– Если ты про то, с чего мы начали… – спустя несколько минут молчания и десяток попыток восстановить дыхание, сонно пробормотал Галлагер, но недовольный тычок локтя саба под ребра заставил заткнуться:

– Завали, бля, – прорычал Милкович, чуть поерзав, все еще чувствуя в себе почти обмякший орган своего парня, но не имея сил встать, наплевав на то, что завтра рыжий будет причитать на тему очередного запачканного спермой и смазкой предмета мебели, и перевел взгляд на кровать, сосредоточив внимание на оставленном там искусственном члене.

Думая о том, что неосторожно брошенные в пылу ссоры слова иногда способны привести к очень даже приятным последствиям.

========== БОНУС №5. Я тебя… Ага ==========

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:

Автор лечил творческий кризис Клейном,

поэтому в этом БОНУСе литры розовых соплей

на квадратный сантиметр текста.

Странно, что они посреди главы не запели еще у меня, блять.

– Мик? – позвал Дом, закрывая входную дверь за спиной и оставляя ключи на тумбочке у входа, отмечая отсутствие браслета его парня на ней, ставшее дополнительным подтверждением к тишине, наполняющей квартиру этим вечером – Милкович еще не пришел с работы.

– Эй, коротышка, с тобой разговаривают! – проорал высокий брюнет шедшему в нескольких метрах впереди подвыпившей компании сабмиссиву, ускоряющему шаг в желании поскорее достигнуть более освещенной части квартала и избавить себя от нежелательного общества что-то орущих вслед ему Домов.

А в том, что это были Доминанты, Микки не сомневался – легкая дрожь тела от приказов остановиться или ответить им красноречиво убеждала саба в том, что, по крайней мере, двое из них носят свои браслеты на левых запястьях.

Наполняя квартиру ярким ароматом, громко шкварча и брызгая вокруг маслом, мелкие кусочки фарша подпрыгивали на раскаленной сковородке, пока Галлагер растирал мякоть помидоров в глубоком блюде, сдабривая получившуюся массу различного рода приправами и зеленью, не забыв трижды посолить томатное пюре, прекрасно зная, что Милкович за ужином все равно сделает ему замечание о недосоле.

Еще недавно розовое содержимое сковороды теряло свой яркий оттенок, постепенно превращаясь в серо-коричневую рассыпчатую труху, намекая о своей готовности кулинару, тут же поспешившему вывалить томатную пасту поверх и перемешать получившийся соус, затем накрывая крышкой и понижая напор газа до минимума, оставляя томиться на десять минут под чутким руководством таймера плитки.

Пока сам рыжий, бросив подозрительный взгляд на стрелки часов, оповестившие о том, что его парень задерживается уже на достаточно продолжительное время, поплелся в ванную комнату, чтобы принять душ и смыть с себя неприятную липкость и усталость тяжелого учебного дня.

– Стоять! – приказал строгий голос, рождая неприятную боль в области затылка пытающегося сделать еще один шаг упрямого сабмиссива, резко зажмурившегося от острого укола в голове и звона разбившегося рядом с его макушкой стекла бутылки, встретившейся с кирпичной стеной дома, ставшего преградой к поспешному ретированию брюнета из поля зрения нетрезвых молодых людей, бежавших следом.

– Куда же ты так торопишься? – поинтересовался другой, обладатель которого вышел чуть вперед, быстрым взглядом удостоверившись в наличии замка на металлической решетке, отделяющей проулок от соседней улицы, способной задержать объект интереса в их обществе.

– Бабла нет, – разворачиваясь лицом к нежелательным собеседникам, проговорил Милкович, в уме подсчитывая скудные запасы налички, распиханной по карманам, едва досчитав до двадцати пяти долларов. – Мобильника тоже, – честно признался он, благодаря свою забывчивость, оставившую недавно подаренный Галлагером аппарат на прикроватной тумбочке утром.

– Хах, – скривил губы широкоплечий блондин, поравнявшись с приятелем, стоявшим ближе всех к Микки, – что, хозяин забыл подкинуть пару баксов своей шавке? – поинтересовался он, собирая слизь в носу глубоким вдохом и смачно сплевывая на землю, прежде чем ядовито усмехнуться и обернуться, ища поддержки в широко лыбящихся за спиной соратниках, дожидающихся повода к нападению.

– У меня нет хозяина, – прорычал в ответ Милкович, пробегаясь взглядом по пространству проулка, подсчитывая силы соперника и ища возможные пути к отступлению.

Йен продолжал мерить шагами комнату, поочередно бросая взгляд то на часы, то на оставленный Микки на тумбочке мобильный, не позволивший оперативно установить его место положения, заставляя увеличиваться скручивающийся в груди клубок беспокойства и волнения в разы, ощутимо давя на уставший после продолжительного учебного дня мозг неприятного рода мыслями и подозрениями.

Активировавшийся в последнее время Терри, донимающий сына постоянными звонками с угрозами и обещаниями расправы, пыл которого умерить не могла даже его крохотная тюремная камера, стал большой преградой к спокойному существованию Милковича и нехилого размера причиной к уничижению выдержки Дома, вынужденного выслушивать заверения Микки в том, что никаких обещанных отцом бандитов тот на него не натравит.

Стрелки часов медленно ползли по кругу, а Галлагер все ускорял шаг, стирая ворс ковра подошвами голых ступней, заламывая пальцы и громко скрипя зубами, отсчитывая очередной десяток нервных клеток, разрушенных накатывающей паникой, в момент, когда бо́льшая из них указала на шесть, задержав дыхание, чувствуя неприятное жжение на запястье, украшенном инициалами его Истинного.

– Сукааа, – простонал Микки, зажмурившись, буквально слыша треск застежки браслета под тяжелым ботинком блондина, пригвоздившего саба к холодной земле сильным нажимом на руку, не оставляя иного выбора, кроме как сжаться в комок, получая очередные удары по почкам и печени от других обидчиков, обступивших скрюченное в грязи тело.

– … ходите, дышите, разговариваете, – каждое слово сопровождалось острой болью отбитых внутренних органов и тихими хрипами, самопроизвольно вырывающимися из-за плотно сжатой челюсти Микки, умоляющего избивающих его парней остановиться. – Как будто имеете на это право, – раздалось совсем рядом, обдавая разбитый первым ударом нос едким запахом перегара главаря шайки, наклонившегося к изуродованному сабмиссиву, чтобы выплюнуть окончание фразы, прокрутив ботинок на запястье, выворачивая суставы. – Ты – примитивное создание, запрограммированное исполнять волю сильнейших, подчиняться и служить. Мерзкий ублюдок, не заслуживший права голоса и свободы, – рычал блондин, поднимая голову Милковича над землей за волосы, вглядываясь в перепачканное кровью и грязью лицо. – Домашнее животное, единственной целью которого всегда будет угода своему хозяину. Паршивая шавка, не способная ни на что, кроме того, как принести тапки, – выплюнул старший отморозок, смачно припечатав к земле резким движением руки голову Микки, не сумевшего более оставаться в сознании.

Обуваясь и накидывая на плечи куртку, не думая даже о том, что мягкие домашние штаны не смогут помочь справиться с прохладой ночной улицы, Йен выскочил из квартиры, захлопывая дверь и стремительно спускаясь по лестнице, желая пробежаться по привычному маршруту до работы Микки, надеясь застать того на дополнительной смене или встретить запаздывающего парня по пути.

Погруженный в свои мысли, широкими шагами преодолевая десятки метров, Галлагер приближался к стройке, на которой весь последний месяц трудился Милкович, быстро оглядывая темную улицу, в силуэтах редких прохожих пытаясь угадать своего парня, но терпел неудачу.

Метка ныла и чесалась, увеличивая беспокойство в груди десятикратно, не позволяя остановиться, наоборот, заставляя перейти на бег в стремлении поскорее оказаться в пункте назначения, буквально прожигая браслет раскалившимися и покрасневшими буквами, намекая рыжему о случившейся трагедии.

– Блять, – через пятнадцать минут столкнувшись с наглухо запечатанным забором стройки, выплюнул Йен, задыхаясь от продолжительного бега, вбивая кулаки в металлическую сетку, прекрасно понимая, что Милковича на работе быть не может.