– Сука, – небольшая покосившаяся табличка на соседней с дверью Микки двери пронзила сознание коротким воспоминанием, вынуждая плотно сжать кулаки и зубы, возвращая брюнету чувство злобы и раздражения на новоиспеченного соседа, занявшего крохотное пространство общего коридора своим ебаным велосипедом, помешав тем самым Милковичу беспрепятственно добраться до унитаза – его лучшего друга и соратника в тяжелые утра понедельников.

Да и по четвергам, пятницам и субботам парень периодически навещал его с душевными разговорами.

Но велосипед с площадки пропал, как и желание брюнета прямо сейчас разбираться с обнаглевшим мудаком, поселившимся по соседству, когда Микки опустил голову оценить свой изрядно помятый и, если уж быть до конца откровенным, обоссаный парадно-выходной костюм, требующий срочной стирки, а, еще лучше, немедленного сожжения.

Обещая себе, что обязательно исполнит все скоропостижно придуманные угрозы, но позже, Микки нашарил в кармане связку ключей и, чувствуя покалывание в затекших от неудобной позы сна конечностях, отправился в свою квартиру, надеясь за несколько часов привести себя в подобие человека, чтобы выйти хотя бы в вечернюю смену.

– Мистер Копчек, – кивнул Йен, когда щуплый морщинистый старикашка в не по размеру огромном халате на голое? тело отворил свою дверь. – Простите за беспокойство, – переминаясь с ноги на ногу у порога, проговорил Галлагер, никак не решаясь перейти к вопросу, с которым пришел к управдому.

– Ты кто? – давно уже потухшие, грязно-серые глаза Стэна никак не могли уловить в конопатом бледном лице знакомые черты.

– Йен Галлагер, сэр, – нахмурившись, снова представился рыжий, вспоминая, что вчера старик не был таким забывчивым. – Я вчера въехал в квартиру «5D», помните? – терпеливо объяснил он, наблюдая за изменением эмоций на испещренном морщинами лице: недоверие и подозрительность уступили свое место пониманию и добродушию.

– А! Да, мой мальчик, конечно, – пропел мужчина, расправляя полы халата, чтобы покрепче его запахнуть, не задумываясь даже о том, что вид обрюзгшего нагого тела – не самое приятное зрелище для только недавно успевшего пообедать парня. – Ты по поводу платы?

– Хм, нет, – замотал головой рыжий, прекрасно помня, что еще вчера отдал ему все свои сбережения, оплачивая жилье на два месяца вперед. – Я по поводу квартиры…

– А что с ней? – удивился старик, пытаясь сообразить, что могло не понравиться этому молодому человеку, ведь был уверен, что после смерти ее предыдущего арендатора, передознувшегося героином, он все отмыл и проветрил.

– Вы вчера мне показывали еще одну, на первом этаже, – объяснял Йен, поморщившись от воспоминаний крохотной коморки в дальнем углу коридора. – Могу я занять ее вместо той, что выбрал?

– Нет, – тут же ответил управдом, быстро подсчитав убытки от разности арендной платы.

– Но…

– Она уже занята, – соврал он, не желая терять прибыль, – ты опоздал.

– Черт, – выдохнул Галлагер, обернувшись на свой велосипед, подпирающий стену, понимая, что в ближайшее время ему придется таскать его по лестнице. – А лифт?

– В нем жить нельзя, – замотал головой Копчек, нахмурившись. Что за глупые вопросы?

– Нет, Вы не поняли, – усмехнулся рыжий. – Я хотел спросить, когда починят лифт?

– А! Сегодня, – ответил Стэн, – я вызову ремонтную службу сегодня, да, – пообещал он, спеша закрыть дверь, не желая отвечать на новые вопросы, боясь потерять новоиспеченный источник доходов.

– Спа… – хотел его поблагодарить зеленоглазый парень, но захлопнувшаяся перед его носом деревянная створка не позволила.

Глубоко вздохнув, Йен подхватил свое средство передвижения под раму и направился к лестнице, надеясь, что слова старика будут подкреплены действиями в ближайшее время, даже не подозревая о том, что Копчек забыл о данном обещании раньше, чем успел щелкнуть замком.

Приставляя велосипед к стене на площадке пятого этажа и разминая затекший бицепс, Галлагер бросил задумчивый взгляд на коричневую дверь по соседству со своей, вспоминая найденного тут недавно парня, скорее всего, проживающего за ней, попутно думая о том, что нужно заскочить в прачечную по пути на работу, ведь пятно чужой рвоты на любимой черной рубашке само по себе не исчезнет.

– Блять, не работает, что ли, – ворчал Милкович, вдавливая кнопку звонка соседа до упора, пытаясь услышать хоть какие-то звуки из-за запертой двери. – Эй, – теряя терпение, стараясь привлечь к себе внимание уже ударами кулаков по дереву, прокричал брюнет, бросая быстрый взгляд на вновь раскорячившийся на весь коридор велик.

Ответа не было.

– Сука, я знаю, что ты дома! – в помощь кулакам пришли тяжелые ботинки, отбивающие неровный ритм по нижней части двери, а к раздражению прибавилась дикая агрессия. – Открывай, блять! – орал Микки, понимая, что если он задержится здесь еще хотя бы на пять минут, Линда кастрирует его ржавым лобзиком за очередное опоздание, а яйца повесит себе на шею, рядом с уже давно звенящими на цепочке там колокольчиками ее мужа.

Тишина.

– Мудак, блять, – в последний раз выругался Милкович, разворачиваясь, с особой жестокостью нанося последний удар аккурат по колесу велосипеда, желая выместить на том всю свою злобу и негодование. – Вернусь, урою, – сам себе пообещал он, торопливо спускаясь по лестнице, на четвертом этаже натыкаясь на знакомую физиономию.

– Привет, Микки, – улыбнулась русская, кажется, дежурившая здесь не один час в ожидании своего давно уже не тайного предмета симпатии.

– Ага, – кивнул брюнет, пытаясь обойти девушку, но та надежно перекрывала своими костями проход.

– Я слышала, у тебя новый сосед? – с заметным акцентом поинтересовалась она, засовывая сигарету меж ярко нарисованных красным губ.

– Ага, – прорычал Милкович, мысленно прощаясь со своей мошонкой, понимая, что к началу смены он вряд ли успеет, – мудак какой-то. Блять, Свет, дай пройти, пиздец опаздываю, – хватая девушку за плечи и сдвигая в сторону, проговорил он, уже спустившись на пару ступеней.

– А мне кажется, очень даже симпатичный, – услышал он голос русской в ответ, выдохнув с облегчением в надежде на то, что Светлана в лице этого еблана найдет нового адресата для своих косоглазых посылов и кучи несъедобного национального дерьма с хитровыебанными названиями.

От голусцопв Микки до сих пор, кажется, подташнивало.

Дверь подъезда громко хлопнула, закрываясь за спиной брюнета, уже пересекающего улицу торопливыми шагами, переходя на бег, когда он достиг тротуара, молясь, чтобы очередной эмбрион в животе его начальницы сегодня толкался не так рьяно, оставляя в женщине хоть каплю человечности к его приходу.

***

Еще со вчерашнего утра раскалывающаяся на части голова вновь неприятно гудела, намекая Микки о том, что ночные смены в супермаркете – не предел его мечтаний.

Непродолжительная ссора с Линдой, все же, поймавшей его на входе, закончилась несколькими угрозами, внушительным штрафом и парой ударов засохшим багетом по макушке брюнета, недовольно сжимающего губы, но не смевшего огрызаться, ведь он прекрасно понимал, что с его постоянными прогулами и «утренними» болезнями, ему вряд ли светит должность в любом другом месте.

А небольшой инцидент с участием трех малолеток, решивших обчистить стойки с шоколадками и чипсами, не заплатив, окончательно убедил Милковича в его никчемности: гоняясь за смеющимися и улюлюкающими подростками по проходам, размахивая дубинкой и путаясь в огромной жилетке с потертым «Security» на спине, Микки второй раз за сутки вспомнил мудака Томми, кажется, сегодня вовсе решившего не выходить на работу, оставляя своего напарника на ночь в гордом одиночестве.

Правильно, ведь помятый и до сих пор нетрезвый охранник, едва достающий макушкой до подбородков некоторых кассирш – грозное орудие в борьбе с преступностью Сауссайда.

Удобнее перехватывая ручки пакета с выданной Линдой жратвой, Микки, особо не надеясь на успех, вновь попытал удачу с лифтом и, шумно выдохнув, направился к лестнице, намереваясь поскорее добраться до квартиры и, наконец, выспаться.