Впрочем, колом торчавший член чуть выше и без этого сдавал Галлагеру Микки с потрохами: подчиняясь твердым приказам и нетерпящей возражений интонации своего Доминанта, саб тихо скулил и стонал сквозь плотно сомкнутые зубы, чувствуя ход по канальцам обильно генерируемой спермы, спешившей наполнить яички, распаляя желание и требующей освобождения.

– Ну, давай, посмотрим, насколько от него пользы больше будет, – кидая на кровать рядом с Микки обозначенный в недавнем споре латексный жезл, предварительно тщательно отмытый в ванной комнате, и тюбик смазки, растянул губы рыжий, начиная расстегивать пуговицы собственной рубашки, не желая лишать довольно дорогую ткань маленьких кругляшков из-за своего нетерпения. – Что смотришь? Вперед, – проговорил он, кивнув в сторону предоставленных в пользование Милковичу предметов, переходя к манжетам.

Рука брюнета подчинилась желанию Дома против воли хозяина, подхватывая с матраса маленький сосуд с прозрачной вязкой субстанцией, а голубые глаза, все больше наполняясь чернотой расширенного в возбуждении зрачка, не отводили взгляда от обнажающейся широкой груди, стимулируя желание прикованного к кровати тела дополнительными красками, моля прикоснуться к бледной коже рыжего хотя бы миллиметром собственной кожи.

Пальцами. Губами. Носом.

Всем.

Но у Галлагера, кажется, порадовать Микки разрешением на это в планах не значилось.

Отбрасывая рубашку в сторону и приступая к пуговице брюк, Йен лишь выдохнул тихое:

– Начинай, Микки.

И, конечно, кричать о подобном не стоило – изнывающий в желании сабмиссив с легкостью смог бы расслышать этот приказ даже через сотню километров, спеша освободить тюбик от крышки и снабдить свою ладонь внушительной порцией липкого геля, растирая его по пальцам, опрокидывая прозрачные капли на собственный живот и простынь.

Свободно скользя в растянутом отверстии уже тремя пальцами, стараясь не задевать перенапряженного члена, Милкович громко рычал и чертыхался, облизывая взглядом торчавший в рыжем паху большой ствол напротив, мысленно призывая его к себе и пошло облизываясь.

– Нет уж, – усмехнулся Йен, не двигаясь с места, все также продолжая стоять в метре от кровати, уже полностью обнаженный, заметив в голубых глазах надежду на скорое освобождение. – Ты же сам сказал, что он тебя не устраивает, – кивнул Галлагер на свой возбужденный орган, – так что, веселись со своим другом, – переводя взгляд на покоящийся рядом с Микки фаллоимитатор, приказал он, встречая протест лишь в виде свистящего звука, вырвавшегося из часто вздымающейся груди брюнета.

Рука которого уже сжимала секс-игрушку крепким захватом, сильно дрожа и сопротивляясь, смазывая ее лубрикантом, оставшимся на другой ладони, не сумев выдержать напора силы Дома, спешившего отдать свой последний приказ:

– С-д-е-л-а-й это, Микки, – прошептал рыжий, с наслаждением наблюдая за легко улавливающейся в голубых глазах капитуляцией воли сабмиссива, стремившегося исполнить его желание, приставляя головку резинового члена к растянутому отверстию, морщась от неприятного жжения в кольце мышц заднего прохода, совершая первое движение вглубь.

– Блять, – прохрипел Милкович, чувствуя желаемое давление на мягкие ткани, но разочарованно признавая, что твердая поверхность искусственного органа не идет ни в какое сравнение с нежностью кожи члена его парня, продолжающего маячить перед глазами, обжигая сетчатку огненным пятном темно-рыжих волосков паха.

– Нравится? – поинтересовался Галлагер, провожая взглядом фаллос, пропадающий в обхватившем его отверстии, растягивая покрасневшую кожу сильнее и разрывая выдержку брюнета, сминающего простынь затылком, погружая в себя латексный ствол все глубже.

– Сука, – ничего другого ответить Микки не смог – надавливая и прокручивая, задирая ноги для большего удобства, прижимая колени к груди, он двигался вперед под внимательным взглядом изумрудных глаз Дома, самодовольно улыбающегося предоставленному зрелищу, начиная медленно ласкать собственный член, сочившийся полупрозрачной каплей.

– Нравится, – сам себе ответил Йен, сжимая пальцы у головки и выворачивая запястье, двигаясь обратно к основанию и снова возвращаясь вверх. – Трахни себя, Микки, – прохрипел он, быстро моргнув, намереваясь больше не повторять этого, боясь потерять хотя бы крохотный кусочек намеченного представления, наплевав на возможное раздражение глаз и век после.

Ох, если бы Доминант только знал, насколько возбуждающим будет это небольшое развлечение, он давно бы уже предоставил в пользование старающемуся на кровати сабу одну из купленных в самом начале их совместного проживания резиновых игрушек.

Если бы Галлагер мог только предположить, что он трижды чуть не кончит, наблюдая за тем, как его парень имеет сам себя искусственным членом, он заменил бы всю коллекцию фильмов с Ван Даммом на записи подобного действа во всех возможных позах и ракурсах.

Если бы Йен хоть раз услышал подобные стоны, смешанные с отборной бранью и проклятиями, обвиняющего его в изврате Милковича, он, непременно, поставил бы эту возбуждающую мелодию на вызов телефона, наплевав на оправданное увольнение, реши позвонить ему кто-то в разгар совещания.

– Сука, блять, мудак похотливый, – извивался на кровати Микки, сбивая рыжего с мысли, вновь возвращая желающего отвлечься от скручивающего внутренности оргазма всеми возможными способами парня обратно в пропахшую сексом и потом спальню, заставляя сделать шаг назад, чтобы заглушить желание помочь сабмиссиву довести дело до конца, несколько раз толкнувшись в него имитатором члена уже самостоятельно. – Дай мне кончить, сука! – проорал брюнет в голос, ударяя головкой игрушки по напряженной простате сильнее, теряя терпение и самоконтроль, вновь вытаскивая ее и вгоняя обратно на всю длину.

– Но он ведь тебе так нравится, – едва сдерживая сперму в собственных яйцах, внутренней стороной коленей встречаясь с сидением кресла, не заметив, как отступил от кровати еще дальше, падая в мягкость представителя мебельного сословия, проговорил Доминант, не желая сдаваться, но прекрасно понимая, что собственная развязка не позволит терпеть дальше. – Он же лучше меня, – повторил он неосторожно произнесенные слова парня, ускоряющего движение руки и хода игрушки в растраханном отверстии.

– Блять, я совраааал, – протянул Микки, ощущая давление закипающей в мошонке спермы, способное разорвать к чертям чувствительный мешочек, и сокращение простаты, истерзанной мощными ударами головки латексного члена, закатывая глаза под веки, признавая свою ошибку. – Нет ничего лучше твоего хуя, сука! – срывая голос, громко простонал он, погружая игрушку в себя еще трижды, почти уже теряя сознание в муках вынужденного приказом Дома сдерживании оргазма.

– Может, тогда уже вернешься к нему? – наконец получив желаемое, улыбнулся Галлагер, в последний раз скользнув по собственному стволу ладонью. – Иди сюда, Мик, – сжалился он над сабом, в приглашающем присесть на его бедра жесте махнув рукой.

А другого знака Милковичу и не нужно было.

Кусая шею повернутого к нему спиной брюнета зубами, пальцами оставляя белые следы на коже его боков и бедер, Доминант громко прорычал, входя в растянутое отверстие до упора, напряженной до предела мошонкой встречаясь с дрожавшими яичками Микки. И звонко простонал, окончательно лишаясь способности соображать и чувствовать хоть что-то, помимо мощного потока наслаждения охваченного оргазмом тела, извергаясь вглубь продолжающего скакать на нем сабмиссива, чувствуя первое сокращение крепко сжимающих его член мышц и теплую сперму, выстреливающую мощной струей на его колени и пол рядом с креслом, ознаменовавшую долгожданную разрядку Милковича.

– Сукаааа, – запрокидывая голову, ощутимо вдарив затылком по лбу рыжего, проорал Микки в потолок, поднимаясь в последний раз и оседая, дрожа в накрывшем с головой оргазме, сотрясающем измученное тело крупной дрожью, и откинулся на грудь Дома, смешивая пот Галлагера со своим собственным, окончательно спаивая два обессиливших тела в единое целое. – Как же охуенно, – прохрипел брюнет, не желая даже думать о том, когда именно он успел сорвать голос, и чуть повернул голову на ключице Йена, разглядывая острый профиль своего парня, слизывая маленькую прозрачную капельку, бегущую по его щеке.