клубах тумана, зная, что если задержится еще хоть на минуту, не сможет отпустить его уже никогда.

А ведь ночью ему вновь придется навестить Микки, чтобы стереть все воспоминания о себе и каждом проведенном вместе дне, не забыв и про Мэнди, вынужденного свидетеля их тайных встреч.

***

Отмечая свой девятый день рождения, получая поздравления и подарки, Микки Милкович все никак не мог понять, почему сегодняшний день вовсе не кажется ему таким уж праздничным, торт вкусным, и друзья – настоящими.

А получая по голове от старшеклассника за то, что не захотел отдавать ему последний ломтик угощения, Микки крепко сжимал кулаки и зубы, думая о том, что этот кусок он оставит для кого-то особенного.

Вот только ни имени, ни образа этого «кого-то» он вспомнить все никак не мог.

Засыпая вечером в своей кровати, мальчик вновь посмотрел на большой сладкий треугольник и крепче сжал в ладошке белые игральные кости, в темноте комнаты не сумев больше увидеть серебристого тумана, заключенного внутри полых кубиков.

Tbc…

_______________________________________

* Время наверху течет намного медленнее, чем на Земле, поэтому Йену так много лет, и за время его разговора с отцом в жизни Микки уже успело произойти несколько событий.

Комментарий к 3. Прощание

Думаю, и нам с Вами пора попрощаться с маленьким Микки…

========== 4. Боль ==========

Пять лет спустя.

– Они опять тебя достают? – тихо спросила Мэнди, сосредотачивая внимание на разбитой губе Милковича, прикурившего очередную сигарету, едва заметно поморщившись от неприятной саднящей боли в разорванной плоти, крепко сжимающей фильтр.

– В сортире поймали, – честно ответил брюнет, не привыкший скрывать от названной сестры ни одной из подробностей своей нелегкой жизни в стенах казенного учреждения.

Микки Милкович, вместе с еще несколькими ребятами, был переведен в новый приют, в котором проживали подростки, успевшие отметить свое четырнадцатилетие, занимая освободившиеся выпускниками места, становясь отличной мишенью для насмешек, обзывательств, тычков и побоев от старших.

Новеньких избивали регулярно и по самым нелепым поводам: Микки уже не раз успел выхватить за то, что забывал поделиться с Эдди-стальные-яйца (местным заводилой и главарем шайки старшекурсников) своей порцией обеда или спизженными в ларьках и магазинах сигаретами; Милковича запирали в тесных подсобках на несколько дней без еды и воды только за то, что брюнет не уступил занимаемого места в общей комнате, когда Фредминатор решил вытянуть ноги, чтобы принять более удобное положение; и, конечно, парень неоднократно стирал кровь с разбитого лица и самостоятельно вправлял себе нос, морщась от острой боли в ноющих ребрах, после попытки ответить на агрессию в свой адрес.

– А сегодня за что? – понимая, что «брат» не спешит поделиться подробностями, попыталась выяснить их самостоятельно Мэнди, морщась от едкого дыма дешевой папиросы, выпускаемого Милковичем через ноздри после очередной затяжки.

– Хер их знает, – пожал плечами брюнет, почесывая уже подсохшие края рассеченной брови. – Может, «подарок» мой нашли, – усмехнулся он, скривившись, чувствуя металлическую горечь вновь потекшей из губы крови.

Конечно, лучшим вариантом для имеющего хоть какой-то инстинкт самосохранения парня было бы игнорировать подобные выпады со стороны сторожил приюта, притаиться и дождаться момента появления в стенах интерната новой порции жертв или выпуска мучителей, возможно, даже попытаться влиться в компанию нарушителей порядка, но Микки Милкович был не из числа тех, кто станет терпеть и глотать.

Проведенные в детском доме пять с лишним лет научили брюнета кулаками отстаивать свою честь и право ходить с высоко поднятой головой, возводя дебошира в ранг уважаемых и почитаемых малолетней шпаной личностей. Но обитатели «Закрытого интерната для проблемных подростков» не были к драчуну столь благосклонны, наказывая парня за неосмотрительную храбрость и дерзость толпой.

– Думаю, если бы они узнали, что крысу подложил именно ты, парой синяков ты, вряд ли, бы отделался, – нахмурилась Мэнди.

Девушка безумно волновалась за «брата», продолжающего нарываться на новые неприятности, в очередной из разрабатываемых планов мести включившего временное пребывание найденной на помойке сгнившей туши грызуна под решеткой вентиляции в комнате Эдди, источающей такой смрадный запах, что даже хозяин спальни, обычно пренебрегающий банными процедурами, спешил заткнуть нос и направиться к ближайшему унитазу.

– У них мозгов не хватит, – поделился Милкович своими наблюдениями с девушкой, отправляя добитый до фильтра бычок в высокую траву, вставая с массивного корня дерева, под которым они с «сестрой» встречались чуть ли не ежедневно. – Сиги кончились, нужно в магазин заглянуть, – поделился своими планами с брюнеткой Микки, расправляя плечи, сцепив пальцы рук в замок за спиной. – Ты со мной, или опять пойдешь на аллею? – поинтересовался он с расчетом на помощь в грабеже от своего постоянного подельника. – Этот твой, рыжий, на лавке опять сидит, видел, когда сюда шел, – но постоянный посетитель парка, к которому девушка испытывала какую-то нездоровую симпатию, вечно маячивший где-то рядом с увесистой книгой, был немалого размера помехой к положительному решению Мэнди, постоянно уговаривающей Милковича зависнуть на ближайшей к объекту интереса скамейке.

– Пошли, – улыбнулась брюнетка, поднимаясь со своего места, склонив голову, чтобы проверить опрятность платья и отсутствие грязи на острых коленках, надеясь по дороге, все же, пересечься взглядом с красивым рыжеволосым незнакомцем, о котором в тайне мечтала девушка, только вступившая в пубертатный отрезок своей жизни. – Пройдем через фонтан, ладно? – попросила она, не стесняясь, прекрасно зная об осведомленности «брата» о ее нетайной симпатии.

– И че ты в нем нашла? – взяв Мэнди за руку, едва слышно себе под нос задал вопрос Микки, ответа на который он и не ждал вовсе, ведь неординарная внешность молодого человека и пронзительный взгляд, всегда провожающий пару до выхода из парка, неоднократно привлекали и его внимание, но рассказывать об этом небольшом своем секрете «сестре» Милкович не спешил.